Икона раздора

Этот законопроект готовится Министерством экономического развития РФ с 2007 года. За последние пару лет случилось как минимум два громких прецедента, разделивших общество на два непримиримых лагеря. Речь идет о попытке временной передачи «Святой Троицы» Андрея Рублева из Третьяковской галереи в Троице-Сергиеву Лавру (ноябрь 2008 года) и об иконе Торопецкой Божьей Матери XII−XIV веков, одном из самых старых произведений из собрания Русского музея, переданной в новый храм Александра Невского, построенный в подмосковном коттеджном поселке Княжье озеро (декабрь 2009-го). В обоих случаях по одну сторону баррикад оказались музейные работники и реставраторы, изучающие и сохраняющие древние памятники, по другую – Русская православная церковь и чиновники, далекие от искусствоведческих и музейных вопросов.

Боголюбская икона Божьей Матери (нажмите, чтобы увеличить; фото: wikipedia.org)

5 января 2010 года на встрече с патриархом Кириллом премьер Владимир Путин высказался за ускорение процесса принятия этого закона. Тогда же было объявлено о передаче Церкви Новодевичьего монастыря в Москве, который является памятником ЮНЕСКО. Белый дом среагировал оперативно: уже 13 января состоялось внеплановое совещание рабочей группы правительственной комиссии по вопросам религиозных объединений, на котором были рассмотрены практически все статьи законопроекта.

Подробности пока не обнародованы, но в СМИ уже просочились некоторые детали. В частности, недавно стало известно, что передача будет осуществляться по упрощенной схеме в течение трех месяцев со дня подачи заявления. От религиозных организаций требуется только, чтобы переданное имущество использовалось «в соответствии с его культовым предназначением и уставом организации». В праве на собственность могут отказать, только если имущество неотчуждаемо из госсобственности или не может быть выделено без вреда из объекта недвижимости. При этом речь в законопроекте идет как о недвижимом имуществе, так и о «предметах внутреннего убранства культовых зданий и сооружений или предметах, предназначенных для богослужебных и иных религиозных целей». То есть бесценных коллекциях икон, предметов культа и комплексов фресок, которых могут лишиться российские музеи.

Законопроект мгновенно вызвал острую дискуссию. Атмосфера накаляется до такой степени, что многие уже проводят параллель с событиями 1920−1930-х годов. Та же агрессивность и непримиримость, только вектор теперь направлен не в сторону Церкви, а в сторону музеев.

Храм Спаса Нерукотворного в Зимнем дворце (нажмите, чтобы увеличить; фото: wikipedia.org)

19 февраля сотрудники ведущих российских музеев обратились с открытым письмом к Дмитрию Медведеву. Они призвали президента не передавать религиозные памятники из музейных фондов Церкви, так как это «выведет их из контекста культурной жизни общества и может привести к их гибели». Письмо подписали 150 человек. Президенту предложили «открыто высказаться против необдуманной и сомнительной законодательной инициативы».

2 марта с открытым заявлением выступил директор Эрмитажа и академик РАН Михаил Пиотровский. Он заявил, что это «высочайшая, циничная несправедливость − искупать грехи государства за счет музеев и культуры». По его мнению, «музей – такая же святыня, как храм… Когда церкви у нас в стране по существу не было, знание о религии передавалось через музеи».

Вместе с тем уже на следующий день стало известно, что «церковный» раскол достиг самого Эрмитажа. Около 400 православных сотрудников без ведома администрации написали патриарху Кириллу письмо, в котором просили забрать из ведения музея храм Спаса Нерукотворного в Зимнем дворце.

В этот же день, 3 марта, в «Независимой газете» было опубликовано еще одно письмо патриарху, в котором теперь уже крупнейшие деятели наук высказались так: «Мы относимся к памятникам христианской древности как к общенациональным святыням, от которых берет свои истоки великая русская культура… Эти памятники представляют собой хрупкие организмы, и за ними требуется постоянный уход, который возможно осуществлять только в режиме музейного хранения». Авторы письма надеются, что патриарх «своим авторитетом сможет остановить поспешные и непродуманные действия властей, которые могут привести к безвозвратной потере нашего национального достояния».

Икона Торопецкой Божьей Матери (нажмите, чтобы увеличить; фото: wikipedia.org)

Наконец, 4 марта к Дмитрию Медведеву обратилась еще одна часть культурного сообщества, которая поддержала законопроект и попросила ускорить его принятие. В послании, опубликованном «Интерфаксом», в частности, сказано: «Мы полагаем, что вопрос сохранности памятников искусства… может быть успешно решен и в условиях нахождения этих раритетов в церковных стенах». Среди авторов этого письма много уважаемых людей, но нет ни одного человека, непосредственно работающего с памятниками материальной культуры. Авторы считают, например, что для защиты икон достаточно «благоговения, которое испытывает по отношению к любому иконописному образу…верующий человек».

