«Ситуация в изоляторах стала лучше»

Во вторник в Петербурге прошла пресс-конференция на тему «Кто должен сидеть в тюрьме?» На ней представители регионального УФСИН, службы судебных приставов, эксперт Общественной палаты, областной омбудсмен и депутат городского Законодательного собрания рассуждали о том, почему в СИЗО оказываются люди без приговора суда? Почему люди, совершившие не столь тяжкое преступление или вообще впоследствии признающиеся невиновными, сидят там месяцами, а другие, проходящие по гораздо более тяжким статьям, остаются под подпиской о невыезде? В частности, речь шла о недавней смерти в изоляторе директора московской школы, подозреваемого в получении взятки, и о главаре банды «черных риелторов», который спокойно ушел из здания суда, так как его решили не арестовывать до приговора.

Почему, действительно, врач отвечает за результаты операции, а охранник, от которого сбегает подозреваемый, не должен?

Главный судебный пристав Ленинградской области Наталья Денисенко, комментируя второй эпизод, отметила, что претензии к ее службе необоснованны. УФССП лишь выполняло указания судьи, и раз их не последовало, приставы не имели никаких оснований препятствовать выходу этого человека из зала заседаний. К тому же, отметила Денисенко, существует презумпция невиновности – фигурант ушел, когда приговор ему еще не был зачитан.

Глава УФСИН по Петербургу и Ленинградской области Игорь Потапенко отметил тенденцию гуманизации исправительной системы. По его словам, ситуация в последние годы поменялась. Сейчас в исправительных учреждениях в регионе находятся только 15,5 тысячи человек, а еще 28 тысяч фигурантов различных дел только в этом году получили наказания, не связанные с лишением свободы. «Раньше сидело гораздо больше», – отметил он.

Руководитель УФСИН России по Санкт-Петербургу и Ленинградской области Игорь Потапенко (фото: РИА "Новости")

Уполномоченный по правам человека в Ленинградской области Михаил Козьминых рассказал, что есть три вида учреждений: изоляторы временного содержания (ИВС), подчиненные полиции – по мнению омбудсмена, это самое страшное место, где нет ни двориков, ни медицинской помощи; дальше человека помещают в СИЗО, подчиненное УФСИН – там условия уже лучше; и, наконец, по приговору суда осужденного отправляют в колонию. Там условия и инфраструктура, как ни странно, лучше, чем в ИВС и СИЗО.

Эксперт Общественной палаты Владимир Матус рассказал о том, что во многих исправительных учреждениях просто нет условий для того, чтобы лечить многие болезни. Для этого нужен стационар, и родственники подозреваемых даже готовы сами оплатить им медицинское освидетельствование, но суд не направляет их туда. Изменить подобную практику можно, лишь внеся изменения в законодательство, полагает эксперт.

#{interviewsociety}По окончании пресс-конференции газета ВЗГЛЯД задала еще несколько вопросов руководителю УФСИН России по Санкт-Петербургу и Ленинградской области Игорю Потапенко.

ВЗГЛЯД: Игорь Васильевич, как вы можете прокомментировать последние инциденты, связанные со смертью в СИЗО директора школы и «побегом» лидера банды «черных риелторов», который находился всего лишь под подпиской о невыезде? Насколько соизмеримы, на ваш взгляд, меры пресечения в этих случаях?

Игорь Потапенко: Я могу высказать свое мнение как гражданин. Я считаю, что преступники, совершившие тяжкие преступления, а второй фигурант, которого вы назвали, насколько я помню, совершал именно тяжкие преступления, они, конечно же, должны были попасть в наши следственные изоляторы. А вот лица, которые совершили какие-то экономические или финансовые правонарушения, не должны попадать в СИЗО до приговора суда. За редким исключением.

И напомню, что не так давно были приняты законодательные инициативы, поддержанные всеми – и депутатами, и обществом, – которые гласят, что за экономические преступления люди не будут попадать в тюрьму, есть альтернативные меры наказания: это штрафы, домашний арест, принудительные и обязательные исправительные работы.

ВЗГЛЯД: Но давайте еще раз вернемся к «черному риелтору». Проблема в том, что когда он «ушел», приговор ему еще не был зачитан, и представители суда говорят о презумпции невиновности. То есть буква закона соблюдена. Однако, наверное, можно было предположить и до приговора, какую опасность он может представлять?

И.П.: Наверное, да. Но с моей стороны было бы не очень корректно обсуждать действия других правоохранительных структур. Могу сказать лишь, что, опираясь на ту информацию, которую я видел в СМИ, мне кажется, что было бы лучше и для суда, и для общества, если бы он находился в нашем следственном изоляторе. И тогда, поверьте, он не смог бы просто так «покинуть зал заседаний во время перерыва и не вернуться для продолжения судебного заседания».

