Как город атомщиков Запорожской АЭС справляется с нештатной ситуацией

«От тебя зависит, чтобы подобное не случилось на твоей установке вследствие диверсии», – предупреждает небольшой плакат у проходной. На плакате – фото: четвертый энергоблок Чернобыльской АЭС после взрыва.

Четвертый блок Запорожской АЭС, если от проходной – это пройти прямо вперед и потом налево. Вторую неделю он работает на должной мощности – 980 МВт, как и блок номер два. Еще один на ремонте, причем плановом, и еще три – в расхоложенном состоянии. Тоже по распорядку – заданному задолго до того, как Запорожскую АЭС в начале марта взяли под контроль российские войска.

Запорожская АЭС, которую начали строить в конце 1970-х и закончили в 1990-х, – самая мощная в Европе. «Европа сейчас должна проснуться!» – призывал в начале марта Владимир Зеленский, заявляя о том, что «прямо сейчас расстреливают атомные блоки». Корпус, где шел бой с украинской диверсионно-разведывательной группой, стоит на порядочном отшибе от реакторов – но теперь заметен даже издалека: выгорел полностью, восстановлению не подлежит. А сюжет с «расстрелом блоков» целиком ушел к прочим украинским фейкам последних недель.

Охрана Росгвардии на периметрах, войска РХБЗ – в данном случае важна именно РЗ, радиационная защита – на территории. Специальный бронетранспортер с аппаратурой, пешие дозиметристы повсюду – по четыре замера в день. И еще с десяток тысяч датчиков от самой АЭС, здесь и в 30-километровой зоне вокруг.

– Ноль целых ноль шесть микрозивертов, – сообщает последние цифры генерал-майор Валерий Васильев. – Не превышает естественный фон. Главный инженер ежедневно передает все сведения о работе станции в головной офис в Киеве, все штатно.

Счетчик над проходной АЭС, куда заходит очередная смена (более трех тысяч человек), показывает 0.08, тоже в пределах. Еще в начале марта на смену выходило около пятисот сотрудников, сейчас – штатная численность. И штатная мощность работающих реакторов. Штатное несение службы росгвардейцами и бойцами радиационной защиты. Штатно – к началу апреля – распустились нарциссы на клумбе у второго энергоблока и зацвела яблоня в районе блока № 1.

На атомной станции все штатно.

* * *

Нештатная ситуация – это совсем рядом, в Энергодаре, городе атомщиков. При том, что на первый взгляд все – с поправкой на военных на улицах и казаков в уличных патрулях – нормально. И даже по ночам здесь спокойно, совсем.

Потом начинаешь всматриваться. И видишь, что половина магазинов забрана в жалюзи. А аптеки закрыты почти все. Проехав по окраинам, замечаешь, что под буквами ZOG – это запорожская сеть автозаправок – и на других станциях движения нет, а значит, нет и бензина. Вернувшись в Энергодар, упираешься взглядом в очередь у ближайшего банкомата – потому что карточки в магазинах принимать перестали с начала марта, а украинские банки из Энергодара уехали вместе с основным запасом наличности. Ни банкиров, ни топливных бизнесменов с приходом российских войск из города никто, понятное дело, не гнал. Но все хозяева – что у АЭС, где все штатно, что у пустых АЗС – на той стороне.

Украинский нал, впрочем, иногда в банкоматах раздобыть можно – далеко не каждый день и с очередями, но тем не менее. Видимо, так или иначе не обходится без градообразующего предприятия – с офисом в Киеве – и его связей. Бензин в Энергодар за последнее время подвозили раза три, и его надо ловить – по сообщениям в городских чатах. «ZOG на Промышленной, 6.00 утра, 24 тонны, 60 гривен за литр в любой валюте» – можно гривной, можно рублями, первая пока что куда чаще. 60 гривен за один литр бензина, приехавшего в Энергодар из Крыма – это более 200 рублей, но к восьми утра уже не остается ничего. При том, что продают не больше канистры на авто.

«С Новым годом и Рождеством!» – по-украински поздравляет с плаката Дмитрий Орлов, городской голова, то есть мэр Энергодара. На другой улице – такой же плакат с Дмитрием Олеговичем, только уже ко Дню энергетика, который на Украине в декабре. В кабинете мэра за креслом – флаг Украины и города, на столе – папки с документами на подпись, в шкафах на полках – набор почетных грамот. В таких случаях принято говорить «как будто только что вышел».

Дмитрий Орлов действительно вышел. Правда, не сейчас, а более недели назад. Вместе с прежней муниципальной властью – согласно нынешней официальной формулировке, самоустранившейся от руководства городским хозяйством. То есть – со всеми замами, руководителями департаментов, главами муниципальных предприятий. И – ко всему – с городскими депутатами.

