Наш антигламур в Майами

Впрочем, американизмов – голливудского флера, поп-арта и «русской мафии» – там было предостаточно.

Дырка от публики

На арт-ярмарку съехались «селебритиз» всех мастей и масштабов, включая Дэнниса Хоппера и Киану Ривза. При этом первый выставлял свои работы, а второй – присматривался

На самом деле, Майами в декабре – туристический рай, и гениальная идея объединить пляж и искусство – сама по себе произведение поп-арта.

Это быстро оценили спонсоры: UBS Group, сделавший из арт-ярмарки в Майами событие не менее гламурное, чем Кубок Америки и гонки на яхтах (ближайшие соперники Deusche Bank и ING спонсируют арт-ярмарки в Лондоне и Кельне и Брюсселе соответственно), BMW, предоставивший 25 машин класса люкс для VIP-гостей, NetJets и другие.

В конце концов, имидж в нашем мире – это всё.

Что до имиджа города, то на арт-ярмарку съехались «селебритиз» всех мастей и масштабов, включая Дэнниса Хоппера и Киану Ривза. При этом первый выставлял свои работы, а второй – присматривался. Актеры, певцы и прочие гламурацци были не только в числе посетителей, но и на полотнах картин и инсталляций.

Одна из таких инсталляций – «Солилог (Шарон)» Кэндис Брайц представляет собой нарезку из кадров «Основного инстинкта», в которых Шарон Стоун, тогда еще молодая и красивая, использует свои женские чары по полной, превращая героя Майкла Дугласа в бесполезную, безмолвную и, в общем, избыточную тень.

Учитывая провал второго «Основного инстинкта» в этом году, это слегка восстанавливает репутацию Шарон как заядлой сердцеедки.

Посетила ярмарку и Йоко Оно, некогда художница, чьим самым значительным произведением был увод Джона Леннона из «Битлз», и Ники Хилтон, не художница ни разу, зато наследница самой известной сети отелей.

Кстати об отелях: как возмущалась The Art Newspaper, если ценам на современное искусство позволено витать в поднебесье, то вот ценам на современные и не очень удобства в гостиничных отелях лучше бы спуститься с небес на землю.

Как признался в интервью той же газете немецкий арт-дилер Маттиас Амдр, взаимоотношения с отелями – «цивилизованная форма воровства. Платишь вдвое дороже, но сервис остается всё на том же уровне».

С другой стороны, подобные действия отелей свидетельствуют о том, что арт-ярмарка в Майами пользуется популярностью – а вместе с ней и всё современное искусство в целом, иначе как бы организаторам удалось исключительно за счет дел художественных так высоко поднять и бренд города?

В Майами смешаться с толпой знаменитостей было сложно, но вполне возможно – учитывая, например, что светило современного искусства Эрик Дорингер, прославившийся художественной подделкой музейных карточек и второсортных, но чужих произведений искусства, напечатал 15 поддельных VIP-приглашений стоимостью 500 долларов штука.

Modus Rossica

Miami Art Fair

Ксенофобы называют этот год годом русского нашествия. Никогда еще на ярмарке не видели стольких русских: «новые цыгане» современных арт-ярмарок, мы вызываем у завсегдатаев двойственные эмоции.

Что ж, нужно признать: наши соотечественники не обошли своим вниманием арт-неделю.

Если исторически наших коллекционеров воспринимают как ценителей Фаберже, XIX века и совсем уж случайных покупателей шедевров ХХ века (как, например, «Дора Маар с кошкой» Пикассо, которая была продана за 95 миллионов долларов кому-то из наших), то на этот раз арт-ярмарка в Майами показала: революция действительно произошла – революция в восприятии нами искусства.

Считается, что более 30 покупателей из России всех мастей и кошельков посетили ярмарку в этом году. Правда, покупателями их назвать сложно – наши соотечественники предпочитают скорее смотреть, чем покупать.

Это стереотип поведения, который заставляет продавщиц в московских люксовых бутиках ходить за нами по пятам и спрашивать приторным и угрожающим голосом: «Вы выбрали что-нибудь?» (или так, погулять вышли).

В основном, активность на международном рынке проявляют члены Московского клуба коллекционеров современного искусства, основанного в 2001 Михаилом Царевым.

Тем самым Михаилом Царевым, кстати, который еще года два назад на пресс-конференции по случаю «Арт-Москвы» сказал, что есть и в России люди, которые серьезно коллекционируют современное искусство, и не потому, что строят инвестиционные планы, а потому, что невозможно пропустить момент, когда это самое искусство создается.

Осознавшие свое желание поучаствовать в моменте не составят и полусотни; точнее, их 46. По крайней мере, именно столько членов в царевском клубе, включая француза по происхождению Пьера Броше, Наталью Иванову и Владимира Добровольского.

