Андрей Архангельский: Отмените лето

«Подтверждается информация о долгожданном наступлении жаркого лета в Московском регионе».

«Долгожданном». Ага.

«Циклон с обильными дождями в течение ближайших трех дней еще будет заявлять о себе облачностью и дождями, наиболее надоедливыми в дневные часы».

«Надоедливыми». Да-да.

Нет, ну конечно, гораздо приятнее, когда вот эта расплавляющая мозги жара стоит, смешанная с выхлопными газами. Когда у всех языки еле ворочаются, когда не знаешь, куда себя деть от вашего любимого «солнышка». В любую 30-градусную жару теледикторы будут повторять эти штампы – вопреки любой житейской логике, потому что так принято считать: солнце – это хорошо, дождь – это плохо.

Если в морозные или осенние дни хоть что-то может заставить наших людей прийти в театры, на хорошие фильмы, к хорошим книгам, то летом градус антиинтеллектуализма зашкаливает

Лето – это сплошное лицемерие.

Но бог с ним, с Гидрометцентром.

Если в морозные или осенние дни хоть что-то может заставить наших людей прийти в театры, на хорошие фильмы, к хорошим книгам, то летом градус антиинтеллектуализма зашкаливает.

Это… как-то в воздухе.

Все словно бы договариваются между собой быть летом чуточку тупее, чем в прочие времена года.

Счастье России, что у нее еще есть холодные дни. Потому что нет ничего ужаснее, чем лето в голове.

Почему-то лето у нас – это синоним антикультуры.

Вишни появляются какие-то и прочие ягоды на обложках книг.

И эти толпы в Шереметьеве – в шлепках и панамках; нет ничего страшнее русского отдыхающего.

Он отдых берет крупными горстями и бросает в рот целиком, не жуя. Он кусками заглатывает в себя отдых и давится им.

И даже у оставшихся в городе взгляд становится остекленевшим, осоловелым: остановилось время, история, глохнет разговор.

Лето и пляж – главные враги русской культуры.

От всего этого не спасают и многочисленные фестивали – что пива, что джаза. Старый пень, я признаю только одну форму восприятия культуры – зал. Или залы. Вот чтоб вы треснули – только замкнутое пространство. Как только в слово или музыку вторгается солнце, воздух и вода – теряется сосредоточенность, а с ней и культура.

Лето по странной традиции почему-то противопоставляется у нас интеллекту.

«Спасибо вам, что в этот летний день собрались здесь, не испугались жары», – унизительно благодарят слушателей на лекции куратора МОМа Клауса Бизенбаха на «Винзаводе».

То есть как бы подвигом считается – летом лекцию послушать.

Попробуйте что-то подобное сказать осенью или весной – это будет просто смешно. «Спасибо, что в этот весенний день…» Ха-ха-ха!

А летом – не смеется никто. Как должное.

У нас почему-то отдых является синонимом абсолютной нетребовательности к искусству. У нас «отдых» понимается одновременно и как отдых от культуры, освобождение наконец-то от нее. Как отказ от любого усилия, в том числе и интеллектуального. Лето и хорошее настроение ассоциируется у большинства людей с абсолютно непритязательной музыкой, кино, книгами.

Развлекательная музыка летом звучит не только в кафе или в ресторанах – она звучит везде: на улице, возле ларьков, в санаториях, на курортах и пляжах.

Она настигает вас и за границей: не где-нибудь в Турции (с этим уже смирились), а даже на острове Крит (свидетельствуют очевидцы). Всю ночь под окном звучит русский шансон. «Что за бред? – спрашивает постоялица из России. – Час ночи! Я спать хочу!» – «Турист из России – наш основной клиент. Мы должны учитывать вкусы клиента», – невозмутимо отвечает хозяин.

…Тут есть логическое противоречие: разве я становлюсь глупее, когда веселюсь? Отдых не противоречит интеллекту. Так почему же добровольное отупение считается нормой?

Неоценимую «помощь» в этом оказывают театры, которые летом закрываются; уходят в отпуск редкие интеллектуальные телепередачи; премьеры относительно хороших фильмов и книг переносятся на осень.

Как бы само пространство подталкивает человека к тому, чтобы летом он потерял свою культурную ориентацию. Выпал из культуры.

В результате культурный жирок, который набирала страна за год, летом полностью сгорает – и из отпуска человек возвращается посвежевший, с полностью опустошенными мозгами. Теперь его нужно откачивать – заново учить его чувствовать, переживать, возвращать к культуре. Давать ее маленькими дозами – всю осень, вплоть до зимы.

Ближе к зиме человек наконец возвращается к культурной жизни, но тут опять праздничек – Новый год. И страна вырубается на две недели – так, как будто Никакой Культуры Не Было. Выжженное поле. Культура закрыта, в ближайшие десять дней будет один Галкин. «Го-го-го-го! – слышно из телевизора в соседней комнате. – Га-га-га-га-га!» Так смеяться могут только на новогоднем концерте или на фестивале в Юрмале.

