Андрей Архангельский: Любитель неба

О нем не напишет наш интеллектуальный глянец: ни «Сноб», ни «Афиша», ни GQ. Это все, конечно, хорошо, скажут они, но – не «таргетгруппно»: пилоту ведь 57 лет, возрастом не вышел.

Журнал «Эсквайер», если и напишет, то только концептуально, в своем духе: «Семь пар брюк, которые носит американский пилот Салленбергер, страница 34–38».

Или так: «МУСОР ЗА НЕДЕЛЮ, который находится в домашнем компьютере у пилота Салленбергера, страница 67–69».

Нас в советское время учили быть готовыми к подвигу – а потом, в 90-е годы, тщательно отучали от серьезного отношения к высшим проявлениям человеческого духа

Или даже вот как: «Правила жизни. Пилот Салленбергер: «Не думаю, что я умею пользоваться чайником. И вам не советую», страница 124–134».

Едва ли напишет о пилоте-герое журнал «Русская жизнь»: в истории с аэробусом нет повода для тоски – для тоски запредельной, изнуряющей, апокалиптической, напротив, в этой истории есть счастье и надежда, все спаслись, а про такую чушь, как надежда, «Русская жизнь» не пишет.

О нем могли бы написать издания типа «Биографии», но, боюсь, им этот герой покажется недостаточно материалоемким. Там же принято громоздить полотна, детективы, а внешний каркас жизнеописания у пилота скучный: взлет-посадка, взлет-посадка; домашним хозяйкам будет скучно читать такое – им нравится, как писал еще незабвенный Моэм, когда труп графини лежит на полу в библиотеке. И, опять же, иллюстрировать материал чем? Какая-нибудь дура из фотоотдела скажет: у него очень скучная съемка! И лицо какое-то скучное. Поэтому – давайте не будем!

Им скучно; и они будут продолжать писать про чепуховых своих героев, будут продолжать шинковать свой вечный салат – про актеров, танцовщиц и модельеров. Но это – их дело. А наше дело – писать про настоящих героев.

Причем не о его мусорной корзине и не о его брюках, а том, что действительно важно, – о его подвиге. Детский писатель Леонид Пантелеев, автор знаменитого рассказа «Честное слово», признавался, что хотел вывести формулу героя идеального, чистого, который не зависит от времени, страны или политики. Салленбергер – это и есть чистый герой: то, что он американец, не имеет уже никакого значения. Он герой всечеловеческий, герой всего нашего механического времени, но, однако, в отличие от эпохи, он не вторичен: он оригинал, а не копия человека.

Надо заметить, что приводнение пассажирского самолета – это полный запредел. Это только кажется, что вода – мягкая; бывает, от столкновения с водной поверхностью корпус сразу ломается или самолет переворачивается. Посадить самолет на воду даже сложнее, чем без шасси – на землю.

Нас в советское время учили быть готовыми к подвигу – а потом, в 90-е годы, тщательно отучали от серьезного отношения к высшим проявлениям человеческого духа. Нам говорили, что подвига никакого больше нет – бывает просто профессионализм, и этим занимаются специально обученные люди. Когда изучаешь биографию Салленбергера, однако, понимаешь, что этот человек всю жизнь словно готовился совершить свой подвиг. Кто-то в блогах написал: «Его как специально готовили», – имея в виду его биографию.

Челси Салленбергер III (Chesley Sullenberger) по прозвищу Салли — пилот US Airways, почти всю жизнь летал – на всем, что летает. В воздухе он провел 19 тысяч часов, его летный стаж составляет более 40 лет: семь лет был военным лётчиком, а аэробусы водит уже 29 лет.

Аэробус А-320, 15 января приводнившийся на поверхность Гудзона (фото: Reuters)

Специалисты, изучающие статистику катастроф и чудесных спасений в авиации, давно заметили одну закономерность: пилоты, сумевшие избежать трагедии, как правило, всегда были не просто летчиками – но, так сказать, любителями неба. Летать для них – не только работа, но и хобби, увлечение, страсть.

Можно научить человека летать, но нельзя заставить его любить – небо и свою профессию. Однако именно это – любовь летчика к своему делу, – как показывает опыт, в критических случаях и спасает жизнь пассажирам лайнера.

Большинство пилотов летают только на маршрутах, от сих и до сих; такие, как Салли (в Америке это поощряется, что весьма мудро), летают «за деньги» на рейсах, а потом снимают форменную фуражку, садятся в кабины небольших спортивных самолетов и летают уже для себя, в свое удовольствие.

Почему для нас, пассажиров, это принципиально важно?

90% действий во время полета пассажирского лайнера давно уже выполняются бортовым компьютером – именно поэтому вероятность аварий за последние десятилетия уменьшилась в сотни, в тысячи раз: электроника, в отличие от пилота, не нервничает, у нее не бывает плохих снов или ссор с женой. Поэтому в штатной ситуации техника предпочтительнее человека, но когда случается нештатная ситуация, все равно все упирается в человека. В критической ситуации, как в тот день над Гудзоном, пилоту нужно «слиться с машиной», чувствовать себя с ней единым целым. Когда отказывает аппаратура, пилоту нужно иметь навыки ручного пилотирования. А пилотажные навыки – управление самолетом в ручном режиме – отрабатываются именно в полетах на малых летальных аппаратах.

