Широкий жест

Текст документа, переданного сегодня Путину председателем СПЧ и советником президента Михаилом Федотовым, должен появиться на сайте совета в среду. До последнего момента существовали два варианта, подготовленные двумя комиссиями совета – во главе с Тамарой Морщаковой и Андреем Бабушкиным. С окончательным вариантом можно было ознакомиться в понедельник, но опрошенные газетой ВЗГЛЯД члены СПЧ этого делать не стали – кто-то сознательно, кто-то по причине нехватки времени.

«Не знаю, какой вариант сейчас отдан, к сожалению, нам даже во время заседания СПЧ не раздали существовавшие тогда варианты, – говорит директор «Бюро прав человека» Александр Брод. – Мне непонятна такая секретность, я считаю ее большой процедурной и организационной ошибкой. И окончательный вариант нам не рассылался – якобы с ним можно познакомиться в кабинете Михаила Федотова».

Амнистия не может отделить виновных от невиновных, это невозможно. Цель – гуманизация наказания

Я принципиально не стал смотреть конечный документ, чтобы не было утечек, – сказал председатель Национального антикоррупционного комитета Кирилл Кабанов. – В закрытом режиме он был отправлен президенту.

Само поручение президента подготовить свои предложения было дано совету 26 сентября, но еще до этого, на заседании СПЧ с участием президента 4 сентября, о проекте амнистии говорилось немало – члены совета предлагали Владимиру Путину свои рекомендации.

Свой принципиальный подход к амнистии Михаил Федотов на днях охарактеризовал так: «В положении о совете совету прямо предписано вносить предложения по гуманизации нашего общества. И мы видим свои предложения по амнистии как раз как выполнение, в частности, этой нашей функции – функции по гуманизации общества. Мы должны делать общество более милосердным».

Как правило, амнистия в первую очередь распространяется на социальные группы, которые нуждаются в особой поддержке: несовершеннолетних, женщин, инвалидов, ветеранов – и на осужденных на небольшие сроки. Но в этот раз, исходя из идеи гуманизации Уголовного кодекса и всей системы наказаний, большинство членов совета решили предложить гораздо более масштабную амнистию.

«Мы подготовили проект большой амнистии, охватывающей достаточно широкий спектр преступлений, – говорит Кирилл Кабанов. – Амнистия должна быть максимально широкой – во всех смыслах: юридическом и политическом. Также мы говорим довольно банальные вещи – что невозможно провести реформу ФСИН, даже материально-техническую, без значительного сокращения заключенных».

«Поначалу на заседании с участием президента звучала идея о том, что надо провести амнистию по нетяжким и ненасильственным статьям, – говорит Александр Брод. – Но сейчас в итоге пришли к концепции широкой амнистии.

Я считаю, что необходимо было сосредоточиться на первоначальном варианте. Аргументы защитников широкой амнистии строились на том, что учреждения ФСИН переполнены, масса неоправданных и несоразмерных обвинительных приговоров, множество случайных людей в тюрьмах, поэтому должна быть гуманизация нашего правосудия. Я прекрасно все это понимаю и помню слова про «эру милосердия» из замечательного фильма Говорухина, но там же прозвучали и не менее важные слова о том, что «вор должен сидеть в тюрьме». Кроме невиновных, в тюрьмах есть и те, кто представляет социальную опасность для общества: насильники, убийцы, махровые коррупционеры, экстремисты... Так что открывать двери тюрем я считаю ошибочным».

Член СПЧ, заведующий кафедрой общей политологии ВШЭ Леонид Поляков говорит, что на заседании совета практически в одиночку выступал против расширенного толкования амнистии:

«Когда мы в СПЧ обсуждали концепцию амнистии, я предлагал распространить ее на тех, кто был осужден по статьям, которые предусматривают наказание до пяти лет, и на тех, кто был осужден по других статьям (например, предусматривающим наказание от четырех до восьми лет), но на срок, не превышающий пять лет. Учитывая, что это уникальный случай, 20-летие Конституции – торжество не только права, но и справедливости, проявление общественного милосердия, которое выражает президент, было бы справедливо распространить эту амнистию на сидящих за нетяжкие преступления, не связанные с насилием, с антигосударственной деятельность, с причинением колоссального ущерба.

