Генералы готовятся к прошедшей войне – неудачный турецкий переворот в очередной раз подтвердил эти слова Черчилля. И вроде бы технология захвата власти обкатана многократно. У самих турок за прошлый век это получилось не меньше шести раз.
Изобретение новых способов человекоубийства неизбежно лишает государство монополии на насилие
Несколько надежных подразделений в обстановке полной секретности получают команды занять телефон, телеканал, блокируют здания генштаба и госбезопасности, лишают главу страны возможности управлять подчиненными, на сторону заговорщиков переходят предусмотрительные чиновники.
Победители выходят к восхищенному народу и говорят: «Родина погрязла в преступности и коррупции. Виновные будут наказаны!» Триумф!
Но в этот раз все пошло не так. Это сто лет назад достаточно было занять телеграф и разослать победные реляции. Сегодня президент может дать сигнал правительству по скайпу. Может при помощи SMS вывести миллионы сторонников на улицы. А легитимность власти определяют мировые информагентства.
Современный революционер не чистит месяцами наган на конспиративной квартире, он делает селфи на фоне бесчеловечных стражей режима. Турецкие генералы этот момент проворонили.
Да и вообще, традиционная армия теряет свои позиции. Нет, это не значит, что регулярные войска заменят банды бородатых уголовников. Армия остается одним из символов государства и гарантом суверенитета. Но выполнение специальных операций в двадцать первом веке лучше доверить не бравым майорам в начищенных сапогах, а пацанам в кедах.
Война сейчас уже не та. С появлением ядерного оружия державы-соперники побаиваются выкатывать пушки и бросать танковые клинья в прорыв. Но противоречия-то никуда не делись!
Пакостить оппонентам научились по-другому. Появился малопонятный термин «гибридная война», который объединяет в себе пропаганду, террор и социальные конфликты.
Чтобы противостоять «гибридным» вызовам, нужны новые управленческие решения (фото:Reuters)
|
Эти виды оружия сложно подчинить уставу. Они требуют большей свободы и творческой инициативы. Уследить за каждым активистом невозможно, да и не нужно. Важно придерживаться общей рамки наступления и освещать в медиа наиболее яркие вспышки конфликта.
Это раньше Бог был на стороне больших батальонов – теперь он болеет за смартфоны с максимальным разрешением видеокамеры. Информационные сети, как увеличительное стекло, усиливают любой локальный успех. И в политике, и в войне, хотя границу между ними провести уже сложно.
Помните, как весь мир следил за битвой в Пальмире? В действительности наступление проводилось силами нескольких батальонов. А снимали это наступление с множества камер.
Я в тот момент находился на другом конце страны – в окруженных с трех сторон курдских кварталах Алеппо. А мой земляк, разглядывая в бинокль знаменитый античный амфитеатр, жаловался в мессенджер, что некому запечатлеть его водружающим одесский флаг в освобожденной Пальмире.
Символ «Южной Пальмиры» над полем самой медийно раскрученной битвы с ИГ с лихвой бы перекрыл все старания по созданию имиджа «бандеровской Одессы» путем хождения строем по Дерибасовской в вышиванках.
Информационный огонь в войне двадцать первого века выполняет функцию артиллерийской подготовки. Только после этого в атаку ринется пехота с вежливыми извинениями и фото в окружении красавиц.
В каждую эпоху технический прогресс приносил новые виды оружия. И это коренным образом меняло тактику ведения боевых действий. А вслед за ней менялась социальная структура обществ и политическая карта мира.
#{smallinfographicright=796350}Нашествие северных племен, вооруженных бронзовым оружием, на сотни лет погрузило Древний мир во тьму. Появление простых стремян для верховой езды вывело на арену малочисленные кочевые общества, которые доминировали на огромных пространствах Евразии до момента, пока порох не превратился из начинки китайских фейерверков в расходный материал нового бога войны.
Важно понимать, что не сами изобретения приносят военные победы и меняют мир, а способ их применения. Так, огнестрельное оружие поначалу было шумной и бесполезной игрушкой королей. Пока стрелки не выстроились ровными рядами под прикрытием пик и несколькими залпами не объявили о завершении феодальной эпохи в Европе. Теперь закованный в латы всадник не был несокрушимым орудием классового угнетения. Обиженный бюргер с аркебузой одним выстрелом совершал личную буржуазную революцию.