Весной опять страна медленно набирает культурный вес, интеллектуальные мускулы накачивает – кинофестивали, премьеры, концерты хорошие, но с начала июля опять – бац! – лето.

И так по кругу.

Если бы один раз – в качестве эксперимента – у нас отменили лето, клянусь, страна дала бы невиданный рекорд умноты.

Культурный уровень у нас аритмичный, пульс – неровный, пропадающий. Культура держится только худо-бедно в рамках сезона, а потом куда-то пропадает. Такое ощущение, что наш человек до сих пор так и не определился, нужна ему культура или нет. А сама культура тоже словно бы не уверена до конца – нужна ли она человеку?

И скромно уходит в переодевалку.

Летом градус антиинтеллектуализма зашкаливает (фото: ИТАР-ТАСС)

Соответственно, все мероприятия на отдыхе убеждают человека: не напрягайся, милый, уйди в полное дикарство, забудь вообще, как писать-читать.

Однако почему-то человек вспоминает, как читать и писать, когда возвращается на материк. То есть зачем-то культура все-таки нужна. Зачем?

А потому что город, мегаполис – и человек это инстинктивно чувствует – сложное, многослойное пространство. Чтобы в нем существовать, нужно все время шевелить мозгами. И без определенного – довольно высокого – уровня культуры человеку не справиться с современным ритмом жизни.

«При чем тут культура?» – вы спросите.

Информации – в разы больше, чем человек способен воспринять. Если все видеть, слышать и все читать – сойдешь с ума. Следовательно, надо уметь распознавать то, что тебе нужно, интуитивно. Этому в том числе и учит культура. Культура развивает мышление – абстрактное, нелинейное, символическое, образное. Культура провоцирует новые идеи.

К этой «вообще культуре» горожанин, житель мегаполиса, в течение года приобщается нехотя, сам того не желая, – не будем строить иллюзий, исключительно по соображениям престижности, – но все же приобщается. Нет-нет да и попадешь на какое-нибудь торжественное мероприятие: любой мэр захудалого городишки знает, что правильно, хорошо – это концерт симфонической музыки вначале, а фуршет – потом. Выставки современного искусства вообще становятся модой: не посмотришь – не сможешь поддержать «светский разговор». На театральные и кинофестивали весной и даже еще в июне – вал народа! Знаете, куда труднее всего было попасть на Московском кинофестивале? На ретроспективу фильмов Джо Кассаветиса – классика американского независимого кино. Крайне нудное, разговорное, двух с половиной часовое кино 70-х годов – при полном отсутствии экшена. И никто почти из зала не уходит. Престижно.

Культура – в традиционном ее значении – сегодня не развлечение, а вещь сугубо утилитарная, необходимая любому горожанину. Она учит, как управляться с сегодняшним миром. Это инструмент для более точного овладения миром.

Эта культура требует внимания. Усилия. Но и возвращает усилия сторицей. А летняя индустрия, получается, противоречит всему этому. Она отучает человека чувствовать мир, перемещает его в пространство слободской, доиндустриальной курортной культуры. Фактически в 80–90-е ее годы прошлого столетия. (Русская попса 90-х, кстати, – это просто немного модифицированный вариант пляжного конферанса.) Именно там, на курортах, до сих пор царствуют те, кого из города худо-бедно изгнали: вся русская попса, все ее хохмачи и трубачи летом ошиваются в приморских городах – и от их концентрации рябит в глазах. Они берут реванш, как ожившие мертвецы выходят из-за леса, из-за гор.

Таким образом, Россия существует одновременно в двух типах культуры: осенью, зимой и весной – худо-бедно в современной, а летом – тонет в культуре прошлого века.

Стало быть, летняя культура – это шаг назад, интеллектуальная диверсия, совершающаяся по отношению к ничего не подозревающим отдыхающим. После двухдневного веселья им уже начинает казаться, что они вернулись «домой» – в теплое, простое и даже, так сказать, родное пространство. Они даже не догадываются, что тем самым им наносится вред, – потому что эта культура отучает их от сложности восприятия мира.

Все это – по возвращении России из отпусков – расхлебывать приходится нам.

Мне нужен начитанный, хорошо натасканный читатель, которого не надо каждый раз вводить в курс дела. Живо мыслящий, настоящий, эмоциональный – какой только и есть в России. Этот читатель не должен иметь перебоев в думанье, в чтении, в освоении культуры – слишком много новых определений, знаний в обиход вводится каждый день. А лето, получается, у меня этого читателя отбирает.

Жизнь усложняется, а он опять расслабился. Друг, не расслабляйся, тебе же хуже будет! Мир ждет твоей реакции, умственного усилия, твоего интеллектуального участия!

Друг-читатель в это время лежит на пляже.

Что он там читает в этой-то убийственной атмосфере? Хорошо, если Гришковца – на что тот так надеется, обзывая свои книги «пляжными».

Но и это едва ли.