Мы привыкли, что энергия нефтегаза, как зажигалка, всегда под рукой: достал, щелкнул – и вот уже искорка превращается в услужливое пламя. Между тем борьба за энергетические ресурсы ныне переходит из скрытой фазы в прямое столкновение геополитических сил, и стало очевидно: энергоресурсы и ТЭК – не обслуживающие компоненты, а основа человеческого существования.
В экономической теории настало время новых физиократов
А философский секрет прост: энергетическая субстанция нужна для человеческого духа не в переносном, но в самом прямом смысле. Давно требуется отразить данный факт в экономической теории и политической практике.
Немецкий натуралист Юлиус Роберт Майер в 1840 году служил судовым врачом и, путешествуя на остров Ява, заметил, как меняется у матросов цвет венозной крови – при переходе судна в тропики она светлеет, становясь похожей на артериальную. По тогдашней методе врач кровопусканиями помогал пациентам с повышенным давлением, но порой, отворяя вену, пугался – уж не задел ли артерию? – венозная кровь, утратив бордовость, горела оттенками алого.
Наблюдательный Майер отсюда заключил, что тепловой баланс влияет «на силу процесса сгорания, происходящего в организме», как он написал в научной статье. Обнаружив взаимоотношение между столь разнородными явлениями, прозорливый ученый смог сформулировать принцип сохранения энергии – она количественно не изменяется при любых качественных превращениях.
Другой открыватель закона сохранения энергии, англичанин Джеймс Джоуль, прославился, занимаясь физикой без отрыва от своего бизнеса – пивоваренного завода. Впрочем, хмель не помешал постановке экспериментов, и мы до сих пор измеряем энергию в джоулях.
Следующий шаг в разработке концепции энергии совершил Рудольф Клаузиус в 1850 году. Немец проанализировал трактат француза Сади Карно «Размышление о движущей силе огня и о машинах, способных развивать эту силу», написанный за 25 лет до этого. Оказалось, что механическую работу в виде движения рычагов или кручения колеса можно получить, «оседлав» поток тепла, идущий от горячего тела к холодному.
Сей небольшой исторический обзор показывает, как физики делали открытия, исследуя экономические явления – труд человека и работу паровых машин. Но вот что показательно: экономисты к естествознанию интереса не проявляли. Об этом с иронией говорит лауреат Нобелевской премии Фредерик Содди (химик и один из первых экологов) в 1921 году, выступая в Лондонской экономической школе:
«Если бы Карл Маркс жил после, а не до возникновения современной доктрины энергии, нет сомнения, что его разносторонний и острый ум верно оценил бы то значение, которое она имеет для общественных наук».
Уточним: написание «Капитала» шло как раз во времена триумфа термодинамики, а создатели научного коммунизма имели отличную возможность ознакомиться с ее результатами. В 1880 году Маркс получил в дар из России книгу, изданную на французском языке, «Труд человека и его отношение к распределению энергии» – автор исследования Сергей Андреевич Подолинский популярно повествовал там о термодинамических законах.
Однако в истории взаимоотношений экономики и физики есть момент, когда наука о природе была в союзе с экономической теорией. Речь идет о так называемых физиократах. Это французские экономисты середины XVIII века (родоначальник – Франсуа Кене, придворный врач Людовика XV), группировавшиеся вокруг «Журнала земледелия, торговли и финансов».
Физиократы считали источником общественного богатства земледелие: природные факторы дают человеку пищу, а все остальное он производит только благодаря ей. То есть в основе всего – энергия солнца, сохраненная в сельскохозяйственных культурах.
Физиократический подход был потом отвергнут теоретиками-экономистами. Аграрный сектор просто вынесли за ограду экономических владений: его представили в качестве некоего подсобного хозяйства, которое существует по своим патриархальным законам, дабы снабжать людей пищей, а вот настоящая экономическая жизнь протекает в торговле и финансах, в промышленности и на рынке труда.
Соответственно, аграрные страны автоматически стали рассматриваться как страны отсталые. Ныне подобное отношение переносится на страны, где доминирует ресурсный сектор, также ориентированный на использование природной энергии. И это наводит на некоторые мысли.
Вернемся к сюжету о взаимоотношениях Маркса, Энгельса и Сергея Подолинского. Заслуга Сергея Подолинского в том, что он сформулировал фактуру на языке термодинамики. Энгельс может отвергать «смешение» сколь угодно, но каждому ясно, что никакие производительные силы и производственные отношения не будут существовать и развиваться без затрат обычной физической энергии.
