«Мы еще с ЦК партии воевали»

− Каков сейчас правовой статус земли и строений в поселке Сокол?
− Земля была передана нам в 1991 году постановлением Московского Совета. Как и строения, которые на ней расположены. Передали нам ее в распоряжение, на баланс, а не в собственность, потому что норм приватизации земли тогда еще не существовало. А в 1999 году Лужков это еще раз подтвердил.

Рейдеры как-то раз на стройке утащили бревно, проломили брешь в стене и влезли внутрь

Но прав собственности на землю нет практически ни у кого из обитателей «Сокола».

Ходят слухи, что один или два владельца участков оформили себе собственность, но точно мы этого не знаем. Но, надо сказать, мы, как территориальная община, не очень любим, когда землю под нашими участками передают в собственность. Мы уже знаем, к чему это приводит. Даже при теперешнем правовом статусе есть случаи, когда наших представителей – а мы отвечаем и за свет, и за воду, и за газ, и за всё остальное – просто не пускают на участок, где совершается нарушение.

Заборы высокие, толком не видно, что там делается. Приходили с милицией – не пускают. Вызываем ОМОН – выходит человек в пиджачке с какими-то бумагами, ОМОН разворачивается и уезжает.

А вот собственность на здания кое у кого из «соколян» есть, но только у очень ограниченного количества жителей – речь идет, главным образом, о новых домах. Старожилы тоже делают собственность на дома – это, в основном, те, кто хочет продать дом, ведь поменяться сейчас без собственности трудно.

В последний год в связи с активностью властей по созданию ТСЖ нам пришлось тоже махнуть рукой на проблемы и начать оформлять собственность. Это, конечно, риск, но иначе могут прикрыть наше территориальное общественное самоуправление.

− А в чем для обитателей «Сокола» выгода местного самоуправления?
− Нам ведь отданы строения и земельные участки. А сейчас мы освоили нежилые помещения – там совет, музей, паспортный стол, мастерские, склад материалов. И несколько сдаем в аренду. И за счет этой аренды мы содержим свой аппарат управления. Потому что 20 лет мы от города не получаем никакой финансовой помощи. В 1991 году нам отдали в распоряжение строения и территорию, но сняли с государственного субсидирования.

Правда, Москомимущество около года назад вновь решило у нас отобрать эти нежилые помещения. А если у нас отберут нежилые помещения, то мы разоримся.

Ведь одних дворников нам приходится содержать жуткое количество – газонов полно, территория огромная. Десяток уборщиков, топливо для уборочной техники. Порядка 70 40-кубовых контейнеров листьев и веток мы вывозим за год – на нашем балансе ведь закреплен и общественный парк. Никакая современная управляющая компания не сделает эту работу так же дешево, как мы, и оплачивается это все из аренды нежилых помещений.

Если эту систему сломать, то все дома – не только те, о которых сейчас говорит Митволь, – огородят пятиметровыми заборами, и уникальность «Сокола» погибнет.

На эту тему
• «Нахаловка» под снос
• «Речник» не обсуждается
• «Речник» в правовом русле
• Дожить до понедельника
• «Мы готовы порвать паспорта»

− Насколько законны перепланировки и перестройки домов, которые сделали некоторые обитатели поселка?
− Был период, когда все изменения в доме (перестройки) должны были утверждаться нашим Советом. Мы рассматривали проекты и давали добро или отвергали их. Это было основанием для управления по охране памятников города Москвы давать или не давать согласование. Они это рассматривали как наше решение, и если не было нарушения законов об охране, это проходило.

В результате порядок соблюдался довольно строго. Раньше нам не разрешалось даже менять ширину стального листа, которым покрывается крыша. Приходилось резать современные более широкие листы под стандарт 1923 года.

Позже, когда разрешили приватизацию, всё усложнилось. Ведь во многих случаях те, кто въезжают, даже не удосуживаются прийти в правление и представиться. Я некоторых даже не видел, потому что вместо них приходят представители. И с такими жильцами взаимодействовать гораздо сложнее. Мы рассматриваем их проекты, но у нас только совещательная подпись. Дальше это уходит в Москомнаследие, и голос комитета теперь решающий.

И перестройки пошли более радикальные. Кроме того, в последнее время никто из Москомнаследия к нам вообще не приезжает. Может быть, они надеются на БТИ, что те проверят, когда будут принимать дом.

− Приходилось ли жителям поселка раньше «воевать» с властями за свое существование?
− Нападки на поселок начались еще с довоенных времен. Воевали мы ни много ни мало с ЦК партии. Была идея построить здесь многоквартирные дома для издательства «Правда», то есть для номенклатуры ЦК, а это требовало сноса трети поселка.

В новейшие времена, то есть в 1990-е годы, противостояние началось, когда вновь организованная управа «Сокол» хотела прикарманить наши нежилые помещения – отдельно стоящие склады, мастерские. Управа пустила туда странных людей, которые занимались какими-то автомаслами, от них постоянно стояла вонь, лужи масла. Все это делалось без оформления, потому что дома находились у нас на балансе.

Кстати, за один дом пришлось воевать в буквальном смысле! Приехала туда какая-то военизированная организация. Сначала выбили дверь и ворвались туда, без документов вообще. Но с помощью милиции выгнали их оттуда, а они, расставаясь, обещали вернуться.

Действительно, вернулись. На стройке утащили бревно, проломили брешь в стене и влезли внутрь. А ведь если они внутри, то выкинуть их оттуда можно только с помощью милиции. Но у меня был один зам, отставной военный, он в эту брешь прорвался, схватился за элемент дома и сказал, что живым отсюда не выйдет. Продержался около часа, а за это время один из наших жителей тоже привел военизированную команду, причем они оказались из одной организации с захватчиками. В общем, выкурили мы их оттуда.