Во Вторую мировую германский генштаб родил свое лучшее вундерваффе – танковые клинья. Нет, танки были тогда у всех приличных армий, но только немцы реализовали их наступательный потенциал – в сочетании с авиацией, артиллерией, мотопехотой. Красной армии потребовался не один год и не один миллион жизней, чтобы научиться душить эти танковые клинья в котлах.
Так и сейчас, внедорожники «Тойота» вроде есть в любом автосалоне, но только арабы научились выигрывать с их помощью войну у регулярной армии.
Первым свидетельством появления нового супероружия была «Война «Тойот» в 1987 году. Малочисленные войска Чада на четырех сотнях пикапов, оборудованных пулеметами и ракетами, выиграли у ливийской армии сражение за пустыню Сахара. Ливийцы потеряли сотни танков и бронетранспортеров, десятки самолетов. Начальник чадского штаба заявил: «Теперь мы знаем, что лучше иметь хорошую «Тойоту», чем Т-55».
Уже тогда определились основы тактики подвижной войны: рейды вглубь территории противника, фланговые обходы и удары по коммуникациям. А предназначенные для плотного контроля территории блокпосты и военные городки подвергаются непрерывным набегам, не столько приносящим реальный урон, сколько деморализующим гарнизоны.
Хотя вообще-то тактику мобильной войны придумали не сейчас. «Война – фигня, главное – маневр!» – говорил один знакомый мне по исторической реконструкции римский император.
Тринадцать веков назад границы тогдашних империй прошли небольшие отряды бедуинов на верблюдах и лошадях и ворвались в самый центр цивилизованного мира. Многочисленные армии Персии и Византии просто не успевали реагировать на эти удары.
Великий мусульманский полководец Халид ибн-Валид по прозвищу Меч Аллаха выиграл десятки битв у сильнейших армий того времени. Многочисленное персидское войско он вынудил долго маршировать по пустыне, пока не нанес решающий удар.
По летописным свидетельствам, персы сковали себя цепями, чтоб не дать арабам прорвать строй. Потому и были истреблены практически поголовно внезапными атаками кавалерии с тыла.
В эпоху позиционных войн арабы не считались выдающимися воинами. Сидеть в окопах под непрерывными обстрелами и ждать решающего штурма у них действительно получается не очень.
Но стоит посадить арабского моджахеда за руль автомобиля, как вы увидите того самого лихого всадника, который тысячу лет назад ходил в набеги из Туниса во французский Нарбонн. 14 июля уроженец Туниса Мухаммед Булель продвинулся на грузовике даже дальше, чем его предки на лошадях – в Ниццу.
С помощью доступной им не самой совершенной техники отряды исламистов способны прошивать границы и взрывать благополучные страны изнутри. И, так же как и в восьмом веке, государства и их регулярные армии ничего не могут этому противопоставить.
Огневая мощь отдельно взятого бойца выросла во много раз. Пилот за штурвалом бомбардировщика или шахид за рулем автомобиля могут нанести удар по штабу и лишить управления целую армию.
А в скором будущем пилот будет управлять бомбардировщиком не из кабины, а по интернету из комфортного офиса на другом конце света. Как сейчас управляют дроном. За этим следует наступление механизированных клиньев из «Тойот». А Твиттер и Фейсбук, как асы немецкого люфтваффе, бомбардируют головы будущих жертв видеороликами о торжестве шариата.
Изобретение новых способов человекоубийства неизбежно лишает государство монополии на насилие. Войну приходится вести не с другими странами, а с бригадами добровольцев со всего мира, исламистскими сетями, транснациональными корпорациями.
Основные силы армии заняты защитой мирного населения. Огромные штабные структуры вынуждены изучать содержание роликов на Ютубе! Наступательные порывы пресекаются «международным сообществом» – любое нарушение требований ведет к экономическим санкциям, а то и к бомбардировкам крылатыми ракетами, как это одной из первых испытала на себе Югославия.
Чтобы противостоять всем этим «гибридным» вызовам, нужны новые управленческие решения. И России есть чем ответить.
Она ведет непрерывную «гибридную войну» с момента своего основания. С шестнадцатого века Москва выдвинула концепцию Третьего Рима, и новая идеология продвигала державные интересы вместе с воинскими контингентами. Княжества и ханства присягали царю, казачьи отряды проникали в азиатские просторы на тысячи километров.
