Возвращение

Впервые после распада Союза Россия решила использовать свои вооруженные силы для стабилизации ситуации у своего соседа. Принципиальное отличие от августа 2008 года в том, что тогда Россия просто защищала союзное государство (пускай и не признанное) от агрессии, а сейчас мы вынуждены вмешаться в ситуацию на Украине, потому что она развивается по сценарию, угрожающему нашим национальным интересам и жизни русских (как наших граждан, так и просто соотечественников) за пределами России.

В 90-е годы Россия падала, в нулевые – сосредотачивалась. 1 марта 2014 года началось возвращение. Вежливое, но необратимое

В субботу, впервые за семь день, прошедших с момента киевского переворота, Владимир Путин дал оценку ситуации на Украине – в обращении к Совету Федерации он назвал ее экстраординарной и попросил предоставить ему право на использование вооруженных сил на территории Украины «до нормализации общественно-политической обстановки в этой стране». Решение о масштабах и месте их использования пока что не принято – сейчас они остаются в Крыму, где располагается база Черноморского флота и где они теперь гарантируют спокойствие самому полуострову. Но понятно, что в любой момент армия может быть задействована в других регионах Украины, в первую очередь восточных. Киевское правительство уже обвинило Россию в агрессии, а свергнутый, но юридически действующий президент Янукович поддержал действия России в Крыму. Собственно говоря, то, как будет развиваться ситуация в самой Украине, на востоке которой в субботу уже начались массовые митинги протеста против действий киевской власти, и предопределит дальнейшие действия Владимира Путина и перемещения российской армии. В ходе телефонного разговора с Бараком Обамой поздно вечером в субботу Путин подчеркнул, что в случае дальнейшего распространения насилия на восточные регионы Украины и Крым Россия оставляет за собой право защитить свои интересы и проживающее там русскоязычное население.

Совершенно понятно, что ни о каком расчленении Украины речи не идет – Россия заинтересована только в том, чтобы власть в Киеве была не антироссийской, не проводила политику дерусификации в отношении собственного населения и самим фактом своего существования не раскалывала страну. То есть Москва хочет смены киевского правительства, пришедшего к власти в результате переворота, и возвращения к договоренностям власти и оппозиции от 21 февраля – с формированием переходного правительства народного доверия (представляющего все основные политические силы и регионы страны), конституционной реформой и выборами нового президента в конце года. Мы не признаем новую киевскую власть – и для нас не имеет значения то, что страны Запада поспешили с ее признанием (хотя сами же и давали гарантии Виктору Януковичу). И вот тут и начинается самое главное: самостоятельное поведение Москвы в отношении Украины вызывает у Запада оторопь и гневное возмущение. Как же так, как вы смеете вести свою политику – не согласовывая с нами, не считаясь с нашими интересами?

Совершенно понятно, что ни о каком расчленении Украины речи не идет

Ответ России прост – мы достаточно долго наблюдали за тем, как вы вели на Украине свою политику, всеми правдами и неправдами пытались развернуть ее от нас, оторвать (с целью постепенно превратить в антироссийский плацдарм вроде Польши), а в последние месяцы мы видели, как вы поддерживали и раздували Майдан, потому что были категорически не согласны с тем, что Киев приостановил путь на Запад и всерьез задумался об экономической реинтеграции с Россией. Все три месяца Майдана Запад совершенно не считался с нашими, российскими интересами на Украине, которые на порядок больше, чем американские или немецкие. И только когда мы увидели, что в результате ваших действий на Украине к власти пришли откровенно антироссийские силы (достаточно одного Дмитрия Яроша, который сегодня призвал террориста Доку Умарова к совместным действиям), а страна оказалась на пороге смуты, мы решили вмешаться.

