Кремль будет танцевать аргентинское танго с новым партнером

Маурисио Макри принимал присягу в отсутствие уходящего президента Кристины Киршнер – они не смогли договориться о том, где будет происходить церемония, в Конгрессе или во Дворце правительства. И на выборах страна раскололась надвое – при этом понятно, что через четыре года Киршнер попытается взять реванш, вернувшись к власти (на этих выборах она, после двух президентских сроков, не могла выдвигаться).

У латиноамериканских стран впервые появились реальные возможности участвовать в процессе создания новой архитектуры международных отношений

Для России поражение кандидата перонистов было неприятной новостью – но отношения с Аргентиной, входящей в «большую двадцатку», важны вне зависимости от того, кто находится у власти в Буэнос-Айресе. Поэтому на церемонии инаугурации Россия представлена на очень высоком уровне – Владимир Путин отправил к Макри одного из своих ближайших соратников, секретаря Совета безопасности Николая Патрушева.

Патрушев, являющийся одним из четырех человек в стране, определяющих нашу внешнюю политику (наряду с президентом, главой его администрации Ивановым и Сергеем Лавровым), в этом году все чаще выполняет особые миссии за рубежом – весной он ездил в Египет и Объединенные Арабские Эмираты (теперь уже понятно, что в рамках подготовки сирийской кампании), а осенью посетил Японию (которой американцы запрещают принимать Путина), Южную Корею, Анголу и ЮАР.

С Аргентиной Патрушев также имеет давние контакты – в частности, именно туда он совершил свою первую официальную заграничную поездку после того, как в 2008-м сменил кресло директора ФСБ на пост секретаря Совбеза. Тогда в Буэнос-Айресе Патрушев вел переговоры в том числе и о военно-техническом сотрудничестве, подчеркивая, что на международной арене между двумя странами есть совпадение взглядов практически по всем вопросам – шел первый год президентства Кристины Киршнер.

К концу ее второго срока отношения между двумя странами достигли невиданного в их истории уровня – и дело не только в выросшем в несколько раз товарообороте, а во множестве перспективных проектов от энергетики до военного сотрудничества. Аргентина выступала единым фронтом с Венесуэлой против американского давления на Латинскую Америку, создавала общий латиноамериканский рынок, отбивалась от атак наднационального капитала (пытавшегося обанкротить страну) и все больше сближалась с Россией и Китаем. В прошлом году, во время визита Путина в Буэнос-Айрес, Киршнер заявила о желании страны вступить в БРИКС.

Между двумя президентами установились и хорошие личные отношения. А недавно, за четыре дня до выборов, состоялась даже первая в кремлевской практике открытая беседа по видеомосту – Путин и Киршнер общались в связи со 130-летием установления дипломатических отношений. Тогда президент Аргентины выразила надежду на светлое будущее отношений двух стран после победы ее однопартийца – но Даниэль Сциоли, хотя и набрал больше всех голосов в первом туре, во втором уступил либералу Макри. Тому, кто еще до выборов говорил о том, что в случае прихода к власти пересмотрит и, возможно, откажется от многомиллиардных контрактов, заключенных правительством Киршнер с Китаем и Россией в области атомной энергии и строительства гидроэлектростанций в Аргентине.

Впрочем, эти заявления больше похожи на предвыборную агитацию – Макри намекал на невыгодность контрактов для Аргентины, хотя ту же ГЭС Россия будет строить в кредит. Понятно, что либерал Макри будет улучшать отношения с США – но огромный товарооборот с Китаем и серьезные планы с Россией выгодны самой Аргентине, в которой нет желающих еще раз поиграть с западными кредиторами, поставившими страну в тяжелейшее экономическое положение. Так что точно так же, как Макри не будет сворачивать широкие программы социальной помощи, начатые при Киршнер, он не станет резко менять и внешнеполитические связи.

Хотя, естественно, Штаты будут пытаться использовать президентство Макри в своих интересах – важнейшим из которых является разрушение широкого фронта левых стран, противостоящего давлению Вашингтона. Ухудшатся, например, отношения Аргентины и Венесуэлы – Макри выступает против президента Мадуро, поддерживая его либеральных оппонентов – и это может стать серьезным испытанием для едва начавшего складываться латиноамериканского единства.

На эту тему
• Новый президент Аргентины пообещал борьбу с наркоторговлей и «нулевую» бедность
• Смена власти в Аргентине не отразится на отношениях с Россией
• На выборах президента в Аргентине победил кандидат от оппозиции
• Президент Аргентины назвала выступление Путина на ГА ООН «безупречным»

Победу представителя одного из богатейших семейств страны Маурисио Макри радостно восприняли не только США, но и все правые в Латинской Америке. Еще бы – в одной из ключевых стран континента приходит к власти либерал, а не социалист и не антиимпериалист. С конца 90-х в большинстве стран Латинской Америки произошел левый поворот – начиная с победы Уго Чавеса в Венесуэле к власти стали приходить левые, даже социалистические силы. Бразилия, Боливия, Перу, Никарагуа, Эквадор – в 2003 году к ним присоединилась Аргентина, где к власти пришли перонисты во главе с Нестором Киршнером. В 2007-м президентом стала его супруга Кристина (сам Нестор умер в 2010-м), переизбранная на второй срок в 2011-м.

