Машина есть, а еды нет

«Кризис? Разве у нас есть кризис? – спрашивает публицист. – И когда это мы успели стать такими нежными? В рестораны ходим, на машинах ездим – нет никакого кризиса, есть лишь «некоторые обстоятельства».

У сегодняшнего кризиса другие издержки и другая стоимость

В конце той же статьи, правда, написал наконец о главном и существенном – о закрытии больниц, сельских школ, отмене электричек. Но это к кризису никакого отношения не имеет, это еще в сытые 2000-е началось.

Но тут-то, однако, и зарыт ответ на вопрос о том, почему нынешний кризис такой страшный и почему «некоторые обстоятельства» сейчас нас пугают куда больше необходимости сушить сухари в 90-е.

В 90-е, несмотря на нищету, голод, безработицу и прочие ужасы, у нас была еще мощь социального государства.

Даже в самые тяжелые 90-е никто не отменял такие вещи, как бесплатную продленку, вызов врача на дом (в больнице не могло быть лекарств, но врач был, и он приходил к вам), малокомплектные школы и сельские больницы – список каждый продолжит сам. Вещи, которые казались незыблемыми и само собой разумеющимися.

В сытые 2000-е, когда все вроде стали наконец если не богатыми, то обеспеченными, стало возможным это избавление от «проклятого советского прошлого». Государство постепенно начало освобождать себя от тех или иных социальных обязательств – начиная от очереди на жилье и бесплатного проезда пенсионерам и заканчивая такими «само собой разумеющимися» вещами, как школьные кружки, продленка, невысокие коммунальные платежи и пр.

«Некоторые обстоятельства» сейчас нас пугают куда больше необходимости сушить сухари в 90-е (фото: Птицын/РИА Новости)

Одновременно с этим происходило общее оскудевание и вымывание общественной инфраструктуры: там, где раньше можно было доехать на электричке, теперь необходима своя машина, где раньше дорога занимала 20 минут, теперь вечные пробки, потому что территории, зарезервированные под развязки и скоростные магистрали, застроены многоэтажками и торговыми центрами.

Наплыв мигрантов и общая криминальная обстановка таковы, что там, где раньше ребенок ходил сам – например, в школу – теперь нужно водить его за руку до 14 лет.

А это значит, вы неизбежно «попадаете» либо на бесплатную бабушку (если повезло), либо на няню, либо на неработающую маму, которая не столько даже «сидит дома», сколько «работает извозчиком» – совершенно нормальная, кстати, ситуация в семьях так называемого middle up класса.

Все это оскудевание инфраструктуры прошло, конечно, не безболезненно, но уровень жизни позволял это пережить. До больницы доедем на такси (или на своей машине), на няню найдем денег, и платную медицину в общем тоже «потянем».

Но все это было возможно только в довольно сытом государстве при нефти в 130 долларов и ровно до тех пор, пока нефть была 130 долларов. Как только доходы стали снижаться, стало понятно, как тонок слой видимого благополучия и как тонка подушка безопасности социальной инфраструктуры, а она сейчас сильно тоньше, чем в 90-е.

Тут же появилось вполне оправданное беспокойство, ведь необходимый «прожиточный минимум» резко вырос. Там, где раньше можно было бы обойтись просто сухарями, теперь нужны куда более серьезные меры.

В кризис не ходят в рестораны и не ездят на такси? В романе «Гроздья гнева», ставшем классикой летописи Великой депрессии в США, есть очень показательный эпизод. Как совершенно рядовая картина: люди едут от голода из одного штата в другой на своей машине.

Совершенно немыслимая для советского и сегодняшнего российского человека ситуация – машина есть, а еды нет. Причем в буквальном смысле «жрать нечего». Целые семьи умирают от голода около своих грузовиков.

И, кстати, про дачи, на которых уже давно никто ничего не выращивает. В «голодные 90-е» была практика давать так называемые участки под картошку, и люди реально с них кормились. Тогда вся Москва по выходным ехала на свои картофельные фазенды.

Да только где сейчас та земля? У нас в Обнинске, например, под картофельные участки рядом с городом давали земли так называемого Белкинского поля – теперь это черта города, новый район Заовражье, посреди которого возвышаются два 17-этажных монолитных недостроя. А на недостроенной бетонной дуре – что, террасное земледелие будете разводить по примеру Фридриха Великого? Что-то я сильно сомневаюсь.

Народ, как известно, сер, но мудр. И если, не суша сухарей и ходя по ресторанам, испытывает неиллюзорную тревогу, то вовсе не потому, что «изнежились», «забыли, как кризис выглядит» и вообще «зажрались».

Инфраструктура стоит дорого и в одиночку гражданам непосильна – такие большие проекты может осуществить только государство. Можно дать денег врачу и купить в аптеке медикаменты, но нельзя купить томограф, городской бассейн и систему здравоохранения. Можно купить себе личный автомобиль, но не дорожно-транспортную сеть.

Я хорошо помню, как в самые голодные времена, когда зарплаты не платили по полгода, все равно оставалась возможность отправить детей в лагерь почти бесплатно, куда мы с сестрой и поехали, таким образом буквально спасаясь от голода.

Сегодня кризис выглядит по-другому.

Там, где раньше был тихий район, теперь общежитие мигрантов, и что будет, когда они все резко останутся без работы, лучше не думать. Там, где был сквер, теперь торговый центр. Все социально значимые объекты, вроде библиотек и детских кружков, либо закрыты за ненужностью, либо стоят весьма ощутимых денег.

У сегодняшнего кризиса другие издержки и другая стоимость. То, что 20 лет назад считалось понтами или ненужной роскошью, например личное авто и няня для детей, теперь насущная необходимость, потому что в новом микрорайоне никакого общественного транспорта нет, до ближайшей школы добираться полтора часа, и никакой поликлиники или детского садика тоже не предусмотрено.

Там, где раньше было государство и социальная структура, теперь пустота.

Именно поэтому сравнения с домашними заготовками, сухарями и поездками на общественном транспорте не работают, а мы гораздо ближе к ситуации, когда семья бежит от голода на своем личном автомобиле.