Ни законодательной, ни исполнительной власти. В 53-тысячном городе. Близ атомной станции, где получают зарплату десять с лишним тысяч сотрудников – жителей Энергодара. По украинским меркам – хорошую, даже очень. Но на карточки. В городе без работающих банкоматов, бензоколонок, аптек. И за строго наличный расчет в магазинах – где по ценам разговор отдельный.

Если отсутствие мэрии в таких условиях – не нештатная ситуация, то что же тогда она.

* * *

«Где власть? Что с ценами? Почему на рынке непонятно кто, и у них все есть? Орлов, объясни народу Энергодара, что делать?» – за день до ухода мэра и его коллег интересовались жители (цитаты из социальных сетей здесь и далее курсивом; комментарии на украинском языке даны в переводе – прим. ВЗГЛЯД).

«Чё непонятно? Скажите спасибо, что на рынке что-то есть».

«Дружище, ты и сам знаешь, что это бесполезно... А вот где наше руководство – это вопрос».

«Кто-то получает зарплату, а кто-то нет, а кто на пенсии. Как выжить? Да никого это не волнует и не волновало...»

«Сейчас у всех сложности, но нужно не забывать оставаться при этом человеком».

«Товар-то привозят. И его до хрена уже. Люди гребли сахар по 100 [гривен за килограмм]. Зачем? Не брали бы, и цену снизили. Я принципиально не брала».

«Все разбежались, и активисты, и тероборона. Походу так будет всегда».

– Мы помогаем руководителям города, которые оставили Энергодар, реализовывать функции администрации города, – крайне дипломатичен Андрей Шевчик, депутат Энергодарского городского совета. В последние полторы недели – председатель общественного совета самоорганизации Энергодара. По факту – гражданской городской администрации.

– Так получилось, – говорит Шевчик, – что [из представителей городской власти] остался я один и небольшой коллектив единомышленников.

Председатель работает в зале заседаний городских депутатов. Зал большой, по назначению пока не используется – учитывая, что почти все депутаты тоже успели самоустраниться. Впрочем, уверяет Шевчик, работать уже есть с кем:

– С каждым днем растет численность [общественного совета], организованы комитеты – социальная защита, помощь предпринимательству, комитет по коммунальным предприятиям. Дорабатываем образование и культуру. То давление, которое пришлось на них... Они боятся, очень боятся. Но если культура и образование будут с нами, то мы тогда вообще свернем горы.

«Боятся, очень боятся» означает прежде всего, что каникулы в школах Энергодара закончилась, а учеба в них не началась.

– Прежнее руководство саботирует открытие школ. Или специально, или не понимая ситуацию, – предполагает Шевчик. – Дети не учатся. Устойчивого интернета, чтобы обеспечить дистанционное образование, в городе нет. Как детям быть – на второй год что ли оставаться?

В первую очередь Шевчика беспокоят выпускники – 9-е и 11-е классы. Особенно девятиклассники, которые идут в колледжи и техникумы.

– На многие годы вперед нам нужны специалисты, которые могут что-то делать руками, – подчеркивает председатель Шевчик. – Юристов, дизайнеров и модельеров и так очень много. Тем более они сейчас заполонили Европу, где, вероятно, будут строить культуру... Нам нужны люди, которые будут работать руками. Токари, сварщики, техники...

* * *

– В связи с тем, что государственная власть и правоохранительные органы Энергодара сложили с себя полномочия и устранились от решения проблем населения, – возвращается к знакомой формуле командир подразделения Росгвардии Мурад, показывая на две иномарки во дворе военной комендатуры Энергодара. Машины были угнаны – либо просто отжаты на улице – в середине марта. С заявлениями пострадавших работал уже – тут еще одна энергодарская реалия – «вновь сформированный городской отдел полиции». Поскольку прежние полицейские последовали примеру мэра Орлова и его коллег.

 

Угоны и налеты, объясняет Мурад – на совести местных жителей, «ранее отбывавших срок в учреждениях...». Тербаты в Энергодаре и окрестностях актуальность утратили быстро, поэтому досрочно выпущенные украинской властью из тюрем перешли было на грабежи, кражи по дачным домам и т. п. – для чего и понадобился транспорт. Преступную группу задержали во время очередного налета. Нашли и пять угнанных машин. Три из них уже забрали владельцы, во дворе комендатуры ожидают хозяев еще два авто.

На эту тему
• Зеленский пошел на атомный шантаж
• Украина начала безжалостный эксперимент над АЭС
• Каково быть ватником в осажденном Киеве

– Очень большое количество инородных элементов и деструктивных сил находилось у нас в городе, – говорит Мурад. – Сейчас, когда в полную силу работают вновь созданные органы полиции, эти проблемы практически исчерпали себя.

