Борис Кагарлицкий: Признает ли Южная Осетия независимость Косова?

Теперь невозможно сделать и этого.

Потсдам, Ялта, а позднее Хельсинкские соглашения о безопасности и сотрудничестве в Европе закрепили принцип нерушимости границ (аналогичные соглашения имели место и в Африке, хотя на практике они смогли предотвратить территориальные конфликты). Редко бывают границы, которые бы устраивали всех, но установившиеся после 1945 года нормы международного права предполагали, что, каковы бы ни были взаимные претензии, с существующими границами надо смириться, а права национальных меньшинств обеспечивать в рамках того государства, в котором они проживают.

Эта позиция была достаточно разумной, ведь каждый раз, когда перекраивали границы, это приводило лишь к тому, что появлялись новые национальные меньшинства. Например, трансильванские румыны были меньшинством в Венгрии, а потом трансильванские Венгры стали меньшинством в Румынии. Так же точно косовские албанцы являлись меньшинством в Сербии, а теперь сербы стали меньшинством в Косово и т.д.

Независимость нового государства фиксировалась в тот момент, когда новую страну признавали те, от кого она, собственно, отделялась

Принцип нерушимости границ и принцип «самоопределения наций» всегда находились в противоречии. Тем более что не было полной ясности: кто собственно самоопределяется – народы или территории? Если, например, речь идет о Новой Каледонии, то лозунг самоопределения трактовался этническими националистами как право национального меньшинства на создание собственного государства, даже вопреки воле большинства («понаехали тут»).

Французские же власти предложили опросить всех жителей территории, среди которых коренное население было в меньшинстве – не удивительно, что итогом референдума было сохранение связи с Францией. То же самое произошло в Квебеке при попытке провозгласить независимость путем референдума. Логическим продолжением самоопределения народов взятым «в чистом виде» оказались этнические чистки и «массовые переселения» (добровольные и не очень).

В такой ситуации принцип нерушимости границ оставался наиболее понятным и ясным. Независимость нового государства фиксировалась в тот момент, когда новую страну признавали те, от кого она, собственно отделялась: Британия признавала независимость Индии, все республики бывшего СССР признавали самостоятельность друг друга в ходе добровольного развода, Чехия сама настояла на отделении от неё Словакии. Канада была готова признать свободный Квебек, если бы националисты победили на референдуме и подписали бы соглашение об урегулировании взаимных претензий. В противном случае международное сообщество не торопилось признавать новые государства.

С разделом Югославии всё обстояло несколько сложнее, и готовность Запада признать независимыми Словению и Хорватию, когда они отделились от федерации, была, по меньшей мере, подозрительной. Но с другой стороны, югославские, как и советские республики лишь воспользовались своим правом на отделение, предоставленным им по внутреннему закону.

Это отнюдь не значит, будто сепаратизм никто не поощрял. Как раз наоборот. Но одно дело – моральная и даже военная поддержка сепаратистских движений, а другое дело формальное признание новых государств. Как бы ни относился Запад к проблеме Чечни, независимую Ичкерию никто не признал, даже после договоров в Хасавюрте и Москве, которые де-факто позволяли ей существовать. Точно так же и Россия, не скрывая своей поддержки властям Абхазии, Приднестровья и Южной Осетии, всё же не позволяла себе устанавливать с ними дипломатические отношения. Единственным исключением являлась Турция, официально признавшая Республику Северного Кипра, созданную после военной интервенции на остров.

Боснийским сербам отказали в праве на создание собственной республики на том же основании. Раз официальная власть в Сараево сербскую республику не признала, значит и не может такое государство существовать. На этом же основании не позволили хорватским сербам воссоединиться с Сербией.

Юридическая логика то и дело расходилась с политической, но до поры формальности соблюдались. Переломным моментом стала независимость Косова, не только односторонне провозглашенная, но и признанная Западом вопреки протестам Белграда. Разговоры европейских дипломатов о том, что это «исключение из правил» ничего не меняют. Или закон един для всех, или его нет. А главное, если закон устарел и не соответствует реальности, его надо не выборочно нарушать, а открыто менять.

