Игорь Караулов Игорь Караулов Спор «красных» и «белых» отстал от жизни

Российское государство отстаивает традиционные ценности, но это не исключительно ценности «России, которую мы потеряли». Это ценности семьи, Отечества, традиционных религий, но это и ценности труда, справедливости, солидарности. И «красные», и «белые» найдут здесь то, что им дорого.

9 комментариев
Игорь Переверзев Игорь Переверзев Зачем в Средней Азии любезно принимали Кэмерона

Эмиссары приезжают и уезжают. Встречают их в Средней Азии гостеприимно. Потому что в местных обычаях встречать гостеприимно даже врагов. Угрожать эмиссарам в действительности есть чем. Но без России региону не обойтись.

14 комментариев
Сергей Худиев Сергей Худиев Виктор Орбан провозгласил крах либеральной гегемонии

Любой глобальный проект через какое-то время начинает разваливаться. Оно и к лучшему – глобальной диктатуры нам еще не хватало. Мир суверенных наций, о котором говорит Орбан, определенно не будет раем – но он не будет и прогрессивно-либеральной антиутопией, которая даже на ранних стадиях выглядит довольно жутко.

9 комментариев
23 января 2006, 12:50 • Культура

Красная или зеленая?

Красная или зеленая?
@ happyendless.livejournal.com

Tекст: Дмитрий Бавильский

Случай, действительно, небывалый. На моей памяти подобное в литературе случалось однажды – когда продвинутый, эстетский журнал «Уральская новь» напечатал в двух номерах подряд сначала сам рассказ неизвестного уральского автора, а затем и новое окончание уже опубликованного рассказа.

Маленькое, но дико симпатичное издательство «Запасный выход» поступило еще более радикально: театральный роман Надежды Романовой издан в двух версиях – зеленой и красной.

В два цвета

Обложка романа Надежды Романовой «Актриса»
Обложка романа Надежды Романовой «Актриса»
Действие «Актрисы» происходит в недалеком будущем. В 2017 году. Хотя футуристический антураж сведен к минимуму и не давит на читателя. Это не антиутопия, скорее наоборот – сюжетные коллизии романа словно бы опрокинуты в прошлое. Книга начинается как обычная театральная история – Нина, не слишком удачливая актриса, делает все, чтобы добиться популярности. Ну и добивается. С помощью инфернальных сил. Заключает договор на свою бессмертную душу, начинает набирать обороты, становится известной, культовой и т.д. «Конфликт» романа классический, типичный (таланты и поклонники, «поэт и толпа»). Точнее, способ осуществления конфликта выбран архиархаичный.

Какой тут XXI век?! И не пахнет. Театр уже сегодня находится на периферии общественного интереса, а что с ним станет через дюжину лет, можно только догадываться. Скорее всего, ничего с ним не станет. Будет функционировать, как сейчас функционирует – спокойное такое буржуазное развлечение для людей среднего интеллектуального достатка. Значит, в переносе действия книги автором заложена некоторая ирония?

Ну конечно. В «Актрисе» все оказывается только поводом к авторской иронии. Люди, страсти, театр, литературные и культурные штампы. Очень странное ощущение: роман выпущен массовым тиражом в серии «Фейерверк», где «Запасный выход» выпускает коммерческие хиты («Кукла», «Дневник грязной Евы», «Ангел-шлюха»), однако едва заметная постмодернистская игра, затеянная Романовой (мнится мне, что это все-таки псевдоним), вряд ли считывается массовым читателем. То есть мы имеем дело с попыткой сделать разноуровневую книгу, способную угодить разным целевым аудиториям. Интеллектуалы должны прикалываться над хитрыми подмигиваниями, предназначенными посвященным. На читателей попроще рассчитан динамичный и местами непредсказуемый сюжет.

Пустотный канон

Надежда Романова подписывает книгу
Надежда Романова подписывает книгу
В зеленой версии Нина теряет мужа и выходит на пике своего мистического творчества в спектакле «Ромео и Джульетта», спасает человечество, но утрачивает вечную молодость, мгновенно состарившись на глазах потрясенных зрителей. В красной версии автор пощадила мужа героини – он не умирает, а только впадает в кому. Играет Нина не в самой печальной повести на свете, но в «Клеопатре», после чего, отдав силы во имя спасения мира и разорвав договор с Дьяволом, умирает. Все остальное более или менее остается неизменным. Театр, роковые связи с поклонниками, едкие смешки в сторону богемки и нравов закулисья...

Становится интересным – зачем понадобилось удваивать сущность без особой на то надобы? Сам роман на это ответа не дает. Вскрытие приема возникает только из жеста издателей, запустивших две параллельные версии. Когда видишь, как система лейтмотивов вычленяется из книги, подобно водопроводным трубам, и заменяется другой, альтернативной, то понимаешь – на самом деле сюжет-то здесь не важен. То есть вообще.

Важен сам процесс чтения. Перелистывание страниц. Перемещение курсора зрачка по строчкам. Но автор волен убить персонажа (не только второстепенного, но и даже главного), заменить важнейшие вехи его биографии и... И ему ничего за это не будет.

Подобную операцию, только на примере поэтических жанров, произвел Дмитрий Александрович Пригов. Попеременно надевая на себя разные маски, в соответствии с ними он сегодня назначал себя, ну, например, поэтом патриотического содержания, а завтра – японским средневековым меланхоликом, послезавтра – славянофилом-деревенщиком, а то и вовсе невестой Гитлера. Главное – соблюдать размер, четко обозначая (и оправдывая) жанровые ожидания. Авторское своеволие – вот что оказывается важным и в случае с поэзией Пригова, и в ситуации с книгой Романовой.

Своя рука владыка. Хочу – казню, хочу – милую. Нарративные структуры, отвечающие за сюжетосложение, оказываются точно такой же условностью, как признаки патриотической риторики. Захотел – надел патриотические тоги, захотел – снял и надел другие. Театральные. Не зря «Актриса» цинично посвящена памяти Михаила Булгакова, чье творчество «пользовано» (слово, которым Владимир Сорокин обозначает свои технологии) в «Актрисе» с определенным размахом.

Тут и элементы «Театрального романа», и налет мистики из «Мастера и Маргариты» – все соединено, как в конструкторе «Лего». Выходит вполне съедобная, удобочитаемая конструкция, нормальный такой постмодернистский кунштюк. Можно даже сказать, симулякр. Другое дело, что, вступая в область пм-стратегий, Романова, подобно своей главной героине, затевает весьма опасные шашни с пустотой. Ведь именно она, пустота, лежит в основе всех этих модных постмодернистских штучек.

Возможно, что действие романа перенесено в будущее именно потому, что критика уже давно объявила о смерти постмодерна, поставила на нем окончательный крест. Поиграли, наигрались, да и сбросили с парохода современности. За ненадобностью. А тут такой рецидив, однако...

Автор «Актрисы», видимо, подсознательно чувствует свое методологическое запаздывание, вот и торопится со всех ног в светлое будущее. Ужо ему!

..............