Но сейчас выдвинутый ее партией кандидат проиграл выборы Макри. Вкупе с недавней победой правых на парламентских выборах в Венесуэле – где теперь будет двоевластие с участием левого президента Мадуро – американские и европейские СМИ стали говорить о начинающемся правом повороте в Латинской Америке. Дескать, популисты все развалили, поссорились с США, экономика в упадке, и маятник пошел в другую сторону. Но на самом деле все гораздо сложнее – Латинскую Америку невозможно вернуть в дочавесовскую эпоху, потому что мир стал принципиально другим.

В 19-м веке Латинская Америка была в буквальном смысле полуколонией США и Англии – после получения независимости от Испании и Португалии страны континента оказались в зоне влияния Штатов (провозгласивших «доктрину Монро» – о том, что Западное полушарие является сферой интересов США, куда европейцам лучше не совать нос) и Великобритании, которая умело работала с местными элитами.

Но в 20-м веке в разных странах Латинской Америки уже появилась национально ориентированная буржуазия, началось революционное брожение – и начиная с 30-х годов в разных странах к власти стали приходить антиимпериалистические, а порой даже и социалистические силы – которые начинали национализировать принадлежащие американцам компании, проводить независимую внешнюю политику. Как тот же генерал Перон, правивший в Аргентине в 40-х – первой половине 50-х.

Но военный и экономический контроль США над континентом в целом это поколебать не могло – латиноамериканские страны были разрознены, зависимость от США слишком велика, и рано или поздно проамериканские силы вновь брали власть в свои руки. В условиях противоборства двух систем, капитализма и социализма, нигде, кроме Кубы, ни один отчетливо выраженный неугодный американцам режим не мог выстоять – да и Куба удержалась во многом благодаря теснейшим связям с СССР и военной опеке Москвы. Отдельные исключения – вроде Никарагуа и Гренады – вызывали столь большое негодование Вашингтона, что против них организовывались тайные войны или открытые интервенции.

Когда социалистический лагерь рухнул, казалось, что теперь исчезнет малейшая возможность для сопротивления диктату янки в Латинской Америке – но начиная с конца 90-х именно страны континента оказались самыми красными на планете. Марксист Лула приходит к власти в Бразилии, антиимпериалист Чавес – в Венесуэле, социалист Моралес – в Боливии...

Начинаются попытки строительства латиноамериканского общего рынка – главной гарантии от американского диктата. Уменьшается зависимость от наднациональных корпораций и западного капитала, растет роль государства, проводятся внутренние реформы, направленные на вытягивание из нищеты огромных масс населения, включая индейское. Естественно, все это дается нелегко, приводит к конфликтам внутри этих стран – когда привилегированные до этого слои общества возмущаются как социально-экономическим «популизмом» властей, так и их разрывом с культурными ценностями глобализации. Латиноамериканские страны переживают период сложнейшей в их истории трансформации – и находятся даже не в середине этого процесса. Внутренние пертурбации, смена властей с социалистических на либеральные и обратно – через все это им, конечно, придется пройти.

Но – и это принципиальный момент – Штаты уже не имеют на континенте того влияния, которое у них было даже 20 лет назад (нет военных баз, отвергнута предложенная Вашингтоном модель общего рынка, ослабло влияние на армейскую и политическую элиту). Более того – принципиально изменилась и глобальная ситуация.

У латиноамериканских стран впервые появились реальные возможности участвовать в процессе создания новой архитектуры международных отношений – чем первой воспользовалась Бразилия, став членом БРИКС. Серьезнейшее влияние в Южной Америке приобрел Китай, а в последние годы и Россия приступила к выстраиванию долгосрочных отношений с континентом в целом, а не только с союзниками вроде Кубы или Венесуэлы.

В прошлом году в ходе поездки Путина в Бразилию состоялась первая в истории встреча глав стран БРИКС со всеми президентами Южной Америки. Отношения Бразилии, Аргентины, Боливии, Эквадора с Россией и Китаем имеют для них значение не только торгово-экономическое – дело ведь не только в поставках оружия, строительстве АЭС и ГЭС и уходе во взаиморасчетах от доллара. Латинская Америка окончательно перестала быть задним двором Соединенных Штатов – и поэтому секретарю Совета безопасности есть о чем поговорить в Буэнос-Айресе с новым аргентинским президентом.