Павел Руднев: О мате и вегетарианских опасениях

Сперва о самой премии.
«Действующие лица» были основаны в 2002 году при поддержке РАО «ЕЭС России» и СПС, и уже тогда было ясно: Иосиф Райхельгауз пытался создать первую премию России в области драматургии. Роскошные денежные призы, издание лучшей десятки пьес в книге с толстой корочкой, вручение премий в Москве, жюри в составе известных актеров, писателей и режиссеров, богатый анонсный пиар и какое-никакое московское покровительство.

В результате создавшейся помпы первый конкурс собрал нереальное количество пьес: пять сотен. Одновременно с этим было ясно и другое: премия «Действующие лица» создавалась из осколков драматургической части к тому времени почившего в бозе «Антибукера». Ведь он тоже премировал драматургов. В состав учредителей вошли Иосиф Райхельгауз, который был всегда заметен в жюри премии «Независимой газеты», и главный учредитель «Антибукера», бывший главный редактор НГ Виталий Третьяков.

Сегодня это уже совершенно ясно, что значение драматургического «отдела» «Антибукера» для движения современной пьесы в России было культуртрегерским, просветительским, ударным. В те годы (середина 1990-х) это вообще была единственная официальная инстанция, признававшая за современной пьесой право на высказывание. «Антибукер» методично открывал для города и мира имя за именем: Иван Савельев, Олег Богаев, Василий Сигарев, Максим Курочкин, Евгений Гришковец имеют в своем досье фразу «лауреат «Антибукера». Две абсолютные, неоспоримые величины новой российской пьесы – «Пластилин» и «Русская народная почта» не прошли мимо этой премии, впитавшей в себя весь авторитет и теперь уже легендарный культурный пафос «Независимой газеты» эпохи Виталия Третьякова.

Антибукер методично открывал для города и мира имя за именем: Иван Савельев, Олег Богаев, Василий Сигарев, Максим Курочкин, Евгений Гришковец

В соответствии с логикой призыва «учите матчасть» нетрудно догадаться, что «Действующие лица» при прочих равных просто обязаны были превратиться в мощный и процветающий механизм по популяризации жанра, профильного для театра «Школа современной пьесы». Но этого не произошло.

Премия до настоящей поры поворачивалась к театральному процессу своей вялой и инертной стороной, о ней мало говорили, мало писали, и более того – к ее голосу почему-то не прислушивались. Лицо «Действующих лиц» – мутное, непроявленное. Трудно понять вообще, какую драматургию желает пропагандировать и продвигать премия, где ее приоритеты, как они реализуются в лауреатских списках. Они кажутся случайными.

Первый год принес Гран-при Александру Демахину, второй год – Ксении Степанычевой. Избегая обсуждать качество пьес, получивших первые премии, нам следует сказать о том, что даже знатоки современного театра и новой драматургии вряд ли смогут сказать что-то вразумительное по поводу судьбы этих драматургов-фаворитов и их пьес. Проще сказать: они потерялись.

В «Действующих лицах» напрочь отсутствует постфактический промоушен лауреатов премии, отслеживание судьбы выбранных к победе пьес, задача их активного продвижения в мир театрального бизнеса. Премия прекращает работу ровно в тот момент, когда деньги розданы.

Учредитель конкурса «Действующие лица» Иосиф Райхельгауз (фото ИТАР-ТАСС)

Можно назвать это безответственностью, можно назвать чиновническим, министерским подходом к делу, можно объяснить просто инертностью и апатией. Возможно, у премии нет лица, которое бы ее олицетворяло, – как, скажем, у екатеринбургской «Евразии» есть Николай Коляда, известный агитатор своего жанра и борец за интересы не только своих уральских учеников.

Возможно, театр «Школа современной пьесы» настолько увлечен своими проектами, что излишка сил для развития «Действующих лиц» просто недостает. У премии даже нет своего сайта – найти информацию об уставе, принципах отбора, составе жюри, шорт-листах и лонг-листах, координатах премии на самом деле крайне тяжело, не под силу даже «Яндексу». Помимо всего прочего, пообещав ставить пьесы-лауреаты, театр это обещание пока не выполнил.

Но есть, пожалуй, и другая причина. Театральный критик Григорий Заславский, принимавший участие в судьбе драматургического раздела «Антибукера», всегда говорил о том, что на престиж этой, канувшей в Лету премии влияли сами тексты. В них, единожды точно выбранных жюри, уже заложена пружина самораскручивания.

Там, где в дальнейшем появлялись «Пластилин», «Русская народная почта» или «Стальова воля», там тут же рекламировался бренд «Антибукера» – как знак качества. Эта премия брала тексты на самой первой кромочке их славы и сообщала легкое движение уже хорошо смазанным салазкам. В этой способности обнаружить предчувствие моды и заключалось основное умение «Антибукера», ни разу не ошибившегося с выбором.

Вернемся к «Действующим лицам». За несколько дней до объявления десятки пьес, вышедших в финал, и за месяц до церемонии награждения в среде жюри разразился скандал, попавший на глаза общественности только благодаря самым неравнодушным членам жюри. В один прекрасный день, когда десятка была уже сформирована, члены жюри были поставлены перед фактом весьма своеобразного письма:

«Членам жюри Всероссийского драматургического конкурса «ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА».

Организаторы Всероссийского драматургического конкурса «Действующие лица» совместно с учредителями и генеральным спонсором обращают Ваше внимание на некоторые особенности формирования короткого списка пьес.