Одного «фейкового» письма императрицы Екатерины было достаточно, чтобы поднять бунт на польской Правобережной Украине. При приближении русской армии к османским границам Балканы и Кавказ взрывались народными восстаниями.
Лучше нас никто не разберется в хитросплетениях этноконфессиональных конфликтов между народами, живущими бок о бок с нами уже тысячу лет.
Никому не удается так расположить к себе враждебных сорвиголов. Именно под российскими знаменами шли в Париж калмыки и сербы. А пуштунские племена, надеясь на поддержку русского царя, объявляли войну Британской империи. Советский Союз выигрывал борьбу за любой гектар тропических лесов. Куба и Ангола, Корея и Вьетнам ждали команды из штаба в Москве.
Не зря Запад считает нас главным «гибридным агрессором». Они знают, чего боятся. Нашей гибридной войне пятьсот лет!
И сейчас у нас есть пару сюрпризов. Бескровный побег Крымского полуострова. Неожиданное упорное сопротивление Донбасса. Сирийские спецназовцы, русским матом провожавшие в последний путь исламских шахидов.
Но особо хотелось бы отметить несколько наиболее перспективных направлений. Очень эффективно показала себя концепция государственно-частного партнерства. Это когда защитой государственных интересов занимаются люди, мотивированные личными убеждениями.
Не чиновники и офицеры, действующие по долгу службы, а простые русские люди, журналисты и блогеры, бизнесмены и солдаты. Профессионалы, которые при минимальных ресурсах умудряются выигрывать «гибридные» битвы континентального масштаба. Благо в инициативных соотечественниках, которые хотели бы послужить на благо Родины, у нас недостатка нет.
Например, волонтерские информагентства. Такие, как крошечный симферопольский News Front, у которого статистика просмотров канала на Ютубе составляет конкуренцию не только центральным российским, но и мировым СМИ.
Недавно специальный сюжет, посвященный разоблачению их зловредной «гибридной агрессии», вышел на «Первом канале» немецкого телевидения, входящем в состав ведущей федеральной телекомпании ARD!
Можно вспомнить и формально «абхазское» информагентство Аnna-news, догадавшееся установить камеры GoPro на ведущие уличные бои сирийские танки, или севастопольского блогера Бориса Рожина, превратившегося в самый доступный источник подробной оперативной информации о событиях в Донбассе или в той же Сирии.
Я знаю людей, которые по собственной инициативе выезжают освещать конфликты на Балканах и Ближнем Востоке. Кто еще готов ходить партизанскими тропами Курдистана почти без зарплаты и страховки? Именно так сегодня выигрываются информационные войны!Другой пример – русские ЧВК. Мы куда больше знаем об американских Blackwater или Academi, чем о наших соотечественниках, выполняющих аналогичные задачи в горячих точках. То немногое, что становится известно, густо перемешано с недоброжелательными комментариями «либеральной общественности». А ведь именно с ними связаны наибольшие успехи в наземных операциях в Донбассе и Сирии.
Социально-экономическая и идеологическая ситуация в постсоветских странах такова, что мир можно завалить профессиональными армиями, говорящими на русском. Пусть их будет тысяча. Тысяча частных военных компаний, зарегистрированных, допустим, на непризнанной территории в Донецке.
Москве останется только разводить руками и на международных встречах говорить, что это граждане другого государства и совершенно неуправляемые, как это делал, например, Иван Грозный или Екатерина ІІ. Вполне возможно, что какая-то из компаний потеряет координацию и наделает глупостей, но в целом вся сеть обеспечит авторитет России в разных уголках мира.
Подобный принцип – государственно-частное партнерство – позволяет решать внешнеполитические задачи, не подставляя само российское государство. Это могут быть не только военные компании и информационные ресурсы, но и образовательные учреждения, благотворительные организации – любая инициатива со стороны граждан РФ или лояльных жителей постсоветских стран.
Однако нужно понимать, что это потребует трансформации общественно-политического пространства и в самой России. Пример Эрдогана показал, что «гибридные» стратегии эффективны не только для решения внешнеполитических задач, но и для ликвидации рисков внутри страны.
Это не значит, что нужно копировать какой-то турецкий опыт. Нет, речь о том, что необходимо внедрять и тиражировать уже имеющиеся у России успешные «опытные» образцы современных социальных технологий.
Широкая гражданская инициатива требует соответствующих институтов. Для стратегического планирования и координации. Ну и, конечно, для всенародного обсуждения будущего страны.
