Валерий Федоров: Партийная политика в России. Пора взросления

Теперь дело «за малым»: политическим игрокам осталось стать соразмерными той структуре, которая построена «на вырост», а значит, измениться внутренне и внешне, чтобы занять отведенное им изменившимся законодательством ключевое место в политическом каркасе российского общества.

Времени на это осталось совсем мало – до ближайших думских выборов в декабре 2007 года. Полтора года, которых на политическое взросление явно хватит не всем. Кто-то так и останется в детских штанишках, кому-то скроенное платье придется по размеру. Самый очевидный кандидат в политические акселераты – «Единая Россия».

Шансы всех остальных существенно хуже, но они есть. Причем даже представительство в парламенте нынешнего созыва их не гарантирует. Посмотрите на «Родину», от которой после неоднократных расколов и смены лидеров осталось лишь жалкое подобие. Статус непарламентской партии – тоже не вечное проклятье. Обратите внимание на «микропартии» из второго эшелона, сумевшие на региональных выборах создать депутатские фракции в одном-двух законодательных собраниях. Пенсионеры, аграрии, «Патриоты России», Партия жизни – политически отнюдь не безнадежны.

Что до парламентских партий, то здесь мы имеем дело с соединением двух нулей, которое не способно породить единицу

Пропорциональная система выборов, способствуя расширению партийного плюрализма, укрепляет положение «малых сих». Хотя первую скрипку в следующей Думе явно будут играть не они. А кто же – единороссы?

Есть большие сомнения, что в нынешнем виде этой партии удастся контролировать Думу образца 2007 года так же плотно, как прежнюю. Хотя бы потому, что ликвидация института депутатов-одномандатников резко сокращает возможности партии власти рекрутировать в свой состав удачливых политиков-одиночек. Между прочим, именно им «Единая Россия» обязана своим конституционным большинством. А текущие опросы общественного мнения не обещают этой партии поддержки выше 45–47%. Учитывая известный социологам феномен «социально одобряемого поведения», эту цифру смело можно снижать как минимум на четверть.

Ликвидация графы «против всех» также явно не прибавит голосов ЕР – странно было бы предполагать, что избиратели, сознательно приходившие на участки, чтобы выразить протест против всех партий, а то и против существующей политической системы в целом, теперь отдадут свои голоса за провластную партию, благодаря которой эта система в общем-то и держится. Пока принципиальные «протестанты» еще не нашли себе партию-фаворита, но вряд ли это продлится долго.

Итак, самая сильная, популярная, близкая к власти партия явно ограничена в своих возможностях. Она крепко «сидит в седле», активно играет и по правому, и по левому, и по центристскому идеологическому полю, уверенно доминирует в информационном пространстве. Но слабо влияет на политику власти, в ее рядах мало тех, кто формирует и реализует ключевые политические, административные решения. Губернаторы не в счет – пока их партийность носит довольно внешний характер, она не прошла проверку временем и реальными политическими коллизиями. Пока губернаторы в большинстве своем не партийные политики, а политики, использующие партию; для них первичен занимаемый государственный пост, а не положение в «Единой России», которым они при необходимости легко могут пожертвовать.

Доминируя в законодательных органах, ЕР практически отстранена от власти исполнительной. А это для россиян, как когда-то кино для большевиков, – «из всех искусств для нас важнейшее». Сравним, к примеру, рейтинги одобрения деятельности президента, правительства и Думы. Для президента средняя доля одобряющих в 2006 году – 76%. Для правительства – вдвое меньше, 36%. Для Думы – еще на треть меньше, т. е. 25%. Кстати, показатели отношения к Думе радикально не изменились с тех пор, когда там верховодили оппозиционные правительству коммунисты. Вероятно, речь идет о более общей закономерности отношения россиян к парламенту как институту.

Так что контроль над парламентом – без контроля над правительством! – не способен создать прочный фундамент для общественного признания той или иной партии. Авторитет представительных учреждений в России исторически настолько низок, что, с точки зрения большинства избирателей, парламентские мандаты – это скорее тяжелые камни, тянущие политиков на дно, чем поплавки, поддерживающие их на поверхности. Общественный престиж депутата плачевно низок, его моральный вес – сугубо отрицателен.

Вы в целом одобряете деятельность…? (%)

Что до парламентских партий, то здесь мы имеем дело с соединением двух нулей, которое не способно породить единицу. Партии были и остаются наименее укорененным и легитимным в нашем политическом сознании институтом, чье положение еще более зыбко, чем у парламента. На протяжении 2006 года показатель одобрения работы партий колеблется в очень узком диапазоне – между 18 и 21%. А, скажем, только что рожденная Общественная палата – уже между 23 и 26%! Всеми критикуемые правоохранители имеют в активе 28–31% одобряющих их работу. Что уж говорить о СМИ с их 51–57%!

И это, заметим, после нескольких лет политической реформы, чьей целью было укрепление партий как института, превращение их из декоративного элемента в краеугольный камень системы власти. Для этого партиям были приданы широчайшие полномочия: формирование Думы только по их спискам, избрание по ним же половины депутатов региональных законодательных собраний, предоставление партиям права выдвигать кандидатов в губернаторы, наконец, отмена голосования против всех. Конкурентов на политическом поле у партий просто не осталось: ни движений, ни блоков, а требования к самим партиям – по численности, разветвленности региональной сети, принципам образования – резко ужесточились.

