У храма Христа Спасителя пресечена очередная провокация «в поддержку» тех, кто кощунствовал на амвоне храма некоторое время тому назад. Очевидно, что срабатывает механизм подражания. Хорошо известно, что после теракта, взрыва сразу появляются люди, которые пытаются имитировать произошедшее, звонят с угрозами. Активизируются психически ненормальные, а также те, кому не хватает общественного внимания, кого влечет геростратова слава. Однако в пресеченной провокации примечательны два момента.
И это будет тавро, каинова печать, от которой не избавиться ничем и никогда
Первый – она прошла не у прокуратуры, а опять же у храма, хотя сами обвиняемые говорят, что акция была сугубо политической. Почему – понятно. Так будет больше шума, поскольку все эти акции (как у нас, так и за границей) должны просто создавать шум и образ «первобытной, отсталой России, живущей по законам средневековья». Второй – участниками и обслугой этих заранее спланированных провокаций вновь становятся журналисты либеральных и оппозиционных изданий, которые заранее предупреждаются, готовятся, занимают места в партере. Как сообщает «Ридус»: «У храма атакованы Крылов (New Times), Роменский (Дождь) и Фельдман (Новая газета)». Разумеется, здесь же Адагамов. Характерный набор, заставляющий предположить, что организуются эти провокации с участием этих же СМИ.
Каковы цели организаторов и участников? Уже приходилось говорить, что данные провокации есть отражение общего процесса десакрализации священного пространства, процесса, завершающегося на Западе, но только начинающегося у нас. Это показала и, если так можно выразиться, «дискуссия», развернувшаяся в интернете и на страницах печатных СМИ после первой провокации в храме Христа Спасителя. Значительная часть союзников провокаторов настаивала на том, что в храме можно делать что угодно, что «церковь не священное место», а иконы – это «раскрашенные доски».
- Павел Полуян: Давайте остановимся
- Валерий Федотов: Символ беспредела
- Борис Якеменко: Чистое фарисейство
- Александр Дугин: Маски сброшены
Напомним, что вопрос о разделении и обозначении границ сакрального и профанного стоит в человеческой культуре уже не одну тысячу лет, а в науке особенно серьезно изучается последние несколько десятилетий. Границы этих локусов в той или иной степени четко определены, зафиксированы традицией и канонами и существуют не только в священных местах и около них, но и в пространстве повседневности. Сегодня, например, отголоски тысячелетних традиций можно видеть в обычной квартире, где, например, стол – символический образ церковного престола – наделен особым статусом. На нем не рекомендуется сидеть, стоять, за ним нужно вести себя определенным образом и т.д. Так что эти вопросы давно имеют ответы, и недоумения легко разрешаются. Вместе с этим опыт мировой истории и культуры показывает, что попытки нарушения этих границ (что мы и видели) всегда чреваты полным смешением понятий, пространств, сфер и, как итог, распадом системы и хаосом в головах и окружающем пространстве.
Десакрализация религиозного пространства и святынь неизбежно ведет к глобальной десакрализации культуры, ее явлений, артефактов – музеев и отдельных памятников культуры, библиотек и книг, могил и памяти в целом. Так, музеи со времен французской революции задавали планку человеческой культуры, демонстрировали уровень и фундаментальность достижений науки. В музеях оседало лучшее из того, что было порождено человеческим опытом, гением, культурой, и поэтому и в наши дни слово «Лувр», безусловно, связывается в сознании с «Леонардо», но не с «Дюшаном». Сегодня «десакрализация» музеев становится естественным процессом, там тоже начинаются провокационные «акции», ибо современное квазикультурное и квазирелигиозное сознание игнорирует сложность и многообразие бытия, и поэтому каждый, не рожденный идиотом, может двигать эту культуру вперед. На очереди библиотеки и книги (уже неоднократно радостно объявлялось о конце книжной культуры), затем могилы.
Поэтому процессы эти не так безобидны, как многим хотелось бы представить. Тем более что данные провокации призваны максимально ускорить процесс десакрализации. А заодно и выяснить, где у общества находятся болевые точки, с тем чтобы затем целенаправленно на них воздействовать, чтобы причинить максимальную боль и раздражение. С другой стороны, реакции государства, общества и отдельных их представителей на эти раздражители могут быть не столь предсказуемы, как хотелось бы либеральным СМИ и их грантодателям. Государство может проявить жесткость, отдельные люди – применить насилие, ибо чем ощутимей и больнее оскорбление, тем жестче реакция. Это закон жизни, хотя его и не признает либеральное сознание, заранее определившее все наши возможные реакции на провокации и объявившее их нелегитимными. Но если эта реакция будет спровоцирована, то виноваты будут провокаторы. Позиции либералов в нашей стране в последнее время очень непрочны, слово «либерализм» стремительно становится ругательством и клеймом, но они все равно делают все возможное, чтобы окончательно превратиться в общественном сознании во врагов всего того, что дорого, ценно и свято миллионам людей в России.
Ведь пройдет совсем немного времени, уйдут в осадок все политические подтексты провокаций, тексты «песен», мелочи, подробности, и надолго останется только одно: «Вот эти оскверняли храм, а вот эти им помогали и защищали». И это будет тавро, каинова печать, от которой не избавиться ничем и никогда.
Они этого не понимают. Зато хорошо понимаем мы.
Специально для газеты ВЗГЛЯД
