Андрей Ковалев: Смотрите и обрящете

Мне каждый раз приходится отводя глаза бормотать, что Ван-Гога следует смотреть в Пушкинском, а Репина – в Третьяковке. Там все гораздо лучше. Тихо, никакой суеты.

И что самое главное, не надо особенно задумываться о подлинности того, что ты видишь. Бывают еще более интересные разговоры – люди с гордостью заявляют, что были в Лондон на Frees'е или в Париже на FIAK'e. Но далее обнаруживается, что сходить в центр Помпиду или, соответственно, в Тейт-Модерн моим собеседникам даже в голову не пришло.

Что самое интересное, разговоры такого рода происходят с персонажами, которые должны были бы понимать, что художественный рынок – не самая важная часть художественного процесса.

Очень странная аберрация, однако.

Обиталище всех современных муз превратилось в обыкновенное торжище

Музейные выставки обсуждаются только в смысле повышения капитализации художника. А мои студенты в МГУ спрашивают прежде всего о том, как художника «раскрутить».

Но общее правило таково: искусство, изготовляемое в прямом расчете на потребителя, много теряет в своем качестве. Хотя материя тут очень сложная – бывают такие моменты, когда именно галереи и являются местами, где производятся новые идеи.

Именно так было с кубизмом, фактом искусства его сделали именно маршаны. Точно такая же ситуация произошла и с поп-артом в шестидесятых.

Этот рыночный энтузиазм был объясним в девяностые, когда дело складывалось так, что вся тяжесть художественного процесса ложилась на плечи нескольких небольших галерей. А ярмарка «Арт-Москва» была очень веселым местом. Собственно торговые площади были окружены венцом некоммерческих выставок, по каковой причине сам проект выглядел скорее как некий фестиваль.

Галереи, как и многие экономические институции в постсоветской России, строились на основе абстрактных теоретических моделей, по большей части весьма наивных и прекраснодушных.

Если говорить в маркетологических терминах, то это был этап, когда в сознание потребителя нужно было внедрить сам бренд. Так в языковом обиходе светокопировальный аппарат или тампоны женские гигиенические до сих пор именуются по названию первых фирм-производителей, которые вышли со своим товаром на этот рынок.

Я лично хожу только на «Арт-Москву» с тех пор, как перестал работать в ежедневных изданиях, редактора которых настаивали на том, чтобы я освещал и прочие ярмарки.

А я все же – искусствовед, создание нежное и ранимое. Когда вижу искусство откровенно плохое, то испытываю непереносимые мучения, все системы моего критического организма отказываются функционировать.

Я лично убежден в том, что зритель для искусства важнее покупателя (фото: wmin.ac.uk)

Но и на «Арт-Москве» тоже стало как-то скучно. Обиталище всех современных муз превратилось в обыкновенное торжище. Ничего интересного, хотя красные кружочки под проданными работами и радостные рассказы галереистов меня только радуют. И это притом, что я лично никак напрямую в рыночном процессе не задействован.

Тем не менее, мое благосостояние косвенным образом все же зависит от того, как обстоят дела на рынке. Конечно, я испытываю некоторую ностальгию по бурным девяностым, но меня все же радует установившаяся атмосфера деловой скуки, которая и должна, на самом деле, быть присуща торговым площадкам.

Именно так и происходит в прочих местах подобного рода, в Мадриде, Лондоне или Берлине. Только деловая суета, пафос возникает только по случаю прибытия важных лиц, вроде королевского семейства или мэра.

У нас же персоны такого масштаба не считают возможным посещать столь низкие торжища.

Что же касается опыта посещения ярмарок зарубежных, то сразу же признаюсь, что опыт у меня в этом деле не столь велик. Есть такое предположение, на ярмарки нужно ездить для того, чтобы увидеть всю картину в целом.

Однако масштабы предлагаемого к просмотру таковы, что даже закаленные в боях художественные критики вроде меня ломаются где-то в середине. А картинка как-то не складывается.

С «Арт-Москвой» все проще. Заходя туда, я каждый раз вижу узкий круг производителей искусства и прямых потребителей оного – коллекционеров и просто потенциальных покупателей.

Однако, что особенно интересно, так это очереди в кассу, состоящие из людей, которые явно приехали сюда на метро. То есть, скорее всего, покупателями не являются. А пришли просто на искусство посмотреть.

Впрочем, есть такой феномен – ходить на ярмарки. Я с ним столкнулся, когда участвовал в семинаре, который проходил в рамках выставки рекламы. Казалось бы, реклама такая штука, что глаза бы на это не смотрели. И предполагал, что такие места есть своего рода тайные сходки мастеров этого прекрасного дела.

К моему удивлению, креативщики и копирайтеры там оказались в явном меньшинстве, а между стендами бродили толпы простого народа, какие-то тетеньки и дяденьки с авоськами и возбужденные стайки молодежи.

Должно быть, некоторая часть публики, которую можно лицезреть на «Арт-Москве», относится именно к такой категории населения, которую привлекает вот такая ярмарочная суета.

Меня лично подобная публика радует особенно. Я убежден в том, что зритель для искусства важнее покупателя. Однако общество у нас устроено так, что деньги и только деньги легитимизируют искусство в общественном сознании. Поэтому люди и приходят посмотреть на «настоящее искусство», которое кто-то продает и покупает.

И тут хотелось бы закончить мое повествование на оптимистической ноте и предположить, что когда-нибудь настанут времена, когда этот зритель отправится смотреть на новую экспозицию искусства ХХ века в Третьяковке.

Но наступят ли когда-нибудь эти времена, вот в чем вопрос.