В этот же день на встрече со студентами патриарх Московский и всея Руси Кирилл попытался направить дискуссию в мирные русла, сказав, что сохранять святыни, которые являются общим достоянием, необходимо совместными усилиями. «Сегодня многие пытаются вбить клин в отношения между культурой, искусством и Церковью вокруг темы возвращения святынь. Но мы сделаем все, чтобы не удалось вбить этот клин», - отметил предстоятель РПЦ.

В общем потоке сказанного с обеих сторон можно выделить несколько основных аргументов.

С точки зрения Церкви и православных граждан передача госимущества, во-первых, восстанавливает историческую справедливость и восполняет урон, нанесенный Русской православной церкви советской властью. Во-вторых, церковнослужители призывают учитывать не только художественную ценность произведений, но и их «сакральную» функцию. В частности, по словам главы пресс-службы Московского патриарха Владимира Вигилянского, «молитвенное общение верующего человека с иконой», для которого она, в общем-то, и создавалась. В-третьих, многие памятники хранятся в музейных запасниках, и у верующих нет возможности их видеть. К тому же музеи в большинстве своем берут входную плату, а вход в церкви, как известно, бесплатный.

Признавая эти аргументы, музейные работники опасаются двух вещей: недоступности шедевров для всех граждан в случае их передачи Церкви и сохранности памятников.

К сожалению, эти опасения оправданы: часто церковные служители и монастыри не способны обеспечить сохранность раритета не столько из-за отсутствия денег или условий, сколько из-за нехватки знаний и элементарного понимания хрупкости древних памятников.

Ближайший пример. В декабре 2009 года газеты трубили о фактически катастрофе, случившейся с уникальной Боголюбской иконой Божьей Матери XII века. До 1946 года эта икона находилась в Успенском соборе Владимира, но затем была передана во Владимирский музей, отреставрирована и помещена в соответствующие условия. В 1992 году икона, считающаяся в православном мире чудотворной, была вновь передана Церкви и оказалась в Успенском соборе Княгинина монастыря в том же Владимире. Реставраторы поместили икону в климатическую витрину, а также оборудовали собор четырьмя обогревателями для поддержания нужного микроклимата. Весной 2009 года монахини обратились во Владимиро-Суздальский музей-заповедник, сообщив, что с иконой происходит что-то не то. Музейщики были в шоке: оказалось, из четырех обогревателей все это время работали только два (а один монахини вообще продали), киот с иконой расположили рядом с крестильней (вокруг которой, разумеется, всегда много воды), белокаменный пол заменили на гранитный, не пропускающий влагу. Итог всего этого: редчайшая икона XII века поражена разрушающим грибком. И это далеко не единичный случай.

Музейщики подчеркивают, что древние иконы и другие предметы культа начали передавать в музеи задолго до советской власти − со второй половины XIX века. И это нормальная практика для многих стран по сей день. Например, для православной Греции, где все иконы до 1453 года принадлежат государству. По словам доктора искусствоведения Ирины Бусевой-Давыдовой, «никакому греческому патриарху в голову не придет просить о выдаче, хотя бы временной, иконы из музея Церкви».

Призывая Церковь не покушаться на памятники, музейщики предлагают ей альтернативу: строить новые храмы или приводить в порядок церкви, находящиеся в аварийном состоянии. А также приобретать иконы и утварь у антикваров и на аукционах, где они часто по качеству ничуть не хуже музейных экспонатов. На это можно использовать те 2 млрд рублей, которые государство пообещало выделить на восстановление передаваемых памятников.

В пятницу, 5 марта, на заседании Священного Синода в Петербурге с заявлением, которое противоречит конфликту в целом, выступил председатель синодального информационного отдела РПЦ Владимир Легойда. Как передает «Интерфакс», Легойда заявил, что «в законопроекте не предусмотрен процесс передачи ценностей из музейных фондов в церковь». Однако, в чем же тогда его суть, не объяснил.

Любопытно, что сейчас в парижском Лувре для не знающей обо всех этих перипетиях публики проходит грандиозный выставочный проект «Святая Русь». Он включил в себя более 400 экспонатов, главную часть которых составляют церковная утварь и иконы из российских столичных и региональных музеев. Если законопроект о передаче религиозным организациям государственного имущества будет принят в том виде, в котором он существует на сегодняшний момент, то не факт, что эта выставка не станет последним громким воспоминанием о музейном фонде древнерусского искусства. Потому что в следующий раз может оказаться, что везти в Европу или Америку нам уже нечего.

Думается, эта дискуссия будет продолжаться, пока законопроект не обнародуют. А случится это, судя по всему, еще не скоро.