Екатерина Сальникова: Посредники и медиумы

Особенно трогательно выглядит телеэфир, когда его ведет один актер, к примеру Борис Щербаков, а к нему на эфир приходит другой актер, к примеру Алексей Гуськов, как было на днях. Щербаков играет телеведущего. Гуськов играет... нет, не звезду, он играет умного человека.

Я совсем не хочу сказать, что талантливый актер Алексей Гуськов неумен. Я хочу обратить внимание, что ТВ ценит совсем не рассуждательные его способности.

Телевидению нужна иллюзия владения темой, иллюзия понимания жизни. Если владение темой имеется, а иллюзия этого слаба, если, например, гость студии говорит с экрана умные вещи, но вид у него скучный, наивный или не слишком глубокомысленный, – такой неправильно выглядящий ум телевидению ни к чему.

Артисты – люди с теле- и киноэкрана, с театральных подмостков, с компакт-дисков. Они не заняты ничем, что способно кому-то испортить жизнь или оказаться не очень законным

Утром на Первом канале рядом с Петром Марченко восседает актриса Ирина Апексимова. Крайне удачный выбор.

Апексимова похожа на телеведущую, сосредоточенную, энергичную, далекую от самолюбования. Апексимова выглядит как высокоинтеллектуальная дама. К тому же красивая. К тому же все знают, что никакая она не телеведущая, а, наоборот, актриса.

Из аберрации на тему «искусство-жизнь-телевидение» рождается ощущение абсолютного постижения реальности. Телевидение с помощью говорящих голов показывает, что оно идеально владеет предметом разговора. И зрители на это покупаются.

Культ актерского присутствия в телеящике свидетельствует о дефиците авторитетов из других сфер жизнедеятельности.

Каким министрам, каким чиновникам, каким юристам, каким милиционерам верит сейчас человек?

Верит не тогда, когда его ловят на улице и суют микрофон в нос, доброжелательно задавая вопросы. Верит не тогда, когда ему ласково прилаживают микрофон в телестудии.

А если человек наедине с самим собой и заглядывает внутрь себя? Что-то я очень сомневаюсь в его безраздельном доверии тем, кто именуется официальными лицами.

Вполне может быть, многие из этих лиц заслуживают доверия. Но окружающий мир в целом, коллеги и конкуренты, исполнители и криэйторы, соседи по этажу и водители автотранспорта продолжают нести в себе агрессию и несправедливость, а потому доверия не вызывают.

Недоверие распространяется на представителей враждебного внешнего мира, мелькающих в телевизоре.

Но артисты – они чисты от грязи и гнусности внешнего агрессивного мира. Артисты – люди с теле- и киноэкрана, с театральных подмостков, с компакт-дисков. Они не заняты ничем, что способно кому-то испортить жизнь или оказаться не очень законным.

Показательно, что тема современных актеров в бизнесе, актеров, являющихся собственниками крупной недвижимости, у нас не получает широкого освещения.

Общество не желает ничего об этом знать. В лучшем случае нам расскажут, какое колечко подарила одна звезда другой звезде и на какие экзотические острова они слетали.

Мандат народного доверия закономерно вручается служителям искусства. Их привечают в политических партиях. Их обожает телеящик.

И все это – на выигрышном фоне общенационального презрения к чисто интеллектуальной деятельности, которую нельзя превратить в бизнес или в развлечение и которая не имеет эстетической образности.

Как сказал Петр Мамонов, сидя за простым дощатым столом в народно-архаическом духе и рассуждая о христианстве, «это же не какой-нибудь там дядя-профессор написал...»

Надо быть старомодно-интеллигентным дикарем, как Константин Боровой*, чтобы на ток-шоу «К барьеру!» с презрением обозвать Андрея Кургиняна «театральным режиссером», подразумевая, что человек артистической специальности не в состоянии сделать ничего умного и полезного для защиты детей от насилия.

Но в современном народном сознании все как раз наоборот. Чем больше человек живет в искусстве, тем больше на него надежды применительно к проблемам жизни. Чего бы стоила Яна Поплавская во «Времечке», если бы за ней не было опыта Красной Шапочки, сумевшей договориться с волками?

Не столь давно я засекла актера Виктора Сухорукова, высказывающегося на канале «Культура» о личности Павла I.

Он говорил не о том, как он работал над ролью Павла I, а о том, что Павел I был за человек. И говорил Сухоруков очень убедительно.

