Борис Кагарлицкий: Британия после Блэра

В конце концов, мини-юбку изобрели именно в Лондоне, а Beatles родом из Ливерпуля. Британцы не столько консервативны, сколько экстравагантны. Делают так, как считают нужным, или так, как привыкли, не оглядываясь на окружающий мир. Ведь всего 100 лет назад они были лидерами мира!

Если в раковине два крана без смесителя, то не потому, что на остров так и не дошла весть о подобном новшестве, а потому, что оно кажется англичанину совершенно излишним: можно заткнуть раковину и смешать воду самостоятельно.

Некоторые британские изобретения очень даже практичны. Беда лишь в том, что человек, приехавший с континента, воспринимает их как нелепость. Почему в ванной тщетно искать выключатель – чтобы зажечь свет нужно дергать за веревочку? Так меньше риска несчастного случая, ведь соприкосновение мокрой ладони с испорченным выключателем чревато летальным исходом. Русские или немцы, не понимающие тонкостей английской души, долго ищут выключатель, затем, найдя веревочку, дергают ее с такой силой, что она обрывается.

Британцы мечтали об отставке Блэра как законном наказании для премьер-министра, но также твердо знали, что от этого ровно ничего не изменится

Почему транспорт двигается по левой стороне улицы? Но это же элементарно! Кучер кэба не должен задевать кнутом прохожих на тротуаре, что с большой долей вероятности может произойти при правостороннем движении. Одна беда: запряженных лошадьми кэбов с кучерами уже 100 лет как нет, а весь континент принял французскую правостороннюю систему (выручает Япония и страны бывшей Британской империи – англичане со своим левосторонним движением всё же не остаются в одиночестве).

Английская розетка – это вообще чудо техники. Она заземлена, надежна, штепсель из нее не выскакивает, даже если случайно зацепить ногой шнур. Всё бы хорошо, но остальная Европа ею не пользуется. Приезжему с континента приходится покупать внушительных размеров переходник, в противном случае его электрическая техника оказывается бесполезна. Поскольку я посещаю Англию довольно регулярно, эта ситуация повторяется снова и снова. В каждую поездку покупаю переходник, а на следующий год, перерыв всю квартиру, не нахожу его. Приходится покупать новый. Видимо, где-то у меня дома есть тайное место, где собрались не меньше полудюжины переходников для английских розеток и ждут своего часа.

Но вернемся к политике.

На протяжении последнего года Британия жила в ожидании смены лидера . Тони Блэр, критикуемый слева и справа, прозванный «пуделем Буша», не вызывавший доверия у сторонников собственной лейбористской партии и ненавидимый консерваторами, несмотря ни на что оставался наиболее влиятельным политиком страны. Не потому, что добивался успеха: его затеи, начиная от приватизации железных дорог и заканчивая войной в Ираке и Афганистане, неизменно заканчивались самым плачевным образом. Просто все остальные смотрелись еще хуже. Ни для кого не было секретом, что любой другой политик, независимо от партийной принадлежности, сделал бы всё то же самое, а последствия для общества были бы еще худшими. Блэр вызывал неприязнь, а его соперники в лучшем случае не вызывали вообще никаких эмоций.

Короче, британцы мечтали об отставке Блэра как законном наказании для худшего (по утверждению прессы) послевоенного премьер-министра, но также твердо знали, что от этого ровно ничего не изменится.

Блэр, в свою очередь, тянул, обещал уйти, обсуждал с соратниками дату и условия своего ухода. И наконец, продержав всю страну в напряженном ожидании, сдержал слово, передав бразды правления второму человеку в партии Гордону Брауну, с которым, как потом выяснилось, они договорились об этом еще много лет назад.

Казалось бы, обсуждать, по большому счету, нечего. Политика не изменилась. Власть осталась не только у той же партии, но и в руках той же группы. Браун известен как скучный технократ, который делал практическую работу в то время, пока Тони Блэр давал пресс-конференции и красовался перед публикой. Значит, он и дальше будет делать то же самое, только уже в качестве первого лица.

