Екатерина Сальникова: Культур-мультур из ящика

Оно еле поспевает за трансформациями всего массового, утрачивающего былую четкость границ.

Культурной тематики на ТВ так много, что любая ее классификация теперь вторична. Принципиальна тотальность апелляций к культурной сфере.

Современное мышление выводит культуру из резервации и растворяет в десегментированном пространстве жизни

Включаешь телевизор в 7.30 утра. По «Столице плюс» некий специалист в кадре рассуждает о роли керамики в облике храмов. А на РТР предлагается отправить sms на какой-то номер, чтобы проголосовать – не за бальный танец суперзвезд, не за попсовый хит или другую аналогичную дребедень, а за архитектурное сооружение, достойное звания чуда. Репортаж идет про башню Сююмбике.

И что им/нам телезрителям Сююмбике в 7.30 утра? В отсутствии Шекспира приходится предаваться непоэтической рефлексии на эту тему.

Мы движемся к гегемонии культуры как универсального подхода к любым событиям, к любой деятельности. Этот подход стирает разницу между культурой и жизнью.

Будучи в гостях у НТВ, актер Алексей Нилов рассказывал ведущей «телеутра», что в новом криминальном сериале его герой-адвокат, как и герои Сергея Селина, Анастасии Мельниковой, Юрия Кузнецова будут выступать под своими реальными именами. Мол, Нилов спросил у авторитетного человека, зачем это необходимо. Тот объяснять не стал, а только подтвердил – надо, Леха, надо.

Я могу конкретизировать. Образы Ларина, Дукалиса, Абдуловой и Мухомора приблизились к статусу национальных героев. Но старые серии «Улиц разбитых фонарей» и новые «Хроники убойного отдела» остались в ранге всего-навсего искусства (снобы могут эти строки не читать). Чтобы поднять их на высшую ступень общественной карьеры, надо превратить самих актеров Селина, Нилова, Кузнецова, Мельникову в образы, даже, если получится, в архетипы. Тогда вымысел и жизнь окончательно перепутаются. Реальность доиграется до мифа. И сериальные герои станут культурными героями нашей современности.

Первый шаг в этом направлении уже давно сделан. В анонсах ДТВ Дукалис превращается в изображение, стилизованное под рисунки Пушкина. Дукалису подрисовывают бакенбарды и цилиндр, а пушкинизированную Настю Абдулову причесывают a la Натали и облачают в платье XIX века. И все это – под стихи понятно в чьем стиле. Как известно, Пушкин – наше всё. Но каждой эпохе требуется свое всё – конечно, из материалов заказчика, то есть, современности.

Телевидение задает тональность культуроцентризма.

На этой неделе РТР показывало знаменательную серию «Исторических хроник...» Николая Сванидзе, в которой советская эпоха осмыслялась и подавалась через Иннокентия Смоктуновского как актера и человека с неповторимой фактурой и характерной биографией.

Смоктуновский у Сванидзе стал символическим образом, собирающим в себе тенденции времени, то есть политики и психологии, эстетической материи и повседневности. Был показан путь истории от воплощения Смоктуновским князя Мышкина и Деточкина до реальной личности академика Сахарова.

Фото- и киноматериалы монтировались так, чтобы подчеркнуть не только портретное сходство, но включенность всех персон-образов в единый временной вектор.

Могло показаться, что перестройка была предрешена тогда, когда Смоктуновский подался в актеры. Для современного мышления это не преувеличение, не парадокс и уж тем более не иллюзия. Это принцип, по которому объективно развивается мир.

Из надстройки культура перемещается в базис.

Можно считать, что состоялось прощание телевидения с марксовым тезисом о первичности бытия.

Первичная культура – как безбрежное и достойное упоминаний сознание бытия и бытие сознания.

Репортажи о событиях культурной сферы переходят с последнего места теленовостей на нормальные, не последние. Культуру больше не стремятся оставлять на закуску, подчеркивая ее необязательность, ее инородность политике, экономике и социальным проблемам.

Будущее на ТВ за материалами, в которых наблюдается синкретизм культуры и политики. Из недавних событий это качество ярче всего реализовалось в репортажах об очередном обострении ситуации в Тибете.

Ультрасовременная и ультраполитическая лексика комментариев сосуществовала с экранными образами тибетских монахов, облаченных в пунцовые одеяния и буквально являющихся носителями культурных традиций. Это и есть портрет сегодняшнего мира – монах, участвующий в политических демонстрациях и дающий интервью для телевидения.