Правда, у нас галерей не так уж и много, да и собственно Музей современного искусства в понимании Зураба Церетели с экспонатами, лично отобранными самым монументальным скульптором, вызывает смутное и еще не оформившееся вдохновение создать свою коллекцию; ну да, как правильно заметил всё тот же Царев, современное искусство – еще не сформировано. Это не костная масса, а скорей манная каша по Тарковскому.

Впрочем, новое «русское искусство» все-таки стали признавать – поэтому в рамки программы была включена выставка Modus R («Р» не только как Россия, но и как революция, реставрация и прочие значительные слова).

В этих подразумевающихся смыслах и заключался основной пафос нашей выставки – по словам самих кураторов, это лишь первый шаг, и рассчитывать нам пока не на что.

Организованное по инициативе Ника Ильина, представителя фонда Гуггенхайма в Европе и на Ближнем Востоке, выставочное пространство объединило под своей крышей работы от питерского арт-дилера Марины Гисич, московских галерей «Айдан», «Регина», «Стелла-Арт», XL.

Основной задачей кураторы заявили попытку «антигламура»: в постперестроечные годы российское общество чересчур увлеклось показухой, «влюбившись в фальшивый блеск ничем не сдерживаемого капитализма». На этот раз в центре внимания находится формализм – язык, не зависящий от политики и денег.

Уорхолл форевер

Китай нынче в моде

Однако как бы русские не пытались отгламуриться от гламура, весь мир еще не готов узреть внутреннее за внешним, а красоту без привязки к политике. О чем свидетельствует вновь вспыхнувшая любовь международного сообщества к Энди Уорхоллу, первому мастеру художественных спецэффектов.

Как сообщил недавно очередной номер «Нового мира», немыслимая популярность Уорхолла с самого начала строилась на иронии – прежде всего жизненной.

Оказывается, будучи еще средней руки нью-йоркским «поп-артистом», Уорхолл однажды утром с удивлением обнаружил у себя в приемной даму, упрашивавшую сделать ее фотопортрет.

Уорхолл, для которого утро выдалось тяжелым, совершенно не горел желанием чем-то заниматься, посему буркнул, мол, выставочный фотопортрет обойдется вам в двести тысяч долларов – в надежде поскорее избавиться от некстати пришедшейся клиентки.

Клиентка, меж тем, как ни в чем ни бывало заявила: ОК, хорошо.

Уорхолл, естественно, не поверив ни на йоту в серьезность намерений настойчивой дамы, принялся расставлять свет и готовить студию, однако на полпути ему окончательно надоело.

Устав от клиентки, Уорхолл наконец заявил ей, что передумал и снимать не будет. Однако по удивительному стечению обстоятельств дама оказалось как раз из той среды, где могут не задумываясь выложить двести тысяч за фотографию.

И уже на следующий день весь город восхищенно обсуждал неизвестного доселе человека, отказавшегося сделать фотографию за такую сумму. Как потом выяснилось, Уорхолл, сам того не желая, обеспечил этим случайным жестом не только первичную популярность, но и ценовую планку своих работ.

И на этой арт-выставке он снова оказался на высоте.

В этом году он особенно популярен – стоит только вспомнить ноябрьские торги современного искусства. В работах, представленных на том аукционе, общей стилистикой своих работ Энди Уорхол соединяет узами картины культ Китая, воплощенный в фигуре Мао Цзедуна, коммунистического лидера страны, и Мерилин Монро, символ «гламура», секса и славы США.

Про Мерилин недоброжелатели поговаривали, что она сочувствует коммунистам – но не до такой же степени! Впрочем, если вспомнить, как раз в этот момент, в середине 70-х годов, между Китаем и США начинают налаживаться отношения.

СССР и его младший коммунистический брат между собой договориться не могут, и американцы торжественно разыгрывают китайскую карту, давя Москвой на Пекин, а Пекином – на Москву.

В сфере культурной это вызывает волну любви ко всему китайскому, подобную той, которая несколько лет назад поголовно одела улицы Парижа в шелковые платья с драконами. Тогда же Уорхолл произносит свою коронную фразу: раз мода теперь искусство, а Китай нынче в моде, почему бы на этом не заработать?

На этот раз в поле зрения снова попали его работы, посвященные Мерилин: 10 разноцветных ее портретов были представлены на стенде галереи L&M за 1, 5 млн. долларов.

Еще на 20 стендах можно было увидеть бесчисленных Мао, Рокфеллеров и прочих великих мира сего (по цене от 475 до 800 тыс.), а также цветов (1,4 млн. у Ричарда Грея) сквозь цветную призму Уорхолла.

Еще вниманием пользовались его «туфельные серии»: у Van De Weghe (Workboots, 1985, 1,2 млин. эстимейт), у Acquavella (Diamond Dust Shoes за 2,5 и 1, 5 млн.) и других. Цены на Уорхолла оправданы стабильным спросом и ростом цен на его картины: с 1997 года, по данным www.artprice.com, они возросли почти в 4 раза.

А для новых «ценителей искусства», вышедших в основном из финансовых кругов, это самый важный аргумент.

Вот вам и искусство!