«Убить президента»? No problem!

Одна из его книг, «Перемена мест», стала основой телесериала «Досье детектива Дубровского». А еще писатель раздал сотню интервью, опубликовал десятки эссе, рецензий, был колумнистом в разных столичных газетах. Однако, несмотря на эту завидную активность Льва Гурского, его самого, как выяснилось, в природе не существовало. Лишь сравнительно недавно стало известно, что в жанре pulp fiction индивидуальные литпроекты возникли у нас задолго до Акунина и Донцовой: писатель-эмигрант Гурский вдруг оказался порождением саратовского критика, спеца по «массовым жанрам» Романа Арбитмана. В дни юбилейных торжеств его создатель любезно согласился ответить на вопросы ВЗГЛЯДА, рассказав о том, как и почему все началось.

– Я слышал, все завертелось благодаря пожару...
– Именно так. Без огня не было бы и Гурского. Мой хороший приятель, успешно занимавшийся в Саратове книжной торговлей, ранней весной 1994 года погорел. В буквальном смысле. От его склада с товаром остался пепел, страховкой друг не озаботился, будущее выглядело туманно, азарт продолжать в том же духе улетучился вместе с дымом. И тогда он решил резко сменить концепцию: от продажи книг перейти к их тиражированию. Было создано издательство с оптимистическим названием «Труба» (имелась в виду труба, зовущая в бой, а не та, в которую можно было вылететь). Но что издавать? Переведенную пиратским способом западную фантастику? Сборники полезных советов для домохозяек? Шизофренические брошюрки типа «Как самому защититься от психотронного оружия»?

Обложка книги «Убить президента»

– И вы ему сразу посоветовали выбрать русский детектив?
– Не сразу, но довольно быстро. Побродив вдоль книжных развалов, я смекнул, что этот жанр, пожалуй, наиболее перспективен. Читатель середины 90-х уже накушался забугорными мэтрами, но свои рексы стауты и иоанны хмелевские у нас еще не вылупились. Маринина (в ту пору еще Алексеева) занималась милицейской статистикой, Донцова (еще Васильева) со скуки дрессировала мопсиков, Акунин (тогда еще только Чхартишвили) уныло копался в иероглифах... Сливки снимали в основном Эдуард Тополь с Фридрихом Незнанским – один был жителем Нью-Йорка, другой обитал во Франкфурте-на-Майне. Оба экспортировали в Россию энергичную залепуху о кремлевских заговорах, кровавой руке Лубянки, вороватых партбоссах и честных сыщиках.

– То есть Эдуард с Фрицем и натолкнули вас на мысль?
– Именно. «Я сделаю тебе автора, – пообещал я приятелю. – Эксклюзивного. Он будет клепать политические боевики. Про Кремль, спецслужбы, усталых майоров и все такое». – «А ты разве про все это знаешь?» – вытаращился мой приятель-издатель. «Нет, конечно, – чистосердечно признался я, – но ведь и читатель ан-масс тоже ничего про это не знает. Так что у меня полная свобода действий. Главное – соврать поубедительнее, с умным видом. Ну а если ошибусь в каких-нибудь деталях, есть надежная отмазка: автор-де живет в Америке. Хотя и бывший наш. Через океан ему видны тенденции, а мелочи не принципиальны». – «Ну-ну, попробуй», – с некоторым сомнением сказал мой грядущий издатель, и я попробовал.

– Трудно было переквалифицироваться из критика в беллетриста?
– Честно говоря, особых усилий прикладывать не пришлось – отчасти потому, что к лету 1994 года три источника будущего Льва Гурского (детектив, политика и мистификация) уже сами собой созрели. Небольшие детективные историйки я ради денег сочинял еще в середине 80-х: учительской зарплаты не хватало, зато я был вхож в редакцию газеты «Железнодорожник Поволжья». Главный редактор любил приключенческую литературу и оттого выделял мне две колонки на последней полосе. Как раз хватало, чтобы из номера в номер печатать (под развесистым псевдонимом Эдуард Бабкин) повести и рассказы о похождениях железнодорожного мента: каждый второй, кто хоть раз ездил в поезде, мог бы, я думаю, тоже сочинить дюжину таких историй – в духе Агаты Кристи или «Фантомаса»... Писать про текущую политику мне также приходилось – позже, в перестройку (уже в другой местной газете и штатно): благо депутаты жили тогда в каждом телевизоре, Кремль и Белый дом соревновались друг с другом в ньюсмейкерстве, а «голубей» от «ястребов» всякий нормальный гражданин мог отличить с закрытыми глазами. Что же касается мистификаций...