Тем не менее смена премьер-министра повергла англичан в некоторое смятение. Блэр был символом всего плохого, что происходило со страной на протяжении 10 лет. К нему привыкли, с ним было приятно и весело бороться. Теперь символ ушел, а плохое осталось.

Антивоенное движение, которое было основной силой, способствовавшей отставке Блэра, резко пошло на спад. Если раньше на улицы Лондона выходило до 2 млн человек, то теперь на антивоенные митинги и шествия собирается 40–50 тыс. Что, кстати, тоже немало. Однако активисты левых организаций, уже привыкшие к беспрецедентной массовости 2003–2004 годов, говорят о спаде движения. Возникает странное противоречие. Сейчас к войне отношение большинства британцев даже хуже, чем в те годы. В Басре, где после занятия города английские солдаты гуляли без касок, положение ухудшается. В Афганистане несколько дней назад трое британских солдат были по ошибке расстреляны американцами. Что, естественно, не прибавило популярности заокеанским союзникам. Однако акции протеста выглядят куда скромнее, чем в начале войны.

Координатор Stop the War Coalition Джон Рис не видит в этом ничего страшного. «Разумеется, можно считать это спадом. Но мы же многого добились. Численность британских войск в Ираке снижается, премьер-министр ушел в отставку. Разве это не достижение? Сейчас надо дать передышку активистам».

Лейбористская партия тоже почувствовала на себе давление снизу. Раньше лейбористы уверенно могли рассчитывать на голоса азиатского населения в крупных городах страны. Сегодня азиатские общины расколоты. Многие голосуют за новую организацию – Respect Unity Coalition, сплотившуюся вокруг экстравагантного радикального депутата Джорджа Галловея. Причем раскол происходит отнюдь не по линии «мусульмане – не мусульмане». Парадоксальным образом правоверные мусульмане сохраняют лояльность лейбористам, несмотря на недовольство их политикой. К тому же партия Блэра и Брауна постоянно выдвигает представителей этнических общин в депутаты, особенно если речь идет не о парламенте, а о местном самоуправлении, на места в котором особенно активно претендует Respect. Между тем Respect не только отбирает у лейбористов места в муниципалитетах, но и побеждает, выдвигая «белых» англичан в иммигрантских кварталах, где лейбористы и либеральные демократы делают ставку на «этническую» карту. Из 55 мечетей Лондона только одна поддержала Respect, да и та вскоре сменила позицию – после того как лейбористы пообещали большие субсидии для местной общины. Прихожане, однако, вопреки призывам муллы, «прокатили» лейбористского кандидата.

«Нас в основном поддерживают молодые люди и женщины. Бородатые отцы семейств, муллы и лидеры общин неизменно держатся за партию власти, если даже им не нравится ее политика. А молодежь бунтует не только против власти, но и против традиционного порядка исламских и азиатских общин, – объясняет Джон Рис. – Кстати, многие пакистанские девушки сегодня надевают хиджаб вовсе не потому, что того требуют старшие. Они носят хиджаб с вызовом, так же, как 20 лет назад носили мини-юбки!»

Аргументы Риса убеждают не всех. «Respect не имеет четкой стратегии, они просто используют ситуацию, – рассуждает Марк Фишер из газеты Weekly Worker. – Сейчас, когда ситуация стала менее ясной, чем год назад, лидеры коалиции не имеют четкого плана действий».

Браун известен как скучный технократ, который делал практическую работу

Газету Weekly Worker активисты большинства левых организаций недолюбливают, но читают. Для левых это то же, что журнал Hello! для поклонников поп-звезд. Если последним надо знать, кто с кем встречается, кого из голливудских красоток бросил любовник, а кто решил сменить имидж, то Weekly Worker подробно рассказывает обо всех расколах и политических разногласиях в левой среде.

Разумеется, основной вызов лейбористам на предстоящих выборах бросят не левые, а консерваторы. В течение первых лет после победы Блэра партия тори находилась в состоянии политического паралича. Однако с приходом молодого и энергичного лидера Дэвида Камерона она вновь стала подавать признаки жизни.