В дальнейшем Мурад от имени новой энергодарской полиции обещает наладить обратную связь – чтобы полиция «могла оперативно реагировать на любые вылазки и поползновения со стороны инородных элементов и деструктивных сил». Пока что обратная связь работает онлайн – для полицейских восстановили аналог российского «Безопасного города», то есть камеры на улицах.

– Это позволяет, кроме прочего, не смущать граждан излишним вооруженным присутствием, – объясняет Мурад.

* * *

На проспекте Энергетиков в магазин «Ассоль» привезли продукты и прочее необходимое из Крыма. Очередной торговый конвой, в нынешних условиях – целое дело, и весьма хлопотное. Предприниматели формируют автоколонну для поездки Энергодар – Джанкой и обратно в Энергодар. Новые городские власти берут на себя списки, уточнение ассортимента – проще говоря, чего где в городе не хватает, а если и есть, то по заоблачным ценам – и прочую бюрократию. Росгвардия дает для охраны солдат с бронетехникой и пропуска. Только дорога – минимум пять часов туда и столько же обратно; и полностью безопасной ее назвать сложно.

Ориентир для наценки на товары, по выкладкам комитета по поддержке предпринимательства – не более 80%, учитывая даже не риск, а расходы: топливо у коммерсантов свое, стоимость соответствующая. В комитете по предпринимательству признают, что с наценкой «бывает по-разному».

– Кто не будет иметь совесть – выкинем, – обещает один из новых городских чиновников. То есть из старых, но оставшихся. – Просто в следующий раз не пустим в колонну, и все. Где какие цены, на какой именно товар – люди пришлют моментально. Город маленький.

– Закрыть на [...] магазины, которые торгуют только по наличке. Где ее брать?

– Видимо, есть [у людей наличка]. Закончится – сами позакрываются.

– Оружие не зекам надо было выдавать, когда их из тюрем выпускали, а мирным жителям. [...] был бы всем таким торгашам.

– Забирать весь товар и раздать людям.

– А это не мародерство?

– Нет, это справедливое наказание.

– Давайте поможем людям. Есть список, кому надо помогать?

– Нашим соседям, пенсионерам и многодетным семьям уже помогают.

– Видите, проблемы нет, всем помогают. Магазины могут торговать по ценам, которые считают нужными, правильно?

* * *

Цены на привезенное с полуострова, как говорят выходящие из «Ассоли» с пакетами, пусть и отдаленно, но уже напоминают о «временах до событий». «Во всяком случае, – уточняет Виктор, пенсионер с АЭС, – не как на рынке либо на Молодежной». Улица Молодежная – место торговли с машин. Цены уже не в пять-шесть раз выше, как в начале событий: прокладки за 25 гривен шли за полторы сотни, 30-гривенные лимоны – по 260... Но три-четыре прежних цены за упаковку яиц, подсолнечного масла или муки (причем не вновь привезенных, а судя по упаковкам, украинских, то есть из остатков), обрадовать не могут никого.

Поэтому на проспекте Энергетиков – очередь в магазин. Просто чтобы войти. Чуть поодаль – явное вооруженное присутствие новой полиции, и совсем не излишнее. Что в Энергодаре творится с приемом банковских карт в магазинах – помним. Значит, у людей наличка, хоть сколько-нибудь. А наличка – значит, карманные кражи. У банкоматов, если в них иногда появляются деньги. Либо вот в очередях в супермаркеты. Сумка сбоку, рюкзак за спиной – раздолье для «щипачей», которое Мурад и энергодарские полицейские нового набора также намерены в скором времени прекратить.

«Вы еще скажите, что русские привезли банду воров и карманников».

«Не, это свои конченные нарики и алкаши, сколько таких ходит без дела».

«Воры вроде сказали «нет бесчинствам».

«Воры – может быть, но нарики навряд ли».

«А есть хочется всем... даже нариков жаль, есть-то [им тоже] хочется».

– За пару недель наладили поставку топлива в город – и не только в город, но и в близлежащие села: у фермеров начинается посевная. Гуманитарные конвои – продукты, медикаменты: по микрорайонам каждый день где-то, постоянно. Вот выезд предпринимателей на закупки на оптовые базы в Крым – чтобы цены сбивать. Если есть желание, если есть помощь военной администрации – я думаю, все получится, – подчеркивает Шевчик.

«Никогда не возьму гуманитарку у этих [...]. Ничего, ни пакета, ни пачечки».

«Я взяла, прямо к дому привезли. Соседям отнесла, помогла».

«Ну ты и [...]».

«Сам тогда приходи и бабку в 85 квартире покорми, свое принеси. Нет?..»

«Молчишь. Не идешь. Ну и [...] с тобой».