Мне казалось, что если уж освобождать людей, то надо ориентироваться на проступки, которые они совершили. И за счет освобождения тех, кто совершил нетяжкие преступления, разгрузить тюрьмы – если об этом так много говорилось. Действительно, довольно часто люди, получающие год-два-три тюрьмы, явно случайно оказываются там. И держать их в тюрьме – значит превращать в потенциальных рецидивистов.

Но мое предложение не вызвало энтузиазма у коллег, и было решено пойти по пути максимально широкой амнистии, за исключением некоторых статей. Потом оказалось, что можно сократить срок тем, кто сидит по статье «Терроризм», потом за торговлю наркотиками, за коррупцию...#{help=652234}

И тогда я уже не понял, чего добиваются коллеги, тогда уже надо всех выпускать. Кстати, я просил хотя бы навскидку обсчитать, сколько человек предполагается выпустить, – выяснилось, что никто не знает. Я говорил коллегам: вы задайте себе простой вопрос – вы подаете президенту этот документ, содержащий наркоторговцев и коррупционеров, – и как он должен реагировать? Хотя я оказался диссидентом в СПЧ, по крайней мере среди тех, кто присутствовал на обсуждении концепции, но я по-прежнему считаю, что мои предложения привели бы к наиболее честной и правильной концепции, которая была бы принята и обществом. Потому что мы бы продемонстрировали, что не защищаем никакие частные персональные интересы, захватили бы максимально широкий круг амнистируемых, людей, которые совершили нетяжкие поступки или сидят по наветам».

В результате принятых предложений охватываются множество статей – и под амнистию могут попасть и те,  кто получил срок за террористическую деятельность (если они никого не убивали), наркоторговцы, коррупционеры. Некоторые эксперты уже говорят, что на свободу могут выйти до 25% от всех заключенных (то есть от 700 тысяч). Кроме того, под вариант СПЧ попадают как Ходорковский и «Пусси Райот» – впрочем, они и так должны выйти на свободу в будущем году, – так и еще не осужденная подследственная по делу Оборонсервиса Евгения Васильева.

«Меня интересует не то, будет ли осуждена Васильева, – я занимаюсь борьбой с коррупцией и понимаю, что когда она будет осуждена, то этот срок будет незначительным, – меня гораздо больше интересуют те врачи и учителя, та категория лиц, которые сидят по сфабрикованным делам или делам, возникшим в результате провокации, ведь таких 88%, – говорит Кирилл Кабанов. – А если брать статистику по сидящим за наркотики, то на 70% это не наркоторговцы, а наркоманы. Давайте и дальше их там держать, а реальные наркоторговцы будут и дальше ходить по улицам? Вопрос не стоит так: выйдут ли виновные или невиновные? Виновность определяет суд. Амнистия не может отделить виновных от невиновных, это невозможно. Мы просто берем статьи, по которым есть информация о том, что по ним сидят много несправедливо осужденных. Цель – гуманизация наказания. Если бы мы по одной и той же статье кого-то выпускали, а кого-то нет, то это была бы не выборочная амнистия, а помилование».

Подсчитать, какого количества заключенных коснется амнистия, сложно, признает Кабанов.

«Мы не стали углубляться в эту историю, но сказали, что если она затронет менее 20%, то она не решит тех глобальных задач, что мы предполагаем. Невозможно при нынешней плотности тюрем решить даже вопрос с ремонтом. Да, в каких-то учреждениях ситуация улучшается, но в других она хуже, а где-то совсем тяжелые условия».

С аргументом про переполненные тюрьмы не согласен первый заместитель председателя думского комитета по конституционному законодательству и государственному строительству Вячеслав Лысаков – у нас и так уменьшилось количество заключенных, так что никакой необходимости освобождать помещения нет.

«Конечно, сидеть стало меньше – раньше был миллион, сейчас 700 тысяч, – говорит председатель президиума Совета общественных наблюдательных комиссий Мария Каннабих. – Но до совершенства мы не дошли, поэтому надо снижать количество заключенных. В детских или воспитательных колониях ситуация получше, но про остальные нельзя сказать, что они полупустые».

«Те колонии, которые я видел в разных регионах, переполнены и не соответствуют санитарным требованиям», – соглашается Александр Брод.