Рейс 143 «Оттава – Эдмонтон» 23 июля 1983 года вошел в историю авиации под названием «планёр Гимли» (Gimli Glider): у «Боинга-767» неожиданно закончилось топливо, двигатели остановились. Капитан судна Роберт Пирсон был заядлым планеристом, то есть владел некоторыми приёмами пилотирования, с которыми лётчики коммерческих линий обычно не знакомы. После продолжительного планирования самолёт успешно приземлился на бывшей военной базе Гимли.

Второе важное замечание: летчик, умеющий управлять спортивными самолетами и всякой несерьезной рухлядью, гораздо лучше, чем его коллеги, знаком с посадкой и взлетом – самыми сложными, как известно, моментами полета. В случае с Салли важно не то, что он управлял когда-то истребителем, а то, что, как и у всякого военного или спортивного летчика, взлетов и посадок у него было на порядок больше, чем у гражданских коллег. А стало быть – и опыта.

…Когда крупные темно-коричневые птицы (канадские гуси) своими телами закрыли вид через лобовое стекло, запахло горелым и наступила тишина, которую одна из стюардесс позже назвала «библиотечной» (это разом вышли из строя оба двигателя), Салленбергер принял мгновенное (и, как потом выяснилось, единственно правильное) решение садиться на воду. И сел прямо посреди Гудзона, в самом центре Нью-Йорка: он выбрал точку посреди реки, меньше чем в сотне метров от паромной переправы, связывающей Нью-Йорк со штатом Нью-Джерси.

Чтобы решиться на такое, мало быть профессионалом. Нужно быть человеком духа.

Как написано в служебной характеристике, которую уже обнародовала авиакомпания, Чесли Салленбергер – «нацеленный на результат менеджер». Кроме пилотирования и обучения пилотов он занимался также всем, что имеет отношение к системам безопасности и действиям в критических ситуациях: совершенствовал таблицы пилотов для подъездных/выездных рулевых дорожек аэропортов; совместно с исследователями НАСА опубликовал научную работу по ошибкам пилотов; занимался вопросами экстренной эвакуации людей из самолетов, исследованиями «эффективности символики на верхнем дисплее при посадках в условиях плохой видимости».

Зачем все это пилоту аэробуса, каких, в общем, в мире тысячи, – нельзя объяснить с точки зрения обычной логики. По-русски его диагноз называется, вероятно, «активная общественная позиция» – вечно есть среди нас такие люди, которым все неймется. Насчет «общественного», кстати, это не фигура речи: Салленбергер в своей компании также широко известен как защитник прав пилотов и поборник высоких стандартов, благодаря чему «его полеты отличаются высокой безопасностью и эффективностью».

Обратите внимание на его образование: бакалавр психологии – Военно-воздушная академия США, Колорадо; магистр индустриальной психологии – университет Пердью, Уэст-Лафейетт, Индиана; магистр государственного управления – университет Северного Колорадо, Грили, Колорадо. Психология и госуправление: не правда ли, странный набор для пилота? Наземные диспетчеры, которые вели с ним переговоры во время полета, отмечали, что он вел себя «на удивление хладнокровно, никакой паники, никакой истерики. Все было профессионально, спокойно, методично».

Большинство аварий последних лет, в России в частности, как отмечают специалисты, в конечном итоге происходят не из-за физических перегрузок или неопытности, а из-за плохой психологической подготовки экипажей. Люди «не слетались», что называется: они не доверяют, не знают друг друга, не умеют принимать решения в критических ситуациях (как мы узнаем, увы, уже из расшифровок черных ящиков).

Салленбергеру принадлежит заслуга в разработке первого в истории авиакомпании курса «Взаимодействие членов экипажа»: он включает большое число дисциплин, в том числе лидерские качества, взаимодействие, принятие решений, исправление ошибок.

«Летать правильно – низкая и высокая надежность в системе воздушных перевозок» – так называлась международная конференция, на которой Салли делал доклад в 2007 году. Он еще и научный сотрудник (Калифорнийский университет, Беркли, Центр управления рисками катастроф).

…После того как всех пассажиров лайнера эвакуировали, он дважды прошел по самолету, чтобы убедиться в том, что на борту никого не осталось.

Взглянув на его фотографию, мы поймем, что перед нами – счастливый, в первую очередь, человек: всю жизнь он занимался любимым делом – и его пассажиров в тот день спасла, в конечном счете, любовь – любовь летчика к небу, к своей профессии; и к жизни, наверное, тоже. Скажем спасибо и его жене – Лорейн Салленбергер, и семье – за то, что они любят своего мужа и отца, в чем также нет сомнений, потому что только человек, которого любят, способен на такой подвиг, вот что я думаю.

Автор выражает огромную признательность исследователю и журналисту Дмитрию Назарову за помощь в подготовке материала.