Поддержав Косово, западные дипломаты одновременно не пожелали заявить о том, что отказываются от старых норм международного права. Иными словами, правовые нормы есть, но соблюдать их или нет, зависит от вас самих.

Можно считать это заразительным дурным примером, можно называть прецедентом. Но, так или иначе, вся система норм рухнула. Признавая независимость Южной Осетии и Абхазии, Москва лишь повторила на Кавказе то же, что сделали западные страны на Балканах .

Увы, на этом проблемы не заканчиваются. Ведь никакой новой системы норм, взамен старой, не появилось. Все руководствуются исключительно соображениями целесообразности и тактическими раскладами. Объявляя о независимости Абхазии, Кремль тут же дает понять руководству Молдавии, что будет содействовать воссоединению с ней Приднестровья. Маловероятно, что правительство свободного Косова обменяется посольствами с суверенной Южной Осетией, хотя по формальной логике эти государственные образования должны были бы всячески поддерживать друг друга. А непризнанная республика Северного Кипра не будет устанавливать дипломатические отношения с непризнанным Сомалилендом. Единственный, кто радостно признал Южную Осетию, - это Нагорный Карабах, который сам не признан никем, кроме Абхазии, Южной Осетии и Приднестровья.

Если считать, что, поддержав независимость новых кавказских республик, Россия отказалась от принципа территориальной целостности государств ради принципа самоопределения, то возникают другие вопросы. Например, представим себе, что через несколько лет Южная и Северная Осетия решат объединиться. И не в рамках Российской Федерации, а в качестве независимого государства, Великой Алании. Как отнесется к такой инициативе Кремль. И не изменит ли свою позицию Запад, проникнувшись вдруг сочувствием к делу осетинской независимости?

Подобный сценарий выглядит совершенно абсурдным, но лишь по той простой причине, что мы прекрасно понимаем, что независимость Южной Осетии – фикция (такая же, как и независимость Косова или Боснии), что без поддержки Москвы это государство и дня не проживет.

Новые государства, признание которых не обеспечено всем мировым сообществом, не являются и не могут быть на деле независимыми (фото: ИТАР-ТАСС)

Новые государства, признание которых не обеспечено всем мировым сообществом, не являются и не могут быть на деле независимыми. Как правило, это – незначительные территории с разрушенной и слабой экономикой, не имеющие потенциала ни для того, чтобы самостоятельно развиваться, ни для того, чтобы защищать себя и вести самостоятельную внешнюю политику. И сам факт признания лишь усиливает их зависимость от того, кто их в одностороннем порядке признал. Так же как Косово (да и Босния) является по факту протекторатом Евросоюза, так и Южная Осетия становится протекторатом России. И если Россия с Евросоюзом конфликтует, то Южная Осетия никогда не признает прав Косова (и наоборот).

Разумеется, незначительные территории могут существовать в виде отдельных государств – вспомним Лихтенштейн, Андорру или острова Океании. Насколько эти государства в действительности являются полноценными нациями – большой вопрос. Но если для них вообще возможно какое-то государственное существование, то именно потому, что они всеми официально признаны, включены в систему коллективной безопасности и международное разделение труда, в котором они, так или иначе, могут найти свое место.

На практике было бы гораздо честнее объявить подобные территории протекторатами или включить их – в случае Абхазии и Южной Осетии – в состав России. Местное население ничего против иметь не будет, о чем свидетельствует массовое получение там российских паспортов. Гражданство России люди, конечно, принимают, скорее по экономическим, а не по идеологическим соображениям, но это само по себе свидетельствует о том, насколько низко оценивают тамошние жители перспективы собственных республик.

Увы, открытое присоединение Южной Осетии к России ещё больше ускорило бы процесс разрушения международного права, дало бы новые аргументы руководству Грузии, а главное, создало бы новый прецедент, за которым последовали бы новые конфликты. С одной стороны, подняли бы голову сторонники воссоединения Крыма с Россией, после чего мы оказались бы втянуты в полномасштабную конфронтацию с Украиной. А это уже настоящая война, совершенно не похожая на пятидневное столкновение с небоеспособной грузинской армией. В свою очередь, Эстония раздает свои паспорта жителям Печерского района Псковской области не менее охотно, чем Россия раздавала свои паспорта в Абхазии. Что если среди жителей района найдется инициативная группа, требующая восстановления с «Родиной»?