Смерть писателя-фантаста Артура Кларка стала одним из центральных событий новостей (фото:Reuters)

Смерть писателя-фантаста Артура Кларка стала одним из центральных событий новостей, телеэссе на эту тему прошли многократно в выпусках разных каналов.

Артура Кларка не стало, без него будет другим не мир искусства, а наш мир в целом – таков подтекст. Символичнее всего в прошедшие дни смотрелся видеоматериал о Кларке на канале «Вести» – в обрамлении бегущих строк о курсах валют, биржевых рынках, политических событиях. Вербальная информация о социуме может быть рамой окна в мир культуры. Возможно и наоборот.

Современное мышление выводит культуру из резервации и растворяет в десегментированном пространстве жизни. Таким сейчас нам хочется видеть мир.

На канале «Культура» в ток-шоу «Большие» велся спор о том, хорошо или плохо увлекаться какой-нибудь субкультурой.

Подавляющее большинство выступавших составляли молодые люди. Но никто из них, по сути, не подавал голоса в защиту молодежных субкультур. Все на разные лады объясняли друг другу, чего не хватает для естественного развития в этих пресловутых «субах».

На самом деле, всерьез погружаться и самоотождествляться с какой-либо субкультурой уже несколько старомодно. А модно теперь – часто обновлять правила личной игры с большим миром. И участники ток-шоу нутром чуяли эту старомодность строгой сегментации и локализации.

Первична культура вообще – как способ выражения и клиширования.

Культурные явления из одной сферы определяются с помощью понятий из другой культурной сферы. Характеризуя тенденции весеннего сезона, модельер в интервью говорит о скульптурности форм платьев. Тележурналист высказывается о борьбе с «нефтяной зависимостью» автомобилей. Сообщается о забастовке в Интернете. Люди и машины, обыденность и искусство, социум и виртуальность – не близнецы, но родственники. Они аналогичны друг другу.

ТВ то и дело готово возводить законы человеческого мира в статус универсальных и всеобщих. Даже разница между культурой и природой начинает игнорироваться в пользу культуры.

Одним из самых характерных телеразвлечений стала демонстрация смешных, парадоксальных или абсурдных сценок, в которых действуют животные или дети – те, кто по определению ближе всего к первозданной натуре.

Закадровые комментарии являют воображаемый «внутренний голос» этих участников. Допустим, пес возит котенка по полу: «А ну-ка, давай пол мыть. Сегодня твоя очередь». Это голос человеческой и рациональной логики действий, мотиваций, реакций. Это невозмутимое до идиотизма зрелое культурное сознание, которое знать не желает ни о чем инородном.

«Человеческие черты не осознаются, все человеческое представляется внешним миром. Внешний мир представляется в виде людей», – писала в свое время исследовательница древней культуры Ольга Фрейденберг об архаическом сознании.

Сделав большую петлю, похоже, мы снова впадаем в детство человечества. Это совсем не значит, что мы выпадаем из XXI века. «Симбиоз прошедшего с настоящим», цитирую того же автора, есть органическое свойство древнего сознания.

Признавая за культурой право доминировать, мы отказываем в актуальности идее прогресса. В культуре бывают изменения, плавные и резкие, даже революции. Но не прогресс. Она развивается не к лучшему, она просто развивается. От Веласкеса к Пикассо, например. Какой тут прогресс?

Ну и что из всего этого следует – какая, собственно, разница, есть культуроцентризм или нет его? Но разница имеет место, особенно если культуроцентризм цветет в популяризированном телеварианте.

Если посмотреть на общественное развитие как на часть культурного, сразу отпадают многие претензии и ожидания – прежде всего, требование планомерного совершенствования жизни.

Жизнь в разные эпохи бывала и будет разная. Не надо ждать от нее перманентного улучшения. Ведь мы любим культуру и подходим к ней некритично. Мы готовы признать за культурой право на ее личные законы развития, на традиции и авангард. Но ведь жизнь – тоже культура.

Телевидение потихоньку готовит всех нас к радикальной перемене отношения к действительности. Критический пафос будет выходить из моды. Желание постичь логику неизбежностей будет нарастать.

Еще недавно все продвинутые граждане в душе были критиками-публицистами. Скоро все продвинутые будут в душе размышлителями и понимателями. Общество перестанет программно совершенствоваться, а будет просто развиваться – не без стараний телевидения.