Дмитрий Соколов-Митрич: Кафедральный полковник

Да, это тот самый собор, в котором похоронен девственник и предтеча материализма Иммунуил Кант. На его фоне давно поблек убиенный дикими пруссами святой епископ Адальберт, в честь которого и был воздвигнут этот храм в XIV веке. И уж совсем никому за пределами российского анклава не известен скромный, но упрямый полковник в отставке Игорь Александрович Одинцов. А зря.

На весь Калининград нашлась всего одна цивилизованная фирма. Остальные мыслят не головой, а гнутыми пальцами: «Как это так – я кому-то отстегивать буду? Я что, лох?

Мы познакомились с ним шесть лет назад, когда вокруг калининградского Кафедрального собора разгорелся другой скандал. Одинцов тогда вдруг взял и подал в Арбитражный суд сразу шесть исков. Ответчики – производители водки «Кафедральный собор», сигарет «Соборные», а также рекламные и туристические компании, использующие в коммерческих целях изображение здания, ставшего визитной карточкой города.

Дело в том, что полковник Одинцов считал и считает собор не православным, не протестантским и даже не совсем государственным. Он считает Кафедральный собор своим. И имеет на это полное право.

Это сейчас, глядя на это здание, можно подумать, что оно всегда было таким красивым, строгим и величественным, а главное – целым. На самом деле оно было почти полностью разрушено в 1944 году во время массированной бомбардировки Кенигсберга английской авиацией. Это был удар не столько по военной, сколько по культурной и исторической мощи немецкого духа. Чудесным образом спустя 50 лет немецкий дух воскрес в голове и сердце советского военного, который поднял разрушенный Кафедральный собор Кенигсберга из руин.

– Сейчас все уже забыли, как он выглядел в 1992 году, когда я стал его директором. А выглядел он вот так, – Игорь Александрович показывает мне фотографии. Крыши нет вообще, стены возвышаются метров на 10, над могилой Канта – только звездное небо, с нравственным законом еще хуже – территория загажена до предела.

– Когда я впервые привел сюда немцев, они были в шоке, – вспоминает Одинцов. – Ходили, смотрели и зубами скрипели. Я не пытался оправдываться ни за англичан, ни за русских. Молчал и работал. Немцы подарили миллион марок на крышу, бывали с тех пор еще небольшие пожертвования, но в основном мы все заработали сами.

– На чем?

– На всем. Использовали любую возможность. Основной доход давало строительство. Мы брали в городе подряды и работали. Например, отреставрировали башню в Музее янтаря. Памятники по городскому заказу делали. В общем, восстановили по зернышку.

РПЦ заявила претензии на калининградский Кафедральный собор (фото: turizm.ru)

Одинцов – бывший военный строитель. Строил на Кавказе, в Белоруссии, Приморье, Монголии. Предмет особой гордости – вырезка из газеты «Известия» 80-х годов. Учительница Глушкова из города Удомли пишет, что во время Cпитакского землетрясения она осталась жива только благодаря майору Одинцову. Все здания в округе рухнули, а школа, которую он строил, устояла.

– Мне уже почти 70, и для меня эта работа – венец жизни. Но я не просто хочу восстановить красивое здание. Мне хочется верить, что с каждым его кирпичиком что-то восстанавливается и в душах тех, кто живет в этом городе. Если хотите, тот самый нравственный закон, про который говорил Кант. Ведь еще совсем недавно этот собор, точнее, его развалины, были объектом какого-то варварского восприятия. Знали бы вы, сколько мне крови попортили, пока разрешили вообще взяться за его восстановление. Ведь почему оно полвека простояло в руинах?

– Действительно, могли бы давно снести его окончательно и построить бассейн или ледовый дворец.

– Потому что партийное руководство просто не знало, как с ним идеологически правильней поступить. Восстанавливать нельзя, потому что собор – символ германского милитаризма. Но и разрушать нельзя, потому что здесь похоронен Кант, который вроде как предтеча марксизма-ленинизма. Наконец мне надоела вся эта возня, я плюнул и стал восстанавливать его на свой страх и риск. Что тут началось! Один ныне очень уважаемый человек кричал, что если мы сделаем собору крышу, то все – эта земля станет немецкой, надо будет сразу собирать манатки и валить из города. На полном серьезе рассматривался вариант, что кровлю надо сделать брезентовую – чтобы в любой момент можно было снять. Иногда мне казалось, что я работаю в тылу врага – причем на его же, вражеское, благо.

В конце концов нравственный закон все же восторжествовал. Восстановленный собор стал центром плодотворного сотрудничества всех нормальных людей, независимо от вероисповедания или даже отсутствия оного. Впервые в России здесь состоялось совместное богослужение трех конфессий – православный, католический и протестантский священники молились вместе. А само изображение здания стало символом города. На нем стали активно зарабатывать подлые бизнесмены. Их нисколько не волновало, что это изображение – не только всеобщее достояние, но и результат труда конкретного человека, который может в любой момент предъявить на него свои права. И вот – предъявил.

– Что такое полпроцента от стоимости товара? – негодовал в моем присутствии полковник, демонстрируя мне пачку сигарет «Соборные». – Две с половиной копейки! В одной рекламной компании, когда мы предъявили патент на изображение собора, без всяких лишних слов составили с нами договор и продолжают нормально работать. Но на весь Калининград нашлась всего одна цивилизованная фирма. Остальные мыслят не головой, а гнутыми пальцами: «Как это так – я кому-то отстегивать буду? Я что, лох?» Во всем мире это нормальная практика – если, например, кто-то захочет выпускать продукцию под названием «Венеция», он первым делом придет к властям этого города и заключит с ними договор.

– Нет, мы не собираемся платить мзду за использование изображения собора, – подтвердили мне менеджеры завода «СпиртВВК», который выпускает популярную водку «Великое посольство». С какой стати? Мы начали выпускать этот продукт еще в 1997 году, когда собор еще не был восстановлен. Мы дорисовали его сами.

Впрочем, очень скоро оппоненты Одинцова заговорили совсем по-другому. Полковник подавал один иск за другим – их количество удвоилось. Из 12 судов половину он выиграл, половину проиграл, но даже победители решили от греха подальше запатентованное изображение с этикеток убрать. А сборы с побежденных достигают полумиллиона рублей в год.

Вот такой непростой человек Игорь Александрович. Ну как ты отберешь у него Кафедральный собор? Никак. Даже не думай.