На протяжении последних лет нам упорно объясняли, что советские административные границы были проведены «неправильно», тем самым, намекая, что их неплохо бы поменять. Но любые границы, кто бы и как бы их ни проводил, всегда оставят кого-то недовольным, а демографические, экономические и политические условия постоянно меняются. Тем, кто жалуется на Хрущева, отдавшего Украине Крым, неплохо бы вспомнить, что тот же Хрущев присоединил к России Карелию. Если бы не это решение, то СССР распался бы не на 15, а на 16 частей (в соответствии с числом «сестер» на знаменитом фонтане в ВДНХ), и сегодня бы стоял вопрос о воссоединении Карело-финского народа под управлением Хельсинки.

А публицистам, возмущающимся решением Сталина, закрепившего за Грузией Южную Осетию и Абхазию, следует помнить, что в 1920-е годы, когда проводилась соответствующая граница, альтернативой разделу территории между Грузией и Россией было создание Горской республики, куда вошли бы и Осетия, и Чечня, и Дагестан. Коль скоро от этой идеи отказались, в интересах укрепления и расширения территории РСФСР, то надо было чем-то порадовать и Тбилиси, который даже в рамках Советского Союза на первых порах далеко не во всем готов был соглашаться с Москвой.

То же самое относится и к бывшей Югославии, где Иосип Броз Тито проводил административные границы, стараясь максимально удовлетворить все конфликтующие стороны. Проблема не в том, что границы проведены «неправильно», а в том, что историческая ситуация изменилась.

В условиях этнической и культурной неоднородности населения задача правительства состоит в том, чтобы максимально интегрировать национальные меньшинства и спорные окраины в состав единого общества. С этой задачей современная Россия справляется не самым лучшим образом, но грузинские элиты в этом отношении просто провалились. Если бы 70% бюджета в Тбилиси тратили не на бессмысленные военные приготовления, а на экономическое развитие приграничных с Абхазией и Южной Осетией районов, вполне возможно, что тамошние жители уже оформляли бы не российские, а грузинские паспорта…

Увы, большинство правительств руководствуется совершенно иной логикой.

Признав независимость Косова, западные политики открыли настоящий Ящик Пандоры. Причем ключик к нему подобрали ещё раньше, когда поощряли развал Югославии. С того момента, как принцип территориальной целостности государств оказался поставлен под сомнение, последствия будут далеко идущими и катастрофическими. Границы будут меняться, государства распадаться, а войны и конфликты возникать в самых неожиданных местах. И главную ответственность за это несут политики, возглавлявшие Европейский Союз и США на протяжении последних двух десятилетий.

Исправить ситуацию может лишь новое всеобъемлющее урегулирование, подобное Венскому конгрессу 1815 года или встречам в Ялте, Потсдаме и Сан-Франциско после Второй мировой войны. Тогда не просто проводились на картах новые (признанные всеми) границы, но и вырабатывались новые правила. Границы многих стран Западной Европы до сих пор остались такими, как определил Венский Конгресс. Новая карта Восточной Европы была куда менее успешно нарисована во время Версальского мира, который оставил по себе недобрую память, но основные линии территориального раздела, которому подверглась тогда Венгрия, так и сохранились до нашего времени. После второй мировой войны правила, установленные Ялтой и Потсдамом, держались около полувека, благодаря чему в Европе не было за это время ни одной войны, а народы, несмотря на соперничество СССР и США, могли развиваться мирно и более или менее спокойно.

К сожалению, подобные многосторонние договоры сами были результатами больших войн и грандиозных потрясений.

Не хотелось бы предрекать повторение чего-то подобного, но, несомненно, самые крупные неприятности еще впереди. Осознание масштабов совершающейся катастрофы еще не наступило, а потому люди, принимающие решения, не слишком понимают, чем это может кончиться в долгосрочной перспективе.

Прежде, чем станет лучше, сделается еще хуже.