Не столь давно я засекла актера Виктора Сухорукова, высказывающегося на канале «Культура» о личности Павла I (фото: Гульнара Хаматова/ВЗГЛЯД)

Часто появляется на телеэкране актер Александр Галибин, повествуя о русской истории. После того как Галибин сыграл императора Николая II, телевидение воспринимает его как идеальную кандидатуру на роль носителя исторического знания.

Мамонов сыграл в «Острове» – поэтому теперь, надо полагать, он будет то и дело вещать о проблемах веры. Леонид Каневский хорошо запечатлелся в нашем сознании в образе майора Томина в сериале «Следствие ведут знатоки» – теперь Каневский ведет документальный сериал о нашей криминальной истории. Почему? По праву иллюзии неординарного владения предметом. По праву иллюзии обладания специфическим знанием о криминальной сфере.

Это знание почти мистическое и потому почти сакральное. Ведь оно получено не с помощью гуманитарного образования, слушания всяких там профессоров, чтения всяких там научных монографий или, не дай бог, корпения в архивах.

Это высшее знание, обретенное в мощном порыве соприкосновения с художественно воплощаемой темой. Это оригинальное знание – ощущение натуральной исторической материи.

Высокий образ подобной магии показали в дни юбилея Алексея Петренко. Рассуждения актера о сути своей профессии накладывались на видеофрагменты легендарного спектакля «Серсо» Анатолия Васильева.

Старик Кока (Алексей Петренко) исполнял «Севастопольский вальс», как арию из Верди, изъяснялся так, как было принято в XIX веке.

Персонаж перевоплощался из неустроенного советского пенсионера в обладателя исторического опыта, который превышает период жизни одного поколения.

Телевидение интуитивно ищет и находит то, что корреспондирует с его настроениями. Показательно, что параллельно со сценами из «Серсо» сам Петренко, задумчиво куря, рассуждал именно о том, как артисту следует душить ростки своей интеллектуальности в зародыше – иначе они погубят артистическое начало.

Петренко имел в виду традиционную, академическую интеллектуальность, которая вырастает из системного владения объемами информации и методами оперирования этими объемами. Ради чего сейчас на ТВ от такой интеллектуальности бегут? Ради иллюзии интеллектуальности не академической, не рациональной, а магической.

Актер подается телевидением как медиум, обладающий иррациональной связью с культурно-историческим прошлым, настоящим и будущим.

Телевидение позволяет зрителям присутствовать при осуществлении такой связи. Сейчас по ТВ-3 идет программа «Тайные знаки».

В исторических сюжетах лучше всего смотрится актер Александр Резалин, потому что в нем есть нечто вневременное. Он больше всех похож на какую-то случайно затерявшуюся в веках знаменитость, на прямого очевидца и участника событий прошлых столетий. Какой текст ни вкладывай в уста такого человека-образа, этот текст будет казаться истиной в последней инстанции.

Телевидение борется за доверие аудитории. Но разве к обыкновенному талантливому исполнителю, транслятору чужих текстов и воплотителю чужих сценариев, будет столько же доверия?

Впрочем, не обязательно быть профессиональным актером – достаточно просто исправно выполнять функции медиума.

Чем объясняется столь длительное и успешное пребывание Святослава Бэлзы в роли ведущего музыкальных программ? Музыковеды хватаются за головы и исторгают нечленораздельные звуки, пытаясь выразить неприятие Бэлзы как «знатока» музыки.

Однако Святослав Бэлза – само благообразие и благозвучность. Его внешность словно создана массовой аудиторией, именно так представляющей себе высококультурного ценителя прекрасного.

Правильные черты лица, медлительность и плавность жестикуляции, деликатная мимика, элегические интонации. Бэлза – фантом оперы в буквальном смысле слова.

Стоит окинуть взором основные телепрограммы, как становится очевидным, что люди артистических профессий оказываются гостями студий чуть ли не чаще, чем политики, и уж точно чаще, чем представители всех прочих профессий и занятий.

Поэтому в поведении политических и общественных деятелей на телеэкране так много зрелищного, повышенно экспрессивного, увлекательного – непроизвольно они играют актеров, они «раскрывают темперамент» и подают реплики.

Того, кто не удостаивает своим артистизмом, видимо, просто не берут в телеэфир.

* Признан(а) в РФ иностранным агентом