Проблема в том, что, как ехидно заметил Рис, избиратели, недовольные лейбористами, находятся не справа, а слева от этой партии. Подобное положение дел осознает и Камерон. После того как он возглавил консерваторов, тори начали стремительно леветь (здесь почему-то вспоминается внезапный приступ социальной озабоченности, охвативший у нас Союз правых сил). Проблема в том, что подобное поведение лидера не нравится традиционным сторонникам консерватизма. Каждый раз, когда Камерон начинает набирать очки, собственные соратники по партии буквально хватают его за фалды и тянут в противоположном направлении.

В общем, положение Гордона Брауна выглядит достаточно прочно. Однако руководство лейбористов, не желая рисковать, готовится к досрочным выборам. Это вполне логично. Новый лидер должен получить народный мандат. Если полгода назад тори (впервые за много лет) стали в опросах опережать лейбористов, то с уходом Блэра ситуация вновь переменилась и лейбористы вышли вперед. Через несколько месяцев ситуация может еще раз перемениться, тем более что экономические неурядицы, начавшиеся нынешним летом в США, затронули и Британию. Падает курс акций, специалисты опасаются обвала на рынке недвижимости и банковского кризиса.

Не удивительно, что на фоне таких новостей правительство торопит голосование. Одни говорят про октябрь, другие про май, но в любом случае выборы не за горами.

Главными темами предвыборных дискуссий станут не война в Ираке и Афганистане, вызывающая неодобрение подавляющего большинства, не отношения с Британии с Соединенными Штатами, к которым англичане относятся с растущим недоверием, а рост преступности и положение дел в Европе.

Нынешний кризис в отношениях между Великобританией и Россией легко вписывается в этот контекст. Недоверие к России – излюбленная тема правых. Точно так же, как наши националисты, консерваторы продолжают делать вид, будто холодная война еще не закончена, хотя в глубине души прекрасно понимают, что нынешняя Россия – отнюдь не Советский Союз, да и мировая ситуация изменилась необратимо. Но это как «фантомная боль» в ампутированных конечностях. Сделать ничего нельзя, а пожаловаться на страдания можно.

Консервативные газеты полны антирусских материалов. Тут вам и рассказы о том, как ФСБ правит страной, и жалобы на великодержавные амбиции Москвы, и рассуждения об антидемократической сущности русской культуры. Здесь вы не найдете анализа реальных противоречий российского капитализма по той же причине, по которой не будут анализироваться противоречия и проблемы капитализма британского. А потому все наши проблемы списываются либо на наследие КГБ, либо на мафию, либо на загадочную славянскую душу.

Правительство Брауна, почувствовав тенденцию, перехватило инициативу и продемонстрировало в отношениях с Россией жесткость, которой тори могли только завидовать. У них украли еще одну предвыборную тему!

Прагматики с Даунинг-стрит не испытывают к России никаких неприязненных чувств. Они вообще никаких чувств не испытывают. Просто политика. Ничего личного!

Впрочем, эмоциональный элемент в российско-британском кризисе всё же присутствовал, только весьма неожиданный. Инвективы против Москвы поручено было произнести Дэвиду Милибенду, многообещающему молодому члену кабинета, которого партия «бросила» на внешнюю политику. Пикантность в том, что Дэвид Милибенд – сын знаменитого марксиста Ральфа Милибенда, известного своей нелицеприятной критикой Лейбористской партии и политики холодной войны. После смерти отца оба его сына сделали карьеру в той самой организации, которую он критиковал (причем сами лейбористы далеко сдвинулись вправо по сравнению с прежними временами).

«Дэвид Милибенд – позор семьи! – повторяют в один голос интеллектуалы, знавшие его отца. – Его мать в полном ужасе от поведения сына!»

Увы, политика не место для сантиментов. Лейбористское руководство полно решимости удержаться у власти любой ценой и, скорее всего, цели своей добьется. Другой вопрос, что они с этой властью будут делать, если ожидаемый большинством аналитиков экономический кризис всё-таки разразится.