Исходя из Устава «Всероссийского драматургического конкурса «Действующие лица» считаем невозможным вводить в короткий список лучших пьесы, содержащие ненормативную лексику.

Генеральный директор драматургического конкурса «Действующие лица» Андрюс Рашимас».

Сегодня конфликт улажен. С одной стороны, простым указанием на то, что подобный пункт в уставе премии все-таки отсутствует, с другой стороны, «шантажом» нескольких членов жюри, пригрозивших выходом из состава коллегии. Очевидно, что подобная реакция на высокодуховные претензии вполне очевидна.

И вправду, этот нравственный императив выглядит очевидной попыткой ввести цензуру, причем на основаниях, в которых можно углядеть все, что угодно, но только не идеологию.

Странно заниматься современным искусством, если бояться или отвергать язык, ему присущий и свойственный. Немного яснее становится ситуация, если предположить, что это запрещение было адресовано прежде всего тексту Анны Кармановой и Артема Северского «Мы, вы, они…»

Лауреат «Антибукера» Евгений Гришковец (фото ИТАР-ТАСС)

В этой полуфантазийной-полудокументальной пьесе сосредоточились самые опасные тенденции современной России – межрасовая, межнациональная война. В школе маленького уральского города постепенно повышается процент богатых детей «кавказской национальности», которые вступают в открытый конфликт с бедными российскими детьми, подчиняют их своей воле. Это еще было бы полбеды: весьма двойственную, вынужденную позицию занимает в этом конфликте директор школы под «громкоговорящей» фамилией Сорензон…

В финале русские дети просто взрывают на воздух свою альма-матер, ставшую для них сущим адом. Пьеса «Мы, вы, они…» – абсолютно несовершенный и даже коряво написанный текст – на самом деле обжигает душу и сознание. И даже не тем, что т а к есть на самом деле, а тем, что в принципе т а к может быть.

И еще тем, что подобная фантазия – не важно, основана она на реальных фактах или нет, в каком процентном соотношении здесь находятся вымысел и реальность – может содержаться в головах молодых людей. Вот эта обеспокоенность пугает и волнует, эта взволнованность, граничащая с ответственностью за литературные поступки. Молодые рассерженные – это очень серьезно.

История с матом наглядно демонстрирует, что пафос «убережения» аудитории от ненормативной лексики и всего «невозвышенного» ложен от начала и до конца. Не мат испугал директора премии, но прямой разговор о межнациональных конфликтах в современном обществе, конкретнее – об антисемитских и антикавказских настроениях. Дирекцию драматургической премии перепугал до смерти драматизм современной жизни.

Для нашего времени, раздавленного поп-культурой и агрессивным потребительством, действительно характерно отрицание проблемного, сложного, конфликтного мира. Под толерантностью стали все чаще понимать упрощение. Сложное пугает.

Драматургия – искусство конфликта. Этот жанр расцветает в эпохи общественных расколов и скрытых в глубине сознания гражданских войн. Нет ничего удивительного, что сегодня в России так востребованы современные «национальные» пьесы – прибалтийские, грузинские, белорусские, молдавские.

После распада СССР империя дала бывшим союзных республикам не только независимость, но и сильнейший «пинок», отозвавшийся пассионарными взрывами маленьких народов, так или иначе сегодня придерживающихся антиколониальной и антиимперской политики. Расколотое вдоль и поперек, изнасилованное и инвалидное, российское общество не отстает от своих собратьев. Отстает только театр – пока еще не готовый говорить о сложном, не способный ни посмеяться над собственной историей, ни разобраться в запутанном настоящем.

Борис Гребенщиков (www.aquarium.ru)

Пожалуйста, не бойтесь героев с обсценной лексикой! Культуры от отсутствия оных на сцене станет не больше. Да, наверное, выдержать это нелегко, как нелегко, например, было согласиться с Борисом Гребенщиковым, спевшим в прямом эфире у Диброва в субботу в полпятого дня песню с отчетливым словом «разпиздяйство». Наверное, в этом случае, в этих обстоятельствах это действительно было неуместно.

Но тем не менее борьба с матом кажется одной из форм борьбы со сложностью, борьбою за упрощение. В неготовности принять мир таким, какой он есть, признать потребности современного литературного языка, которые никто здесь, я повторяю, никто не готов назвать н е о б х о д и м ы м а т р и б у т о м новой пьесы, заложены сугубо вегетарианские опасения, которые можно было назвать «страхом риска» или страшным сном министра культуры.

Можно лишить пьесы мата, можно наложить вето еще на какую-либо тему в современной пьесе – будь то секс, политика или насилие. Главное – ради чего? Ради качества шорт-листа? Никак не получается...

Тексты будут гладкими и серыми, пресными и беззубыми. А реальность будет отдаляться от нас, как философский пароход от одесского порта. И мы так и не разглядим в череде дней, в каком вечно меняющемся мире нам приходится жить и как меняется, невзирая на любые культурные запреты, язык нации.

Эти заметки – все, что угодно, только не попытка поставить крест на премии «Действующие лица». Москве и движению современной российской пьесы такая премия очень нужна. Все это внутрицеховые размышления и критика не равнодушного к проблеме человека, имеющего некоторое отношение к премиям-конкурентам «Действующих лиц». Если приложить усилия и дать бразды правления в руки все-таки не чиновников, а людей театрального процесса, то прогресс станет неизбежным.

* Признан(а) в РФ иностранным агентом