В одной лодке

В четверг в Петербурге на набережной Лейтенанта Шмидта торжественно открылся первый в России частный музей – подводная лодка. Субмарина С-189 была спущена на воду в 1955 году. 35 лет прослужила советскому военному флоту, была исключена из состава ВМФ в 1990 году. А в 1999 году затонула недалеко от Кронштадта.

Потихоньку с нее снимали детали, которые можно было снять. В результате она утонула

Как рассказали корреспонденту газеты ВЗГЛЯД бывалые моряки, пришедшие на открытие музея, затонула она не от старости, а от разрухи. Просто потихоньку с нее снимали детали, которые можно было снять и сдать в пункты приема цветмета, а потом отвинтили и какой-то важный агрегат. В результате она утонула.

У государства поднимать ее денег не было. Поэтому за дело взялся бизнесмен, сам бывший подводник, Андрей Артюшин. За счет собственных средств он поднял ее на поверхность в конце 2005 года, отправил на ремонт в один из доков судоремонтного завода в Петербурге, полностью воссоздал внутреннее убранство и в 2010-м открыл в ней музей.

Сейчас «экипаж» музея состоит из семи человек. Все они − бывшие моряки, но не все подводники. Кто-то служил, в том числе, и на лодках той же серии.

Подводная романтика в музее – на каждом шагу

Отметим, что С-189 на сегодня – последняя лодка самой массовой серии советских дизельных подводных лодок. Их было выпущено около 250 штук, но все остальные уже разрезаны и прекратили свое существование.

В Петербурге это уже не первый музей «на воде», в городе есть корабль-музей крейсер «Аврора», музей – подводная лодка «Народоволец» и музей − ледокол «Красин». Но все они созданы с государственным участием. Подлодка С-189 – пожалуй, единственный в России частный музей подобного рода.

Внутри подводной лодки все так же, как было 40−50 лет назад. Бывший механик Александр Федорович Мартемьянов вспоминает, как проходил срочную службу вот на такой субмарине в 1961−1965 годах, показывает вниз и говорит, что начинал оттуда, из трюма: «Всякое было, конечно. И мины цепляли, и аварийно всплывали не раз, − улыбается он. – Но я об этом лучше рассказывать не буду, еще время, наверно, не пришло».

Экипаж лодки состоял из 56 человек. Проходя по этим узким отсекам, всякий раз низко нагибая голову и высоко поднимая ноги, чтобы уместиться в люк между отсеками, довольно сложно представить, где они тут могли уместиться. Когда проходишь всю субмарину от первого до седьмого отсека и спрашиваешь, а где же каюты, где люди-то спали, сотрудники музея только улыбаются: «А тут и спали…»

Петр Сальник вспоминает, что на подлодке служить было хорошо

На лодках этой серии каюта по проекту была только одна – у капитана. Уже потом, в ходе эксплуатации, моряки по собственной инициативе что-то доделывали и достраивали. Так появилась еще одна каюта, где могли находиться старший помощник, штурман, доктор. А все остальные спали на решетчатых металлических койках, подвешенных к потолку цепями. Висели они практически во всех отсеках лодки (всего их семь), справа и слева от узкого прохода, да еще и в два ряда. То есть никаких отдельных помещений для сна не было. Тут же, под койкой, в нескольких сантиметрах от нее лежат здоровенные запасные торпеды. В 1-м отсеке в торпедные аппараты всегда были заряжено четыре торпеды, а еще шесть лежали рядом, про запас. Иногда это могло выглядеть так: хочешь поставить запасную, убирай свою койку и доставай торпеду… Философия была такая, что каждый метр, да что там говорить, каждый сантиметр пространства должен был быть использован по максимуму. Ничего лишнего, и, конечно, никаких шкафчиков для личных вещей, полок для одежды.

«А зачем? − улыбается старший механик лодки-музея Петр Сальник. − Ничего лишнего и не было. Я, правда, служил на другой подводной лодке. Но вряд ли условия сильно отличались. Морякам выдавали один комплект одежды на неделю, а через неделю, когда одежда приходила в негодность, нередко она просто выбрасывалась за борт. И давали другую одежду. Отдельного отсека для хранения этих вещей тоже не было. Тюк лежал там, где было место».

Душ моряки принимали тоже особенным способом. В автономке (то есть без захода в порты, без встреч с другими кораблями) эта дизельная подводная лодка могла находиться до 45 суток. Пресная вода была ограничена, поэтому для помывки личного состава использовалась вода, охлаждающая дизеля двигателя подлодки. «Лейка» душа висела прямо за дизелем. (Вода там была вполне чистая, просто нагретая дизелем − прим. ред.)

Идем дальше. Впереди маленький камбуз (корабельная кухня) − проходная комнатка с огромной четырехконфорочной электрической плитой и духовкой. Конфорки разделены между собой массивными металлическими перегородками – гарантия того, что ни при какой качке еда на плиту не прольется. Плита напоминает современную электроплиту. Сотрудники музея с удовольствием отвечают на вопрос, что на ней готовили: «А вот питались подводники очень неплохо, что бы там ни говорили, − рассказывает старший механик Петр Сальник. – Нам, например, когда я служил на лодке, давали такие консервы, которые люди на суше могли вообще ни разу в жизни не попробовать: это и язык в желе, и севрюга в томатном соусе. Шоколад давали… А на ужин каждому члену экипажа полагалось по 50 грамм сухого вина».