На эту тему
• Песков: Администрация президента тщательно изучит проект амнистии от СПЧ
• СПЧ одобрил вариант амнистии, распространяющийся на фигурантов «болотного дела» и Pussy Riot
• Путин поручил подготовить предложения об амнистии

«Амнистия – это не только освобождение, – напоминает Кирилл Кабанов.  – Надо понимать, что смягчение на год-два по срокам обжалования или подача на условно-досрочное в ситуации, когда у человека срок в 25 лет, – это тоже амнистия. И облегчение режима – например, замена с колонии строгого режима на общий режим – это тоже амнистия».

Предложения СПЧ предусматривают неоправданно широкую амнистию, причем за счет общества, считает Вячеслав Лысаков:

«Совершенно неприемлемо предлагать амнистировать людей, осужденных за особо опасные преступления, представляющих высокую степень общественной опасности, в том числе и насильственные преступления, и торговля наркотиками.

Та поспешность, с которой СПЧ в закрытом режиме готовил предложения президенту, не может не вызывать недоумения. Я вижу в этом некую запланированную попытку заработать на этом очки, потому что можно предположить, что вряд ли президент согласится с такой точкой зрения. Надо было провести обсуждение в открытом режиме, с экспертным сообществом, с гражданским обществом, с депутатами Госдумы. Но члены СПЧ, наверное, сами себя считают великими. Отсюда и некорректные предложения, в случае принятия которых под амнистию попадет огромное количество лиц, представляющих общественную опасность. Необходима строгая дифференциация видов преступлений и их состава, чтобы было принято взвешенное решение, не усугубляющее криминогенную обстановку в стране. И не вызывающее возмущения в обществе и негативного социального резонанса».

По мнению Лысакова, надо рассматривать и конкретные последствия, в том числе и то, какие персоналии попадают под амнистию:

«Уже говорилось и о Васильевой из Минобороны, и о других резонансных делах – если их фигуранты попадут под амнистию, это будет воспринято как хитроумная операция власти, каковой это, естественно, не является».

В предложениях СПЧ предусматривалась и амнистия для иностранных граждан, выдворенных из страны за совершение административных правонарушений, в том  числе за нарушение миграционного законодательства, то есть право на въезд в Россию получили бы сотни тысяч выдворенных из страны нелегалов. Неизвестно, успели ли в понедельник, после событий в Бирюлево, в СПЧ срочным образом вычеркнуть это предложение из документов, подготовленных для передачи президенту. Если нет, то это не просто несвоевременно, но и провокационно, считает депутат Лысаков. «На фоне Бирюлево это будет воспринято как издевательство – вот она, амнистия по СПЧ», – говорит Леонид Поляков.

Отдельная тема, которая связана с амнистией и вызывает беспокойство у многих: что будет с освобожденными на воле?

«У нас и так все сложно с адаптацией – все знают, что отсидевшего человека крайне неохотно берут на работу, – говорит  Вячеслав Лысаков. – И получается замкнутый круг – отсутствие работы толкает его на противоправные деяния, и он снова оказывается в местах лишения свободы. Учитывая, что институт социальной адаптации у нас и так плохо развит, а мы сейчас еще и нанесем такой удар по нему, выпустив на свободу огромное количество людей. И им мы окажем не лучшую услугу – процент рецидивов может сильно вырасти».

Тема адаптации амнистированных вообще не поднимается и не осознается, говорит Александр Брод:

«А кто будет с этими людьми работать, помогать им вернуться к нормальной жизни? Неоднократно разрабатывались по линии ФСИН и других ведомств программы по адаптации освободившихся из мест заключения. На них выделялись немалые федеральные деньги, но я так и не видел эффективных подобных учреждений, да и вообще информации о них крайне мало. Эта тема заслуживает того, чтобы взять ее под общественный контроль – здесь не все понятно и прозрачно».

Некоторые члены СПЧ выступали за то, чтобы в предложениях совета были названы и конкретные дела, по которым должны быть амнистированы осужденные или подследственные – например, дело «Пусси Райот» или дело о беспорядках на Болотной в мае 2012 года.

«Вопрос о конкретных делах был снят сразу, – говорит Кирилл Кабанов. – Я сразу выступил, и Тамара Морщакова меня поддержала с тем, что если мы укажем конкретные дела, то сразу завалим саму идею, с которой выступаем».

