Манашир Якубов: «Музыка Шостаковича была, есть и будет»

По сравнению с Моцартом, чье 250-летие планета празднует уже почти год, Шостаковичу куда меньше подходит роль главного юбиляра сезона: почти невозможно представить себе музей, посвященный детству Дмитрия Дмитриевича, мороженое «Шостакович» или кукольный спектакль по мотивам его опер. Тем не менее с творчеством композитора также связано немало загадок; о некоторых из них Илье Овчинникову рассказал Манашир Якубов – крупнейший специалист по творчеству Шостаковича, председатель правления Общества Дмитрия Шостаковича, главный редактор издательства DSCH.

- Манашир Абрамович, в ближайшее время впервые прозвучат не исполнявшиеся доселе сочинения Шостаковича: симфонический фрагмент, а также фрагмент скрипичной сонаты. Каким образом сегодня возникают подобные находки?
- Они возможны в первую очередь потому, что Шостакович очень много сочинял. Находят ведь сейчас неизвестные произведения Моцарта, Баха, Вивальди...

По отношению к композитору, который работал сравнительно недавно, это еще более естественно. В архивах – как в семейном, так и в государственных – немало неопознанных рукописей. На них нет названия сочинения, и иногда эти загадки весьма сложны.

Я начал заниматься архивом Шостаковича сразу после его кончины, и мне попалась рукопись большого законченного произведения в трех частях для фортепиано в четыре руки, бесспорно написанная его рукой. Но что это за музыка, я понять не мог.

И только познакомившись с рукописью достаточно обстоятельно, я понял, что это Литургическая симфония Онеггера. В 1947 году Шостакович был на фестивале «Пражская весна», там этой симфонией дирижировал Шарль Мюнш. Она произвела на Шостаковича такое впечатление, что он попросил партитуру и за сутки сделал это переложение.

Каждая часть симфонии имеет название, соответствующее той или иной части мессы: Dies irae, De profundis clamavi, Dona nobis pacem. Но, чтобы на границе не увидели, что Шостакович везет в Советский Союз религиозное сочинение, он не указал ни автора, ни заглавие, ни названия частей.

Фрагменты неоконченных произведений, зачастую не имеющие начала, требуют очень длительного времени для опознания, очень кропотливой работы. Поэтому дело идет медленно.

Известно, например, что в детстве Шостакович сочинил оперу по поэме Пушкина «Цыгане». Потом у него был период разочарования в своем композиторском даровании, и он уничтожил большинство юношеских сочинений.

В 1956 году он писал об этом с сожалением. Были уничтожены романсы на стихи Пушкина и Лермонтова, балет «Русалочка» по Андерсену, фортепианные сочинения... Но оказалось, что фрагменты оперы «Цыгане» сохранились.

Раньше считалось, что сохранились лишь три номера, но недавно в Петербурге Галина Викторовна Копытова нашла еще один большой фрагмент этой оперы. Вообще о находках можно рассказывать без конца, впору книгу о них написать.

Все наброски и эскизы мы включаем в Новое собрание сочинений в 150 томах, в специальную серию «Архив Шостаковича».

Есть сочинения Шостаковича давно найденные, вполне законченные, но так и не вызвавшие внимания исполнителей. Назову, например, две его обработки русских народных песен: «Дубинушка» и «Эй, ухнем», а также детскую «Сказку о глупом мышонке», не нашедшую до сих пор сценического воплощения.

Дмитрий Шостакович за работой

- Одно из последних ваших изданий – автограф Тринадцатой симфонии («Бабий Яр»), публикации которого ваше издательство придает особое значение...
- Вокруг этой симфонии и в литературе, и в кулуарах много кривотолков и неправды, поэтому мы напечатали целиком ее автограф.

Сразу после премьеры симфонии Евтушенко опубликовал новую редакцию стихотворения «Бабий Яр», и Шостаковичу настойчиво предлагали пересочинить первую часть симфонии, от чего он отказался.