#{image=784828}Потому что Украина – это историческая Россия, и мы не можем допустить, чтобы в ней притесняли всех тех, кто говорит на русском или хочет быть в союзе с Россией, а не с Европой. И при защите наших интересов мы будем считаться с интересами США или Евросоюза только в той степени, в которой сами посчитаем нужным. Потому что для англосаксов игра в Украину – это наступление на Москву, и мы это прекрасно понимаем. Даже пылающая Украина – это лишь очередная точка в геополитической игре западной элиты, наподобие Сирии или Ливии, пытающейся любыми способами удержать свои неумолимо слабеющие позиции. А для России Украина – это безопасность самой России, самого русского народа.

Нет, войны не будет, потому что западная элита на самом деле прекрасно понимает, что, пытаясь увести Украину, она играла на грани фола и действовала откровенно антироссийски. Да, им уже казалось, что у них все получилось, и они явно не рассчитывали на то, что Россия всеми силами будет защищать свои интересы. То ли потому, что всерьез верили в сказки о том, что наша элита слишком сильно хочет стать «членом клуба» (путая живущих в Лондоне олигархов, действительно завязанных с мировой элитой, с государственными деятелями, которых волнуют национальные интересы только своей страны), то ли потому, что недооценили изменения, произошедшие в нашей стране за последние два года. Кроме того, Запад явно переоценил собственное значение в глазах Владимира Путина – мы давно уже не выстраиваем свою политику от атлантической печки, о чем самым наглядным образом свидетельствуют как общий курс на реинтеграцию постсоветского пространства, так и наши отношения с Китаем и разворот в сторону развития Сибири и Дальнего Востока.

Но даже после такого провала США не будут угрожать России военными санкциями – воевать за Украину никто не готов, не собирается и не будет. А грозить нам войной только ради психологического давления бесполезно – потому что это будет свидетельствовать лишь о том, что Вашингтон окончательно потерял чувство реальности. Американское военное превосходство не играет никакой роли в нынешней ситуации – во-первых, потому, что Россия – ядерная держава и разговор с нами языком ультиматумов невозможен, а во-вторых, никто в США не способен убедить собственное население в том, что американцы должны воевать за «русскую Мексику». Но еще важнее то, что своим собственным поведением на мировой арене США полностью подорвали доверие к себе практически во всем мире и дискредитировали все те аргументы, с помощью которых они пытаются объяснять нам то, как мы неправы. Более того, для любой страны в мире, от Японии до Венесуэлы, понятна та принципиальная моральная, историческая и геополитическая разница, которая есть между американским нападением на Ирак и вводом российских войск на Украину.

При этом сейчас нас действительно ждут очень напряженные времена – бойкоты, вполне вероятны и санкции (Обама уже грозит изоляцией), массовая кампания в западных СМИ. Но, по большому счету, длить ее будет не в интересах в первую очередь самого Запада – после обязательной (больше для публики) истерики ему нужно будет успокоиться и договариваться с нами по Украине, вместе с нами создавать там переходное правительство и забыть про евроинтеграцию Киева. Если США не пойдут на это и решат уйти в жесткую конфронтацию, то Россия, естественно, не ограничится отзывом посла из Вашингтона. Владимир Путин давно уже выстраивает сложную геополитическую комбинацию, в которой у него есть самые разные союзники и варианты действий. Сирия, положение США в Афганистане и их игра с Ираном – вот лишь самые заметные и актуальные на сегодня вопросы, на которых, несомненно, тут же отзовется попытка конфронтации с нами из-за Украины.

Окончательный крах американской гегемонии стал возможен не только из-за того, что в постсоветский период США просто надорвались, пытаясь диктовать свою волю всему миру, но и потому, что на фоне стремительно усилившегося Китая Россия восстановила не столько свои физические силы (до этого еще далеко), сколько волевые и моральные. Вернулась воля, уверенность в себе и своем праве отстаивать свои исторические национальные интересы. В 90-е годы Россия падала, в нулевые – сосредотачивалась. 1 марта 2014 года началось возвращение. Вежливое, но необратимое.