Михаил Бударагин: Осознанная необходимость

Я не знаю о классовом чутье ровным счетом ничего, как ровным счетом ничего не знаю о мотивах незнакомых мне людей.

Сегодня в России суд присяжных не просто нужен и важен, он жизненно необходим. В противном случае почти всегда поющие под одну дуду обвинитель и суд сведут процент оправдательных приговоров и вовсе к нулю.

Присяжные – единственный шанс вытащить отечественную судебную систему из той коррупционной ловушки, в которую она загнала себя сама, предпочтя подменять Закон желаниями своей левой пятки. Попадающий в жернова этой машины человек может рассчитывать, по существу, только на то, что у него хватит денег нанять адвоката, который действительно будет за него бороться, а не государственного защитника, разводящего руками и отступающего в тень при каждом удобном случае.

Если упразднять всякие общественные институты, которых и так не слишком много, мы рискуем очутиться в пространстве войны всех со всеми

Денег, разумеется, хватает не у всех. Или же он может полагаться на присяжных, которые, чаще всего, уж если чем и руководствуются, так не «корпоративной солидарностью» с обвинителем.

Единственное, но ключевое уточнение, которое необходимо сделать в данном случае, состоит в том, что суд с участием присяжных всегда, за исключением случаев, составляющих государственную тайну, должен проходить в открытом режиме. Полная открытость и гласность суда должны стать неукоснительной практикой, такой же, как и крайне пристальное внимание к действиям органов следствия.

Если мы признаем, что присяжные – представители общества, отобранные для вынесения решения по тому или иному делу, то очевидно, что стесняться общества и сторониться его нет никакой необходимости. Тем более нет никакой необходимости придумывать тайны там, где их быть не должно.

Правда также и то, что суд присяжных по каждому конкретному делу должен формироваться из представителей разных социальных страт, но явной и всеми признанной классификации этих страт в России не существует. Непонятно, что такое «средний класс», не очень ясно, какой уровень доходов можно считать показателем нормы (явно же не официальный «прожиточный минимум» любого из субъектов федерации или России в целом).

Совсем затруднительно с образовательным цензом: наличие высшего образования сегодня может говорить, как о том, что перед нами – блестящий интеллектуал, так и о том, что человек просидел пять лет на «факультете менеджмента» и плевал в потолок. Отсутствие высшего образования может свидетельствовать о том, что человек с малых лет честно трудился, работал как вол и просто упустил то время, когда учиться легко и не слишком тревожно для материального благосостояния, так и о том, что перед нами – бездельник и лодырь, не удосужившийся поступить в вуз.

Суд присяжных по каждому конкретному делу должен формироваться из представителей разных социальных страт (фото: sxc.hu)

Мы очутились в разрушенной системе координат, где нет никаких общественно значимых критериев уважения и статуса. Нет никакой «жесткой стратификации», о которой пишет Андрей Перла: вокруг – «бурелом и хаос», в котором «лицом к лицу лица не увидать».

Советская культура общественной жизни (плоха она была или хороша, в данном случае, не имеет никакого значения) – городской и сельской – ушла в прошлое, ничего нового на ее месте так и не возникло.

Вячеслав Глазычев, говоря о том, что в России не существует городов в прямом смысле этого слова, прав, потому что город – не нагромождение домов и улиц, но, прежде всего, социум, вырабатывающий (а не получающий в готовом виде из газет и телевизора) всем понятные социальные маркеры.

Общество сегодня все чаще не таково, каким бы его хотел видеть каждый отдельный его представитель, но если упразднять всякие общественные институты, которых и так не слишком много, мы рискуем очутиться в пространстве войны всех со всеми.

Суд присяжных может выносить ошибочные, странные, нелогичные вердикты, но если отменять все, что кажется нам ошибочным и странным, недолго упразднить, скажем, семью или государство, которые далеко не всегда таковы, как нам бы этого хотелось. В России только начни ломать – костей не соберешь.