И, чтобы спасти симфонию и избежать запрета, первый ее исполнитель Кирилл Петрович Кондрашин уговорил Дмитрия Дмитриевича использовать два четверостишия из нового текста Евтушенко. Но в партитуре Шостакович ничего не изменил и даже не стал вписывать новый текст поверх старого, оставшись верным своему замыслу. Чтобы показать это, мы и издали автограф.

Там же напечатана большая моя статья, где рассказана подлинная история сочинения, премьеры и запрещения симфонии. Существует секретная записка ЦК КПСС, подготовленная В. Кухарским, где запрещалось распространение партитуры, исполнение ее за рубежом и широкое исполнение в Советском Союзе.

В статье опубликованы очень важные, исповедальные письма Шостаковича об этой симфонии, помогающие лучше понять его замысел и его намерения.

-С текстом Тринадцатой симфонии связан также курьез трехлетней давности, когда на вечере к 70-летию Евтушенко должна была исполняться Тринадцатая симфония. К этому дню Евгений Александрович переписал три строфы «Страхов» (четвертая часть симфонии) под предлогом того, что обещал это Шостаковичу еще много лет назад. Это крайне возмутило вдову композитора Ирину Антоновну, настаивавшую на том, что окончательным является текст, опубликованный в партитуре.
- Об этом я ничего не знаю, но данная симфония, как и любое музыкальное произведение с текстом, принадлежит не одному, а двум авторам. И ни один из них без согласия соавтора не может менять в этой работе что бы то ни было.

Ни по этическим, ни по юридическим соображениям.

- Представляя недавно вышедшую книгу Бетти Шварц «Шостакович – каким запомнился», директор петербургского издательства «Композитор» сделала оговорку насчет того, что документов, подтверждающих общение автора книги с Шостаковичем, достаточно мало. Можно ли уточнить этот вопрос во избежание повторения ситуации с публикациями Соломона Волкова?
- Я сожалею о том, что подобные соображения были высказаны на пресс-конференции; книга Бетти Шварц весьма и весьма достоверна. Она вела записи, некоторые из которых в книге воспроизведены; ее записи прошли экспертизу.

А вот книга Волкова экспертизу проходила, и экспертиза была отрицательной, это хорошо известно. Волков неслучайно боится публиковать свои «беседы с Шостаковичем» в России: пока они не напечатаны на русском языке, никаких серьезных разговоров об их подлинности не может быть.

Вообще интерес к книге Волкова давно уже подогревается только разговорами о ней. Мне жаль, что она не опубликована по-русски; когда она все же выйдет, станет ясно, насколько это голый король.

Есть два фактора в общественном сознании, которые способствуют живучести такого рода легенд.

Отравил Сальери Моцарта или нет? Многим очень хочется, чтобы отравил; жалко, если нет. Массовому сознанию очень нравится что-нибудь «жареное». Изменяла Наталья Николаевна Пушкину или нет? Как жаль, если нет.

Я все больше обращаю внимание на то, что люди, которые всерьез принимают книгу Волкова, музыки Шостаковича не знают. И книгу Волкова часто не знают тоже.

12 лет назад я читал лекции в Мичиганском университете, и первый вопрос, который мне задал один из студентов, был таким: «Книга Волкова – подлинник или фальшивка?» Прежде чем ответить, я спросил студента, читал ли он ее. Оказалось, что нет, и это очень характерно.

Миф имеет свою притягательность, он очень устраивает массовое сознание. Поэтому и книга Волкова обладает известной живучестью. Причем он на разные лады выкручивается: то он не нашел для русской версии достойного издателя, то говорит о том, что авторскими правами владеют зарубежные издательства, а было время, когда он заявлял, что рукопись продана... выкручиваться он большой мастер.

На пресс-конференции в Лондоне его спросили в лоб, что он может сказать по поводу статьи Лорел Фэй, где прямо показано, что громадные куски из его книги взяты из статей Шостаковича, опубликованных в разные годы. Он сказал, что этой статьи не читал и что она ему неинтересна, – прекрасный ответ.

Насчет Бетти Шварц подобных сомнений быть не должно; то, что она близко знала Шостаковича, абсолютно достоверно. Но самое главное все же не в книгах о Шостаковиче, а в его музыке, которая была, есть и будет.