ВЗГЛЯД: Депутат Олег Нилов предложил при рассмотрении залога за подозреваемого учитывать достаток всех членов его семьи: жены, наследников первой очереди. Согласны с ним?

И.П.: По закону у нас дети за родителей не отвечают. Поэтому если любой из членов семьи совершает какое-то противоправное деяние, это вовсе не значит, что все члены семьи должны теперь стать изгоями. Виноват один человек, и виноват он только тогда, когда это доказано судом.

ВЗГЛЯД: Также сегодня прозвучал тезис о том, что должна быть максимальная ответственность не только у врачей за результаты их работы, но и у следователей, судей, охранников за то, что, скажем, сбежал подследственный при направлении в больницу...

И.П.: Я абсолютно согласен с тем, что должностные лица за свой объем работы должны нести всю полноту ответственности. Почему, действительно, врач отвечает за результаты операции, а охранник, от которого сбегает подозреваемый, не должен?

ВЗГЛЯД: Много нареканий сейчас по поводу тюремной медицины. Что вы можете сказать об этом?

#{smallinfographicleft=427277}И.П.: В каждом нашем исправительном учреждении есть медчасть. Также есть, например, больница имени Гааза, новая туберкулезная больница при СИ-6 в поселке Горелово со своей современной лабораторией, с полным комплексом оборудования и узконаправленными специалистами, куда мы при необходимости переводим больных осужденных и лиц, содержащихся под стражей. Также хотелось бы рассказать о постановлении правительства РФ № 3, изданном в январе этого года. Это постановление впервые в истории тюремной системы России позволило организовать обследование лиц, содержащихся в следственных изоляторах и больных тяжелыми формами заболеваний, абсолютно независимыми от ФСИН гражданскими медицинскими специалистами.

Там описан порядок обращений граждан, порядок наших действий, определен перечень из 14 медучреждений, подчиняющихся комитету по здравоохранению Петербурга. И во врачебных комиссиях, которые проводят медобследование осужденных, нет ни одного представителя ФСИН! На комиссию уже представлены документы на 8 человек.

ВЗГЛЯД: Действительно ли есть ряд болезней, вылечить которые в рамках системы ФСИН невозможно? И что вы можете сказать о том, что медучреждения не хотят принимать людей из мест заключения?

И.П.: Существует ряд лиц, которые находятся в следственном изоляторе и у которых обнаруживается и ВИЧ, и туберкулез, и СПИД. Причем в 90 процентах случаев выявляются эти болезни именно нашими сотрудниками, на свободе человек может и не знать, что серьезно болен. Есть болезни, которые требуют действительно серьезного лечения в стационаре. Мы можем лечить на территории наших учреждений – для этого при ФСИН созданы специализированные больницы.

#{crime}А если мы не можем оказать какую-то высокотехнологичную, специализированную помощь, то мы сами приглашаем врачей узкого профиля из гражданских больниц или НИИ. И за это платят не родственники осужденного, а мы. Кроме того, мы можем помещать осужденного и в гражданские учреждения. Говоря о том, что не хотят принимать, мой коллега, вероятно, имел в виду, что они не оборудованы для этого, Минздрав не предусмотрел охрану, решетки, сигнализации и т.д. Но мы не будем ждать. Не оборудовали, значит, не оборудовали. Значит, мы сами выставляем посты из своих сотрудников на период размещения больного. В этом году из исправительных колоний мы уже трем десяткам человек оказывали помощь таким образом.

ВЗГЛЯД: То есть проблемы нет?

И.П.: Проблема есть, но она успешно решается. А уж с тем, что наши сотрудники вынуждены выполнять не свойственные им функции и выходить на пост охраны в больницах в то время, когда они должны отдыхать, мы как-нибудь разберемся, премию им выдадим...

ВЗГЛЯД: Как вы можете оценить социальные и бытовые условия в подведомственных вам местах лишения свободы? Сегодня говорилось, что в Приморском ИВС Петербурга даже ковровая дорожка имеется, а в Сланцевском – «если хочешь пить, разве что из унитаза»...

И.П.: Это все говорилось об ИВС, которые подчиняются полиции. К нашей системе они отношения не имеют, поэтому и комментировать их состояние я не готов. В моем управлении 16 учреждений. Могу сказать, что за последние несколько лет ситуация в них стала намного лучше. Многие помнят, что еще года четыре-пять назад только в «Крестах», рассчитанных на 3 тысячи мест, 12 тысяч сидело. А сейчас по всему моему управлению всего 15 тысяч человек.

И если брать социальные учреждения – дома ребенка, дома ветеранов, дома престарелых, – я думаю, что в них условия сегодня намного хуже, чем в наших учреждениях, несмотря на то, что у нас содержатся или подозреваемые, или уже преступники.