Кстати, именно ужесточение всех и всяческих требований к партиям – чуть ли не единственный элемент реформы, пользующийся твердой поддержкой большинства избирателей. И понятно почему: не воспринимая всерьез нынешние партии, люди хотят большего контроля за ними со стороны государства. Зато расширение их властных возможностей, монополизацию партиями права политического представительства интересов граждан воспринимают с опаской, настороженностью, недоверием. Почему? Да потому что не видят за ними ни силы, ни правды. Не признают ни их идейной власти, ни административных возможностей.

На общем печальном фоне «Единая Россия» выглядит очень прилично. За ней признается роль единственной партии, которой по силам что-то еще, кроме болтовни. У ее руководства стоит не вождь-одиночка с кликой своих приспешников, а команда известных и хорошо себя зарекомендовавших реальных политиков. За этой партией, полагает около половины россиян, стоит президент Путин. Но и у «Единой России» есть свои слабые места, резко ограничивающие ее возможности, снижающие доверие к ней людей. Мало кто из исполнительной власти обязан ей, ее избирательной машине своим положением. И меньше всего сам президент. А если не обязан, то разве можно ценить ее, воспринимать до конца всерьез как весомый, постоянный и неустранимый фактор властного расклада?

Вы в целом одобряете деятельность…? (%)

ЕР сегодня проросла в регионы, постепенно интегрирует руководящие звенья региональных и городских администраций. Но она не взяла главную высоту – не смогла превратиться в правящую партию, потому что не может быть правящей партией та, которая контролирует парламент, но не правительство. Вопреки всем критикам это далеко не партия власти – это, скорее, партия при власти. Для того чтобы стать властной, партия должна войти в исполнительную власть федерального уровня, ассоциироваться с нею, а не с «думской говорильней». Так обстоит дело далеко не только у нас – снижение авторитета представительных учреждений есть общемировой процесс. Но скажите, кто знает имена парламентских руководителей Лейбористской партии Великобритании или немецкой ХДС? Зато все знают премьера-лейбориста Блэра и канцлера от демохристиан Меркель.

Все эти политики обязаны своей блестящей карьерой не только личным способностям, идеям, харизме, но и эффективно работающему политическому механизму – избирательной машине своей партии. Она существует и работает ровно для того, чтобы приводить к власти того или иного лидера с определенными идеями и ценностями, близкими этой партии. Доводить эти идеи до людей, ассоциировать их с определенным политиком. Быть мостиком между ним и избирателями. Только такой машине по силам сделать кандидата президентом, премьером, канцлером.

Есть ли у нас такие машины? Хотя бы у «Единой России»? Сомневаюсь. И если ее не создать (хотя бы одну!), то выборы президента у нас, как это до сих пор всегда и было, будут отдельно, а партии – отдельно. Но тогда зачем, спрашивалось, было огород городить с партийной и избирательной реформой? Если «Единая Россия» останется в стороне от президентских выборов, то получится, что все многолетние усилия, которые прилагались для реформирования нашей политической системы, для ее партизации, были потрачены впустую. Будет законсервирована прежняя неэффективная политическая структура, где партии не являются основными политическими организмами, а главная борьба разворачивается между отдельными персонами и не афиширующими себя группами влияния.

Тема 2008 года, грядущей смены власти, сегодня из сугубо умозрительной, верхушечной, элитарной постепенно становится важной и интересной для граждан. На поле появились фигуры, которые люди уже начинают рассматривать как кандидатов на пост президента в 2008 году. Еще несколько месяцев назад таких людей, по сути, не было, а сегодня они уже есть. Двое из них уже у всех на слуху: Дмитрий Медведев и Сергей Иванов. Оба – не члены «Единой России». Хорошенькая перспектива для «правящей партии»…

Вы в целом одобряете деятельность…? (%)

Президент Путин ни в одну из партий не входит и заявлял в свое время, что входить не планирует. Его можно понять – он ни одной партии не обязан своей победой на выборах, своим авторитетом, своей популярностью. Очевидно, что следующий глава государства, кто бы им ни был, не обладает таким мощным личностным ресурсом. И, чтобы победить на выборах, он должен будет опираться не только на личную известность, административный и информационный ресурс, но и на ресурс партийный, на эффективную избирательную машину. Машину «Единой России». Поэтому такая машина должна быть создана, а это значит, в партию должны прийти люди, которые привнесут туда опыт политического успеха, культуру эффективного политического действия.

Если партия хочет выжить, она должна выдвигать своего кандидата и бороться за ключевой пост главы государства. Тем более что единственная, кому эта задача по плечу, – «Единая Россия». Просто потому, что за оставшееся до выборов время никто не сможет создать сопоставимую с ней по силам и потенциалу политическую организацию. Но и судьба самой «Единой России» зависит от того, сможет ли, сумеет ли она превратиться из «партии при власти» в партию, которая борется за власть, выигрывает в этой борьбе и, как результат, сама формирует власть.

Цена вопроса для «Единой России» очень велика, и, чтобы выиграть этот приз, нужны будут очень сильные менеджеры и очень сильные политтехнологи. И ни в коем случае не допускать распыления сил между различными звеньями, между различными отрядами той правящей коалиции, назовем ее так, в которую входят и руководители партии «Единая Россия», и руководители администрации президента, и министры. В условиях, когда до выборов осталось всего ничего, состав менеджерского ядра «Единой России» должен строиться не по принципу личных вкусов, связей, групповой принадлежности, а по принципу компетентности, способности каждого из его членов решать те задачи, которые сегодня стоят перед партией. Только сплав, сочетание профессиональных политических менеджеров и популярных публичных политиков, имеющих за спиной успешный опыт работы в исполнительной власти, может привести «Единую Россию» к победе в 2007 и 2008 годах. А вместе с нею и всю национальную политическую систему, в реформу которой в последние годы было вложено столько сил и энергии власти.