Андрей Архангельский: Топ и прихлоп

Когда одного из руководителей Яндекса спрашивают: «А разве не было пользы обществу от новости о стариках в Ямме в топе популярных записей в блогах?» – он отвечает:

«В этом в целом нет ничего плохого. Но это превращает Яндекс в некоторую медийную площадку, заставляет нас высказывать собственное мнение. А мы стараемся быть только сервисом, технологией, с помощью которой можно наблюдать за тем, что происходит, и при этом мы стараемся не высказывать собственного мнения. У нас нет редакционной политики, мы не являемся СМИ. Мы – платформа...»

Решение Яндекса о закрытии такой скользкой штуки, как Топ, является упрощением мира и возвращением к стилистике детского утренника

В начале 2000-х, когда журнал «Огонек» в очередной раз перепродавали, мы в редакции часто слышали это слово: сервис. Нам объясняли, что роль журналиста в либеральном обществе – сервисная, наша задача сводится к тому, чтобы обслуживать читателя и ни в коем случае не высказывать собственного мнения. Нас приучали гордиться этим, и я даже видел людей, которые гордились тем, что они – сервис.

Они даже двигались как-то по-особенному – как двигаются официанты.

Модель поведения обслуживающего персонала как пример социальной адаптации стала популярной в журналистике конца 1990-х: это считалось синонимом объективности. На деле же это быстро превратило журналистику в пресную, невыразительную, беспринципную и рекламоемкую. То, что уважаемые, безусловно, господа из Яндекса воспользовались старой стилистикой: «Мы не хотим быть выразителями чьих-то мнений, мы хотим оставаться нейтральными», – очень понятно и знакомо. Тем более что они ведь и правда – не СМИ, а именно что – сервис. Тут они целиком правы, не поспоришь.

Но здесь есть одно заблуждение, как мне кажется, принципиального характера, о чем я и хочу напомнить.

Яндекс, как и всякий интернет-ресурс, не может быть «нейтральным», даже если бы и захотел – потому что по своей природе он является отражением общества, которое, в свою очередь, никак не может быть нейтральным. Это все равно что оставаться нейтральным по время чумы – кстати, в связи с эпидемией гриппа это сравнение звучит пугающе актуально. Об этом вполне ясно написал Камю в одноименном романе: нельзя остаться нейтральным и нельзя убежать от чумы, потому что чума – это мы сами.

Нельзя быть нейтральным, когда становишься общественной площадкой – а ею является любое более-менее посещаемое место в Интернете. И если люди, хоть каким-то образом причастные к интернет-сервису, желают оставаться «нейтральными» – они фундаментально заблуждаются. Нельзя жить в обществе и быть технологически свободным от него.

Что такое отказ от Топа? Это желание упростить картину мира. Отказаться от сложности мира, который и состоит из взаимных влияний: я, ты, он, она – мы все влияем друг на друга самим фактом своего существования.

Это совершенно не случайно, что Топ, как выяснилось теперь, посещали в основном журналисты, – не только потому, что он был источником информации. Для журналиста искать альтернативные источники информации – профессиональная обязанность, как и проверять их. Но любой журналист знает, что информация типа ОБС – «Одна баба сказала» – часто оказывалась первым шагом по направлению к истине, пусть и кружным путем.

Яндекс, как и всякий интернет-ресурс, не может быть «нейтральным», даже если бы и захотел (фото: ИТАР-ТАСС)

Для журналиста отличить «покупную», заказную или пиар-новость в Топе от настоящей, от крика о помощи было делом одной минуты. Минимум одна такая новость заставила меня выбивать редакционную командировку – в Нижегородский ТЮЗ, который накануне вывел в Топ новость о том, что им навязали нового директора и худрука. Я поехал и убедился, что все описанное – правда, но вовсе не Топ убедил меня в этом. Даже при всей ясности ситуации любой нормальный журналист относится к новости в Топе, смею заверить, с десятикратной осторожностью.

Однако человеческий крик о помощи очень трудно сымитировать, тем более на письме – подделки до сих пор были неудачными: из них всегда торчат уши пиарщиков, которые отличаются, в основном, крайне дурным вкусом и отсутствием воображения.