Энергетический подход, впервые сформулированный нашим ученым-энциклопедистом, потом не раз возникал в различных версиях и методиках. Но почему же материалисты Маркс и Энгельс сочли неуместным вполне материалистичный энергетический подход к труду? Дело в том, что энергетический подход, который в изложении Сергея Подолинского выглядит элементарной истиной, в дальнейшем развитии ставит под угрозу здание марксистской политэкономии и революционной теории.
#{image=322566}Когда в конце ХХ века разрушилась социалистическая система, всем стало окончательно ясно, что пророчества Маркса о гибели капитализма ошибочны. Капиталисты «почему-то вдруг» начали делиться с рабочими частью прибавочной стоимости.
Все именно так и было. В ХХ веке такая система распределения стала доминирующей. Правда, создается впечатление, что новые отношения установились по чисто субъективным причинам: капиталисты испугались революционных потрясений, отступили под давлением профсоюзов, решили вдруг прислушаться к голосу совести, подчинились разумным политикам – интерпретация по выбору. Но, оставаясь на почве реальности, мы должны предположить: такое поведение капиталистов возможно в одном случае – когда в их распоряжении есть некий дополнительный ресурс.
И этот ресурс можно выявить «на кончике пера», опираясь на энергетический подход. Судите сами, стоимость рабочей силы сводится к возмещению-восстановлению «потраченных запасов», к пополнению энергии организма, а отсюда очевидно: человек в трудовом смысле представляет собой биологическую машину, управляемую разумом.
Машина и разум – разведем эти функции. И тогда становится понятно: машина в общем смысле может быть не только биологической, но и паровой, электрической, дизельной, атомной. Если удастся вместо биологических машин – человеческих тел – ввести в дело искусственно созданные агрегаты, управляющий разум будет руководить ими, как своими суставами и мускулами. Тело человека окажется освобожденным от изнурительных физических усилий, а в восстановлении потраченной энергии будут нуждаться «механические трудящиеся».
Сергей Подолинский не пытался пересматривать теорию трудовой стоимости, созданную Карлом Марксом на основе британской политэкономии. Он стремился осветить затемненное марксизмом важнейшее звено логической цепи. К сожалению, ученый умер в молодом возрасте и не довел до конца свое научное предприятие. Умозаключения, к которым предстояло прийти, оказывались, как мы видели, диаметрально противоположными тем, что вдохновляли адептов коммунизма.
Эксплуатация, о которой они говорили, сводилась не к присвоению прибавочной стоимости, а к использованию человеческого тела в качестве энергетической машины. Освободи человека от этой роли – и эксплуатация исчезнет! При этом и рыночные принципы саморегуляции сохранятся, и распределение материальных благ не будет увязываться с принуждением людей к изнуряющему физическому труду.
К несчастью, нужные выводы не были сделаны – в России началась революция, сопровождавшаяся ломкой рыночных механизмов.
Но, как говорится, «рукописи не горят» – творческая энергия духа сохраняется не хуже физической. Во второй половине ХХ века энергетический подход был окончательно соединен с теоретической политэкономией. В 1999 году в Санкт-Петербурге вышла книга Владимира Бубнова «Антимарксизм. Критика трудовой теории стоимости К. Маркса, или о том, как пролетариат эксплуатирует капиталистов». Бубнов пишет: «Энергия, с возникновением общественного производства, превратившись из физической в общественную субстанцию, явилась общей и единственной основой генезиса всех элементов, обуславливающих материальное воспроизводство общества».
Экономическая логика приводит к политическим выводам: именно топливно-энергетический комплекс дал социуму дополнительный ресурс, позволяющий покончить с пресловутой капиталистической эксплуатацией. Энергия, запасенная в углеводородах, ставшая «пищей» управляемых и программируемых человеком машин, позволила современному обществу освободить от эксплуатации такую специфическую «тепловую машину», как человек.
В энергетическом отношении социум оказывается, говоря физическими терминами, динамической диссипативной структурой, где происходят термодинамические процессы превращения и рассеяния энергии, полностью аналогичные тем, что идут в космосе и на Земле, в неорганических и органических химических реакциях. Однако при этом творческая составляющая человеческого существования получает возможность все больше сосредотачиваться на создании идеального, информационного продукта.
Вслед за Владимиром Бубновым сторонниками «новой физиократии» стали и другие петербургские ученые. Можно назвать, например, Александра Орлова из Санкт-Петербургского государственного политехнического университета.
Он пишет: «С экономической точки зрения между работой человека и функционированием машин принципиальной разницы не существует: и те, и другие расходуют энергию за счет энергосодержащих продуктов, которые потребляются и уничтожаются». Этой же точки зрения придерживается и В. А. Зуев в работе «Топливно-энергетический комплекс: сущность, структура, механизм управления», что выводит нас на новую очень серьезную тему, жизненно важную для России.