Лев Гурский - художественный образ писателя

– Ну, про этот ваш опыт, книгу «доктора Каца» под названием «История советской фантастики», многие наслышаны.
– Кац, сознаюсь, был не первым и не единственным моим опытом литературного обмана трудящихся. Например, летом 1993 года я нагло тиснул в одной московской газете со стотысячным тиражом интервью с американским автором ученого исследования «Некрократия» – книги про то, как умный прибор позволял кремлевским вождям управлять страной, будучи глубоко мертвыми. И книга, и американец, и прибор были, конечно, моей злостной выдумкой, однако многие приняли фантазию за чистую монету (помню, первым почему-то откликнулся секретариат тогдашнего спикера Верховного Совета России, требуя, чтобы сей же час экземпляр «Некрократии» был доставлен Руслану Имрановичу). После такой артподготовки взяться за квазимонографию доктора Каца было просто. Гурский стал следующей попыткой: после того как я придумал целый несуществующий пласт литературы, сочинить одного-единственного писателя-детективщика было проще пареной репы.

– А откуда взялось имя Лев Гурский? От Льва Гурыча Синичкина?
– И от него в том числе. Имя я выбрал с таким расчетом, чтобы всякому читателю слышалось нечто узнаваемое. Кто-то вспомнил незабвенного Льва Гурыча, кто-то – леоновского сыщика Льва Гурова, кто-то – борца с мафией генерала Гурова (статья еще была в «Литгазете», «Лев прыгнул» называлась). Расчеты оказались верными: у читателей срабатывала ложная память, и самозванца принимали за знакомца. А когда художник делал суперобложку первой книги, я оговорил наличие у Гурского бороды, лысины и роговых очков. На рисунке получился довольно неприятный типчик. Так что обиженный Лимонов, обозвавший потом Гурского «корявым пеньком еврейским», имел в виду тот самый портрет...

Интервью с Львом Гурским в «Фигаро»

– Сюжет романа «Убить президента» вам навеяла политическая реальность начала 90-х?
– Я наткнулся в одном из интервью с Валерией Новодворской на ее фразу: дескать, если в России к власти придет президент-фашист, я его убью. Пофантазировать на эту тему оказалось забавно – то есть главная героиня, подпольщица Лера Старосельская, была найдена. А когда мне в руки попалась брошюрка «Лимонов против Жириновского», определились еще прототипы, с которых можно было без большого труда слепить персонажей романа. И уж, конечно, я не мог обойтись в книге без главного редактора «Свободной газеты» Виктора Ноевича Морозова... В общем, написание романа заняло полтора месяца. Примерно в середине этого срока я вдруг сообразил, что книгу украсит послесловие самой Валерии Ильиничны. Та, надо заметить, легко поддалась уговорам писателя-эмигранта (и, по-моему, до сих пор верит в вашингтонскую прописку романиста): как и всякой пассионарии, ей, думаю, было лестно укокошить хотя бы одного тирана и хотя бы на бумаге.

– Мало написать книгу, ее ведь надо еще издать...
– Издать книгу в 90-е было делом техники и не очень больших денег (в провинции полиграфия стоила дешевле). Мало того: одно крупное московское издательство, купив у нас права, мигом тиснуло еще тиражик – со свастикой под державным двуглавым орлом на обложке. И тут же пошли отклики. Умнее всех поступил Жирик, повсеместно отвечавший, что книги такой сроду не читал и комментариев не имеет. Глупее всех отреагировал Эдичка, принявший образ скандального писателя Фердика Изюмова, автора романа «Гей-славяне», чересчур близко к сердцу. Самым же наивыгоднейшим для книги образом повел себя главный редактор «Независимой газеты» Виталий Товиевич Третьяков: он не только перепечатал у себя в газете две главы из книги, но и сопроводил текст крайне обидчивым комментарием. Все это лишь добавило роману новых читателей. В конце концов отважного Гурского заметили в Париже. Корреспондентку «Фигаро», попросившую об интервью, я так заморочил, что она в итоге написала: «Никто не знает, кто такой Лев Гурский. По телефону он представляется юристом 1953 года рождения, никогда «не принадлежавшим к партии коммунистов». Он утверждает, что живет в США (хотя ни слова не говорит по-английски)».

На эту тему
• Вы слышите их?
• Сезон дождей
• Лавка миров закрыта
• На пограничной полосе
• Восемь с половиной
• Гастроли французских философов

– Так «Фигаро» вас вывела на чистую воду?
– Ничего подобного! Фактически французы мне подыграли, озвучив версию о том, что Гурский – бывший работник ЦК КПСС или отставная шишка КГБ. Сам же я, посмеиваясь про себя, был уверен лишь в одном: «Убить президента» долго не протянет. Год-два максимум. Пройдет 1996-й, выберут Ельцина, и книга устареет...

– И как, устарела?
– Да, по-моему, не очень. Ушли частности, некоторые аллюзии, но не главная интрига. К настоящему моменту роман вышел уже шестью изданиями и все еще читается. И я, кажется, понял, почему. Чтобы в России быть перманентно актуальным, надо всего один раз напророчить какую-нибудь гадость – а там уж реальность сама будет подстраиваться под твои мрачные фантазии. Главное, не забыть в финале книги про хэппи-энд. Законы жанра требуют хотя бы немножко света в конце каждого туннеля. А что? Мне не жалко.