Этот жанр в блогосфере – общественный крик о помощи, о несправедливости – был, надо сказать, в последние 2–3 года уникальным открытием нашего времени. Этот крик, усиленный Топом, и был проявлением подлинной демократии, каналом связи между обществом, властью и СМИ. За что Яндексу нужно было бы поставить памятник, потому что это не просто было возможностью чего-то там вякнуть в Сети – это давало право почувствовать себя гражданином, ответственным за свою страну, неравнодушным к ее судьбе.

Проблема-то в чем? Вовсе не в том, что где-то что-то закрыли: закрыли здесь, откроют в другом месте, Интернет ведь круглый. Проблема в другом: многие живут по-прежнему с представлением о мире как об утреннике в детском саду. Помните, там все одеты то зайчиками, то белочками, а еще есть пираты-акробаты, волки и медведи. Но в конце под мудрым водительством деда Мороза все берутся за руки и пляшут праздничную джигу. Это очень точная метафора, отражающая сознание советского человека, его картину мира. Нам ведь внушали с детства, что зло игрушечное, что зло носит маску зла, а под влиянием коллектива способно встать на путь исправления. А неисправимое зло – только западные империалисты, которые хотят сбросить на нас ядерную бомбу.

Советским детям трудно пришлось в 1990-е не потому, что жрать было нечего, а потому, что подсознательно мы делили людей на зайчиков и волков, хотя в жизни люди становятся то волками, то зайцами по обстоятельствам, в зависимости от ситуации. И когда после множества ссадин и ушибов ты вбирал в себя очередную сложность устройства мира, то понимал, что уметь отличать тут нужно не столько добро от зла, сколько полуправду от полувыгоды и полувыгоду от полуневежества. Во всем этом бардаке разбираться было – только одна радость: ты наконец понимал, чем настоящая жизнь отличается от детского утренника. Полутонами.

Блогосфера именно эту настоящую жизнь и отражает – во всей ее неприятной и грязной сложности, с ее всяким, с ее лишним, со всем ее пиаром, покупными новостями и навязчивым запудриванием мозгов, – но разобраться в этом всякому думающему и чувствующему человеку не сложнее, чем разобраться в жизни.

Решение Яндекса о закрытии такой скользкой штуки, как Топ, является упрощением мира и возвращением к стилистике детского утренника, где все заранее известно, даже время праздничного танца с совместным хлопаньем в ладоши.

Это удобно, но уже – малоинтересно.

То, что блогосфера – помойка, – правда, но всякая попытка эту помойку очистить – от лишнего, от радикалов, от рейтингов, от пиара и от скрытой рекламы – лишена смысла: это все равно что очистить воздух от кислорода. Добиться такой стерильности и хорошего запаха от общества можно только в утопических романах Кампанеллы или Чернышевского. Это возможно, только если уничтожить все живое. Или если игнорировать его.

То, что Топом пользовались нечистоплотные продавцы в корыстных целях, – это очень плохо, но, увы, совершенно нормально и неизбежно, и никого этим удивить нельзя. Удивительно было другое: правдивость, принципиальность и самоотверженность тысяч неизвестных блогеров, которые старались не ради денег или славы, а ради спасения человека, театра или какого-нибудь памятника архитектуры. Наша пользовательская задача была до последнего времени чисто человеческая: отличать в Топе правду от вымысла, подделку от оригинала.

После отмены Топа различать опять будет нечего. Пострадают от этого именно те, кто взывал о справедливости: кто писал о башне Газпрома и о доме престарелых в Ямме. Пострадают и журналисты, у которых не будет альтернативного источника информации. Но более всего пострадает от закрытия Топа само общество, у которого не будет возможности кричать. Сколько раз уже писано, что крышка кипящего котла может быть отодвинута на четверть, на полчетверти, на щелочку, может даже и совсем быть прикрыта – но ее нельзя вдобавок заваривать по бокам, замазывать щели цементом и говорить, что это сделано для того, чтобы оставаться нейтральными.

Снесет ведь крышку. Вместе с сервисом.