«Сам Бог велел снять противоречия»
− Сегодня Россия и Норвегия договорились по разграничению пространств Баренцева моря и в Северном Ледовитом океане. Премьер-министр Норвегии даже заявил о том, что это чуть ли не самое важное решение за последние 40 лет в отношениях двух стран. Он не преувеличивает?
По существу, Баренцево море – это только наш с Норвегией перспективный огород
− Да, Столтенберг абсолютно прав. Это осознавала и норвежская, и российская сторона. Разногласия существенно мешали нефте– и газодобыче, особенно геологоразведочным морским работам, а также рыболовству. Это вносило сумятицу в работу наших пограничных служб. И, наконец-то, мы договорились и разрубаем этот гордиев узел. Это очень большое дело.
Конечно, было время, когда мы были заинтересованы в сохранении статуса-кво, в существовании «серой» зоны. Ведь у нас не было технологий, чтобы туда прийти, а норвежцы были технически и финансово более подготовлены.
Но теперь, когда мы с Норвегией совместно делаем очень многие вещи, включая разработку Штокмана и глобальные мероприятия по радиационно-ядерной безопасности, сам Бог велел снять противоречия по «серой зоне».
«Если резать, то вдоль»
− Расскажите историю разногласий по шельфу: что хотела Россия, что − Норвегия?
− Существует спорная акватория − т.н. серая зона, площадь которой составляет примерно 176 тыс. кв. км, или 12% площади всего Баренцева моря. И в южной части этого района – где-то 5 тыс. кв. м. – находится очень перспективное месторождение нефти и газа. Сейсмическая разведка подтвердила наличие там серьезных полостей, но скважины там никто не бурил. Мешали противоречия – бурить в спорной зоне ни та, ни другая сторона не могут.
− И, грубо говоря, кто победил? Россия изначально требовала провести границу по секторному принципу, продолжив на север линию советских полярных владений, а Норвегия настаивала на разделении спорного участка пополам...
− Чтобы дать полную оценку соглашению, пока не хватает информации. Вот, премьер-министр Норвегии говорит о разделении пополам. Но мне необходимо знать, как будут резать – по горизонтали или по вертикали вдоль Северного полюса. А это принципиально важно, потому что северная часть этой зоны – пустая, а южная – очень в перспективе богатая. Поэтому если резать, то желательно резать вдоль. Надеюсь, неглупые люди, участвовавшие в переговорах со стороны России, понимают, в чем проблема, и достигли соглашения с Норвегией с учетом всех интересов нашей страны.
− Тот же Столтенберг говорит о том, что шельф «порезали» на две равных по значению части...
− Тогда все понятно – будут делить по меридиану. Это для нас вполне нормально.
«Норвежцы имеют гигантский опыт работы на шельфе»
− Однако есть мнение, что Россия могла «продавить» Норвегию и достигнуть большего. Ведь эта страна практически выкачала всю свою нефть на шельфе Северного моря и вынуждена идти в Баренцево, а для России разработка соответствующих территорий далеко не столь критична...
− Нет, я так не считаю. Норвежцы – наши соседи и при этом очень добрые, несмотря на то, что они принадлежат иному военно-политическому альянсу. Норвежцы имеют гигантский опыт работы на шельфе. У них есть оборудование, технологии. У нас этого нет. Чем быстрее мы сможем использовать их преимущества на наши блага, тем будет лучше для обеих стран.
Кроме того, для России и Норвегии было важно достичь соглашения именно сегодня. На спорные территории шельфа сейчас смотрят многие страны, даже те, кто не имеют никакого отношения к океану. Все что-то хотят там делать. По-существу же, Баренцево море – это только наш с Норвегией перспективный огород, поскольку только мы прилегаем к этой акватории, богатой на ресурсы.
Но мне необходимо знать, как будут резать – по горизонтали или по вертикали вдоль Северного полюса
Сейчас мы договорились, что хозяевами выступаем только мы, и только мы будем определять правила игры в этой части. Это великое дело.
− То есть теперь никакая страна, например, Великобритания, на российско-норвежский шельф не позарится?
− Повторюсь, что касается спорной зоны, то никого, кроме Норвегии и России, это не касается. Что до любой точки океана, которая расположена за пределами 200-мильной зоны, то любое государство или даже коммерческая организация, не спрашивая ни у какой страны, может вести там хозяйственную деятельность. Поэтому так важны водные экспедиции, подобные чилингаровской, которые делаются научно-исследовательским судами. Они доказывают, что продолжение месторождений на шельфе является нашими месторождениями на суше. Тогда туда никто не сможет прийти, потому что это будет противоречить международному праву.
«Норвегия нам поможет»
− Не могу не озвучить такое опасение: если сейчас Норвегия получит кусок Баренцева моря, то у нее может «испариться» интерес к более дорогому в разработке российскому Штокману...
− Это абсолютно правильное опасение. Но это вопрос высочайшей политики. Я не сомневаюсь, что когда Россия и Норвегия договаривались о разделе «серой» зоны, было специально оговорено, что Штокман – это в первую очередь, все остальное – потом. Я знаю тех людей, которые занимаются переговорами. Это профессионалы высочайшего класса. Абсолютно точно.
− Сегодня премьер-министр Норвегии заявил и о том, что Россия и Норвегия решили еще один «больной» вопрос − по территории вылова рыбы. Какие здесь существуют противоречия между двумя странами?
− Дело в том, что на сегодняшний день нет единых правил рыболовства. У Норвегии – свои, у России – свои. Мы разрешаем применять трал с определенной крупностью ячеей сети, Норвегия − немного больше (135 против 125 мм − прим. ред.) Поэтому когда норвежцы останавливают наши траулеры для проверки и обнаруживают сети с нашей ячеей, то квалифицируют это как нарушение. Но по российскому законодательству это не нарушение.
− Но какое право вообще имеют норвежцы останавливать наши суда?
− Когда мы ловим на нашей территории или в нейтральных водах, то никакого. А когда мы ловим на их территории, то они имеют право подходить. Проблема как раз в том, что большую часть трески мы ловим в их зоне. Потому что рыба сначала у нас кормится, а идет на нерестилище к ним. Так создано природой. Все встанет на свои места, когда будут разработаны единые правила рыболовства.
− Ну и последний вопрос. Как вы считаете, нынешний прорыв в российско-норвежских отношениях означает тот факт, что Россия и Норвегия будут действовать в вопросе освоения перспективной в части углеводородов Арктики единым фронтом, совместно выступая, к примеру, против Канады?
− Я уверен, что по европейской части Арктики у России и Норвегии должна быть единая политика. Понимаете, сегодня принят секторальный раздел Арктики. От полюса проводится участок до соседнего государства. Получается, что наш сектор Арктики больше, чем у остальных государств вместе взятых. Поэтому Канада бьется за применение совершенно другого принципа. А мы должны выступать за сохранение статуса-кво. Надеюсь, что нынешние договоренности с Норвегией нам в этом помогут.