Основополагающий вывод можно сделать уже сейчас. А именно: в экономической теории настало время новых физиократов. Мы должны ясно и категорично постулировать: энергетический комплекс современного постиндустриального общества является базой существования человечества.
Именно энергия, извлекаемая из нефти, газа, угля, течения рек, солнечного света, атомных реакций – уничтожила эксплуатацию человека, стала главным источником стоимости и всего богатства общества. Какие бы сложные машины, фантастические аппараты и конструкции ни создавались, но субстанцией их работы всегда будет энергия.
Французские физиократы XVIII века призывали общественное внимание сосредоточить на аграрном секторе, мы столь же настоятельно призываем сосредоточить все общественное внимание на энергетической базе человеческой цивилизации.
Римляне говорили: «Ignis mutat res» – огонь движет вещами. Российское физиократическое credo звучит так: энергия является жизненной субстанцией, питающей процессы создания стоимости, а значит, совершенно очевидно, что нефтегазовые ресурсные запасы России – самое главное наше богатство.
Более того, климатические условия ставят под вопрос рентабельность многих производств на территории Северной Евразии, но то, что находится в недрах, – это наша почва и кровь нашей экономики.
#{smallinfographicright=457416}Энергия углеводородных ресурсов потом воплощается в стоимости продуктов, которые производятся в других отраслях, и наша страна развивается благодаря освоению извлекаемой энергии, а не вопреки ей: разведка и добыча углеводородов, развитие топливно-энергетического комплекса – вот основа для развития всех других отраслей, сколь бы информационно-инновационными они ни были.
Ресурсный сектор – это достояние и основа государственного суверенитета России и других стран Северной Евразии. И отсюда следует политический вывод: ресурсный сектор и вся энергетическая отрасль должны находиться под государственным контролем, разумеется, при участии частного предпринимательства и функционировании фондового рынка.
Есть контроль над энергетическими ресурсами – есть суверенное государство, утрачен контроль – государство превращается в обслуживающий персонал зарубежных хозяев.
И то, что это именно так, стало ясно в последние годы, когда войны в Ираке и Ливии, конфликтные ситуации в Сирии и на Украине, споры об арктическом шельфе нам всем отчетливо показали: движущей силой геополитических сдвигов является борьба за нефтегазовые ресурсы, что бы там ни говорили политики и их пресс-секретари, пиарщики.
Рассмотрим для примера разговоры о «нефтяной игле» – разве не ясно, что это смысловая ловушка, лукавая путаница? Вот перед нами писатель-футуролог Джон Нейсбитт, автор бестселлера «Мегатренды».
Он советует россиянам в газетном интервью: «Проблема в том, что вы слишком зависите от энергетики, от поставок энергоресурсов. Вы полагаетесь на энергию, которая содержится в ископаемых ресурсах, в то время как правильным было бы опираться на ту энергию, которая есть в людях».
Как видим, идеологема о мистической «трудовой субстанции» активно используется зарубежными пропагандистами. Они выражают интересы зарубежных фирм, для которых топливно-энергетический комплекс России стал серьезной проблемой.
Пока наши политэкономы, ушедшие уже от марксизма, не попали в ловушку позитивистской economics и способны творчески воспринять энергетическую эконофизику – нам надо развивать физиократическую теорию.
Надо только осознать простую истину: не войны-революции, не моральные проповеди и не добрая воля правящих классов избавили в ХХ веке людей от тяжкого физического труда и эксплуатации. Нет! Только освоение природных энергоносителей позволило человеку высвободить свой творческий ресурс.
Совершенно очевидно, что этот конструктивный подход окажется близок народам и элитам стран, где энергетический комплекс волей исторических судеб стал ядром экономики. Раньше отрицательным признаком служило клеймо «аграрная страна», теперь же нам пытаются внушить, что «ресурсная экономика» – это недостаток. Но ведь все обстоит с точностью до наоборот!
Тем и отличается нефтегазовая экономика от традиционного земледелия, что современный ресурсный сектор – это особо сложный труд. Особенно в России, где разведка и освоение месторождений нефти и газа происходят в сложнейших природных условиях.
Современный топливно-энергетический комплекс – не сверление дырок в земле и дрыганье примитивных «качалок». Это математизированная геофизика и сложнейшая геология, тонкое приборостроение, разработка программного обеспечения для обработки массивов информации, это морская и подводная техника, транспортные технологии, физика сжижения газов, химия переработки углеводородов и т. п., и т. д.