Большинство членов СПЧ все-таки проголосовали против того, чтобы в рекомендациях СПЧ звучали конкретные дела, говорит Александр Брод:

«Моя личная позиция, что те, кто непричастен к грубым нарушениям закона в ходе событий на Болотной, могут попасть под амнистию, но там были и серьезные нарушения, в результате которых полицейские попадали в больницы с тяжкими повреждениями – не сами по себе там летали камни, бутылки и металлические пруты. Так что здесь нужно подходить дифференцированно, в зависимости от тяжести содеянного».

«Сама тема амнистии некоторыми привязывается к конкретным персонажам и делам, например к «болотному», – говорит Леонид Поляков. – Но все-таки СПЧ решил по этому пути не идти».

«Но ведь СПЧ и раньше выступал за «Пусси Райот», – напоминает Вячеслав Лысаков, – что не может не вызывать недоумения».

Нынешние предложения СПЧ отчасти базируются на наработках Координационного совета оппозиции – органа, формально уже прекратившего свою работу, но успевшего подготовить свое видение амнистии, еще более широкое. Предложения КС поступили в СПЧ через одного из членов совета, председателя межрегиональной ассоциации правозащитных организаций «Агора» Павла Чикова, который активно продвигал в СПЧ принятие решений в защиту Надежды Толоконниковой. При этом участница «Пусси Райот» является подзащитной жены Чикова – адвоката Ирины Хруновой.

На днях депутат Госдумы Михаил Дегтярев направил генпрокурору официальный запрос, в котором указывал на возможный сговор Хруновой и членов СПЧ, указывая как раз на то, что среди них числится ее муж и непосредственный начальник по работе в «Агоре» –  Чиков. Дегтярев считает, что этот факт должен стать основанием для лишения Хруновой статуса адвоката. Пока что реакция последовала только в виде замечания о нарушении этических норм, сделанного Чикову коллегами по СПЧ. «Чем меньше будет политизироваться и конкретизироваться эта амнистия, – считает Кабанов, – тем больше вероятность того, что большое количество людей невиновных или совершивших нетяжкие преступления выйдут на свободу».

Оценивая мотивы, которыми руководствовались члены СПЧ, призывая к столь широкой амнистии, Леонид Поляков говорит, что часть его коллег имела в виду, что «такое предложение громко прозвучит – максимально широкая амнистия, отпустим всех, проявим максимальную человечность»:

«Мы – совет, который призван защищать права человека независимо ни от чего. Некоторые, возможно, имели в виду, что и какие-то конкретные дела попадут под амнистию – по крайней мере при таком широком подходе эта мысль невольно зарождается».

«СПЧ все-таки не законодательный орган, а экспертный, и можно было бы ограничиться рекомендациями президенту, которые были бы учтены при подготовке закона об амнистии и главным правовым управлением, и законодателями, а не готовить свой проект, – говорит Александр Брод. – Конечно, законодатели будут обсуждать, должна быть и широкая общественная дискуссия – все-таки у нас уже сложилась такая практика, когда законопроекты вывешиваются для всеобщего обсуждения. Свое слово должны сказать и Общественная палата, и региональные уполномоченные по правам человека. Хотя времени осталось и немного».

«Странная душевная широта имеет место у коллег по СПЧ – причем за чужой счет, – говорит Вячеслав Лысаков. – За счет социальной напряженности, того резонанса, который она будет иметь. Так что, вообще-то, они оказывают президенту медвежью услугу.

«Я боюсь, что когда президент увидит такой список, в котором предлагается амнистировать серийных убийц и причастных к террористической деятельности, то он не поймет нас, – говорит Леонид Поляков. – И тем более я не уверен, что население поймет президента, если он такую концепцию примет. Концепция амнистии разрабатывается и в Госдуме, и я думаю, что президентом будет обсуждено все вместе. И его точка зрения уже окажет влияние на тот конечный вариант, который будет принят Госдумой. Думаю, он достаточно серьезно будет отличаться от рекомендаций СПЧ, предложения совета подвергнутся значительному пересмотру – прежде всего с точки зрения определения принципов амнистии. Сам подход – максимально широкая амнистия – вряд ли найдет поддержку».