Отсюда и в вечность

По вечерам эти потоки еще как-то пытаются регулировать полицейские – должны же все-таки актеры и режиссеры попадать на красную дорожку, но и днем возле Дворца фестивалей – главного в Канне здания на эти полторы майские недели – тоже не протолкнуться.

Изгнание» – работа более зрелая, чем победившее в Венеции дебютное «Возвращение», а с изобразительной точки зрения – еще более совершенная

Отовсюду торчат хвостики очередей либо в сам дворец, либо в один из больших кинозалов. В обеденное время в ожидании меню в ресторане можно провести минут сорок – местные официанты едва-едва справляются со своими обязанностями, а все столики заняты разговаривающими о кино на разных языках посетителями с разноцветными беджами.

Программа составлена так, что не знаешь, куда бежать: если попадаешь на пресс-конференцию с Брэдом Питтом и Анджелиной Джоли, то не попадаешь на встречу с Дэвидом Кроненбергом, если успеваешь туда, то не посмотришь нового Абеля Феррару, а если и увидишь Феррару, то потом не сходишь на Тарантино.

На официальном постере фестиваля Вонг Кар Вай, Самуэль Л. Джексон, Жюльетт Бинош, Брюс Уиллис и прочие знаменитости с совершенно идиотскими улыбками на губах зависли в высоком прыжке в вечность – и примерно так, наверное, здесь чувствует себя каждый.

Чужие фавориты

Фестиваль перевалил за середину, у прессы уже появились свои фавориты, но нет никакой гарантии, что следующий показ не перевернет сложившуюся ситуацию с ног на голову.

Первый по списку и первый в фестивальной программе – фильм румынского режиссера Кристиана Мунджиу «4 месяца, 3 недели и 2 дня», впечатление от которого не удалось перебить пока никому.

Это история одного аборта в Румынии середины 80-х: беременная студентка и ее соседка по комнате в общаге на несколько дней снимают номер в гостинице и тайно приглашают туда рекомендованного им подружкой «доктора».

Тот берет плату «натурой», делает свое дело и уходит. Мертвого зародыша с крошечными ручками через пару часов выбрасывают в мусорный бак. Но дыхание зрителю тут сбивает не столько сам сюжет, сколько мелкие детали вроде тетеньки на гостиничном ресепшене, которая хамит и отказывается подтвердить бронь («Вам румынским языком было сказано…»), протертых скатертей и чуть ли не алюминиевых вилок в ресторане, полиэтиленового пакета с прорезными ручками, который используют как медицинскую клеенку, или байкового одеяла в цветочек в снятом номере.

Примерно в той же тональности выдержан «Импорт-экспорт» австрийца Ульриха Зайдля – мрачнейшее кино с двумя сюжетными линиями и двумя героями, которые до самого конца так и не встретятся.

Украинская девушка из Ужгорода едет в Вену на заработки и устраивается уборщицей в дом престарелых, а австрийский гопник из Вены вместе с отчимом возит по Восточной Европе автомат с жевательными конфетками.

Обоих унижают всякими разными гадкими способами, обоих предают и обоих в итоге выкидывают на улицу. Если в этих историях и появляется светлое пятно, то только для того, чтобы через пару минут Зайдль залил его черным-пречерным мазутом, – надежды никакой тут нет и быть не может.

В финале страшная старушка с трясущейся головой повторяет одно слово: «Смерть». С фильма тем не менее выходишь очищенным и даже в некотором роде просветленным – это настоящее кино, без ненужных сантиментов, без режиссерской агрессии и, что удивительно, без перегибов в изображении жизни бывших союзных республик – сдается, что на Украине Зайдль провел даже больше времени, чем в родной Австрии.

И наш фаворит

Кадр из фильма «Изгнание»

Из двух российских фильмов пока показали только «Изгнание» Андрея Звягинцева.

Его в Европе очень ждали: когда во время Берлинского фестиваля газета Variety вышла с обложкой, на которой были изображены загадочный Константин Лавроненко и белокурая Мария Бонневи, от вопросов «А когда это будет готово?» не было отбоя.

У наших критиков о Звягинцеве по каким-то не до конца понятным причинам принято отзываться с легким пренебрежением – и теперь все, несомненно, станет еще хуже.

Во всех интервью Звягинцев, как заклинание, твердил одно и то же: «Синдрома второго фильма не существует, я не боялся и не боюсь». Кажется, он все-таки существует. И, кажется, режиссер его все-таки боялся.

«Изгнание» – работа во многом более зрелая, чем победившее в Венеции дебютное «Возвращение», а с изобразительной точки зрения – еще более совершенная.

Но по математическим формулам тут выстроен не только кадр – на фоне идеальной картинки еще сильнее выделяется схематизм довольно запутанного сюжета.

Только ленивый не написал о том, что это кино об изгнании грешников из рая: муж, жена и двое детей едут в деревню, где жена сообщает мужу о том, что беременна не от него.

На эту тему
• Вне рая
• Открылся Каннский кинофестиваль
• Планы на Канны
• Канн-2006: мультфильмы и кровопролитие
• Первый из восьми

Далее следуют аборт, смерть и много диалогов о том, что наши дети – это не совсем наши дети, потому что они уже нам не принадлежат, потому что они нам не принадлежат с самого начала и все в таком духе. При этом младшую дочь в семье зовут Ева, она дает маме яблоко, в одной из сцен дети вслух читают Библию, в другой – собирают пазл с ангелами, а в третьей и сами фактически делают ангельскую работу – защищают и оповещают об опасности.

Словом, все то, чем так радовало (а многих и сильно раздражало) «Возвращение», есть и здесь, но только на этот раз на поверхность вдруг выползло все претенциозное, наносное, искусственное – то, что рождается скорее не от недостатка таланта, а из боязни сделать не так или хуже, чем в первый раз. В рейтингах критики «Изгнание» сильно уступает фаворитам, но и в число аутсайдеров уже явно не попадает.

Подарок

На десерт слегка подуставшим от очередей, жары и кондиционированных кинозалов зрителям сделали подарок в виде альманаха «Каждому свое кино».

35 режиссеров получили задание снять трехминутные короткометражки о священном для каждого киномана процессе похода в кинотеатр.

Результат удался настолько, что теперь эти маленькие шедевры по одному крутят перед главными фестивальными премьерами. У Тео Ангелопулоса Жанна Моро встречается с призраком Марчелло Мастроянни, у Кена Лоуча типичный британский папа с сыном, внимательно изучив программу кинопоказа, в итоге решают сходить на футбол, Нанни Моретти очень смешно рассказывает о себе любимом, сидящий в кинобудке Такеши Китано в каком-то захолустном кинотеатре пытается показать кино одинокому фермеру…

Но вне конкуренции – Ларс фон Триер, который сидит в смокинге в каннском зале на премьере «Мандерлея». Довольно неприятного вида сосед начинает активно ему мешать своими рассказами о том, какой у него крутой бизнес и сколько у него машин («Восемь! На каждый день недели!»).

На вопрос «А ты чем занимаешься?» тихий фон Триер, слегка поколебавшись для приличия, отвечает: «Я убиваю». Достает откуда-то из-под кресла молоток и в течение нескольких секунд превращает голову соседа в кровавое месиво.

И кто-то после этого еще смеет утверждать, что у него кризис.