Здесь нужны и фундаментальная, и прикладная науки, отлаженная система подготовки кадров. Тут огромный потенциал прогресса, причем прогресса реального, превосходящего любые выдумки.
В США впервые электронно-вычислительные машины нашли гражданское применение именно в нефтегазовом сервисе, обсчитывая первичные данные, собранные сейсморазведкой. А в Сибири сорокоградусные морозы, когда гидравлика выходит из строя, побудили геофизиков изобрести, создать и успешно использовать вместо вибрационной техники уникальные электромагнитные источники сейсмических колебаний, где воплотились в реальность принципы электромагнитных пушек, известных из научной фантастики.
Если наше государство и частные нефтегазовые компании сосредоточат свои усилия на развитии ресурсной отрасли России, наука и техника получат фантастически мощный импульс развития – и все у нас получится, все появится. А если мы этого не сделаем, то услышим веселый смех конкурентов и угрожающее «Подвиньтесь!».
Впрочем, об этом подробно писали авторитетные специалисты. В книге директора Фонда национальной энергетической безопасности Константина Симонова «Глобальная энергетическая война» выдвинуты яркие афористические лозунги: «ТЭК – наше все! Нам нужен хай-ТЭК!».
И с этими призывами трудно не согласиться. К. В. Симонов возмущается: «Поразительно, но о нефтегазовом комплексе предпочитают говорить в мистическо-медицинских терминах – оказывается, мы больны нефтегазовой промышленностью и прокляты тем, что обладаем такими гигантскими запасами углеводородов».
Можно назвать много умных книг, написанных за рубежом и в России, где наглядно показывается, как в мировом масштабе разворачивается соперничество за энергетические ресурсы. Почитайте книги Дэниела Ергина и Джона Перкинса, Марины Юденич и Николая Старикова (книга последнего носит примечательное название «Шерше ля НЕФТЬ»).
Залежи каменного угля, месторождения нефти, подземный природный газ – эти энергосодержащие ресурсы составляют живую кровь экономики. Ниспосланные нам дары освободили человеческий дух из физического плена – это и дар, и одновременно проверка: достойны ли?
Так же, как яд может стать лекарством, так и лекарство способно быть ядом. Метод кровопускания в старину был не медицинским, а магическим – кровью больного кропился окружающий мир, чтобы поставить защиту от зла. Способны ли мы уберечься от темных искушений?
Повышая энергообеспечение своей страны, мы открываем нашим людям еще большее поле для творческого приложения сил.
В XXI веке человек уже не эксплуатируемая тепловая машина, где сгорает биологическое пищевое топливо, давая на выходе организованные разумом мышечные усилия. Теперь высокоэнергетическое топливо, извлекаемое из-под земли, превращается в разные виды энергии, производя по воле человека множество полезных эффектов.
Человек как биологическое существо выведен из этих процессов, за его организмом осталась только одна функция – поддерживать разумную деятельность. Правда, что греха таить, человек, освобожденный от эксплуатации, нашел для своей биологической машины много разных – иррациональных – применений.
Итак, глобальная экономика является, научно говоря, динамической диссипативной структурой, функционирующей на основе энергетического потока, идущего от солнца. Энергия, подобно крови, снабжающей организм, вносит жизнь в тело экономики, питает рабочие машины и под влиянием интеллекта воплощается в различных материальных формах.
Раньше потреблялась солнечная энергия, заключенная в растительной и животной пище, а главной рабочей машиной служило человеческое тело. Сейчас мы учимся эффективно использовать уголь, нефть и газ, в которых миллиарды лет накапливалась энергия нашего светила. Опытный геологоразведчик назовет вам десятки мест, где «можно было бы побурить».
Вот, например, наш Север и шельф Ледовитого океана – это кладовая нефтегазовых богатств. Но надо добраться до них – нужны грузовые жесткие дирижабли с мощными двигателями и компьютерной системой контроля напряжений конструкции (для транспортировки тяжелых буровых в далекие районы), нужны также подводные универсальные обитаемые комплексы для освоения шельфового дна прямо подо льдом.
И если сами себя со света не сживем – можем существовать неограниченно долго. А в далеком будущем найдутся другие, более мощные источники энергии – за молекулярной химией лежит атомный, а затем и субатомный мир элементарных частиц, где аккумулирована во внутренних моментах вращения энергия первичного Большого взрыва.
Впрочем, ядерные, термоядерные и спин-вакуумные энергоустановки мы вынесем в открытый космос, а на Земле развернем экологичные солнечные батареи: посмотрите на солнце – видите, как горит космическая энергия, несущая нам жизнь и счастье!