– Сначала очень многие говорили: «Зачем берете гумпомощь, это же захватчики», – вспоминает Шевчик. – И при этом, если бы вы видели, сколько горожан бежали за первыми машинами с гуманитаркой, едва она появилась! Все нужное, все качественное, вплоть до сгущенки со вкусом детства... Но надо уходить от гумконвоев, надо запустить реализацию. Закупки продукции, четкий учет по ценам, налогообложение: муниципальный сбор, чтобы город жил, все траты – на суд общественности. Логистический центр, чтобы предпринимателям было легче. Тоже надеемся на помощь военных в этом деле...

* * *

Энергодар – из серии умышленных городов, лишь немногим постарше атомной стройки. Жители – отовсюду по Союзу, особенно Сибирь. Шевчик – из Красноярского края, закрытый Красноярск-26. Томский политех в середине 1980-х сюда распределяли едва ли не целыми курсами. Зато и отдельная квартира свежему сотруднику операционного зала – «через полтора месяца, по советским меркам дело небывалое», вспоминает Евгений, «атомный» пенсионер с двадцатипятилетним стажем на станции.

– Я прожила здесь почти 40 лет – когда строилась станция, строился город, – говорит секретарь Энергодарского общественного совета Ирина Горбатюк, до пенсии – руководитель телестудии на АЭС. – Здесь было лучше, чем вокруг – задел все-таки хороший взяли при СССР, да и зарплаты высокие на станции. Когда произошла спецоперация, многие встретили ее очень агрессивно – так работала пропаганда. Я месяц не выходила на улицу, настолько было страшно, тягостно, напряженно. Никто не знал, как реагировать на это. Украинское телевидение до сих пор работает. Пошел сильный раскол по семьям, по друзьям, общение прервалось. Только сейчас потихоньку успокаивается – когда какая-то стабильность появилась.

– Что вы называете стабильностью?

– Ну давайте по-честному: мэр Орлов и руководители [муниципальных] предприятий спрятались, чтобы подождать, пока все рухнет. Так? – спрашивает Ирина Михайловна. – Сейчас всем занимаются наш совет и военные. И видите – транспорт работает, свет горит, предприниматели что-то предпринимают. Люди, которые мыслят позитивно, включаются в работу. А саботируют лишь те, кому было хорошо в предыдущей жизни, все ее 30 лет.

Цена саботажа, помимо прочего – неполученные пока 10 тыс. рублей на каждого жителя Энергодара. Те деньги, что идут из федерального бюджета для украинских территорий под контролем ВС РФ. Для многих – но не для «атомного города». Чтобы выдать деньги, нужны списки жителей Энергодара. А их-то пока и нет.

– Нам давно было сказано: приготовьте списки для получения материальной помощи, – подчеркивает председатель Шевчик. – Но, опять же, идет саботирование. Не везде: некоторые руководители поняли, что людям надо на что-то жить, и списки составляют. И мы все равно выйдем на уровень, когда люди будут получать деньги в нормальном режиме – зарплаты, пенсии, пособия. Уже в рублях.

* * *

– Легче сказать, кто город не бросил, – отвечает секретарь общественного совета Горбатюк на вопрос, кто остался в мэрии.

И осекается.

Потому что перечислить по именам тех, кто в Энергодаре остался от прежней власти и работает – честно работает – в новых условиях, совсем не легче. А куда сложнее.

Как и публично обнародовать состав совета.

– Я фамилии никакие не называю, – предупреждает Шевчик. – Есть я, есть коллектив. Вы его увидите, когда придет день.

С Запорожской АЭС, где Шевчик работал ведущим инженером в службе главного технолога, его уволили сразу. Все увольнения и приемы на работу – через «Энергоатом» в Киеве, как и все «атомные» зарплаты. Карточки украинских банков ему тоже заблокировали – «и если бы только мне», говорит председатель совета самоуправления:

– Детям, матери, бывшим женам, жене настоящей... И это государство, которое на всех углах кричит, что оно правовое. Ладно, я виноват – но им-то за что? И угрозы идут, мне и моим близким. Но от этого некуда деться. Хотя боязно, конечно.

К тому же Запорожская областная прокуратура выписала на Шевчика ордер. Разумеется, с реализацией не преуспела – хотя Шевчик готов:

– Пусть приходят прямо в кабинет. Прямо со своими обвинениями в коллаборационизме... очень трудно выговорить. В любом случае это слово касалось ставленников нацистов, насколько я помню. Здесь нацистов нет. Сюда пришли Вооруженные силы РФ. Был сделан мощный шаг. Мы, я и мои коллеги, идем с этим шагом дальше и до конца.

А пока что председатель ограничил контакты с бывшими коллегами по АЭС:

– Пообщаюсь с кем-то из атомщиков – и его может ждать та же участь, что и меня. И вас попрошу: будете на станции – пожалуйста, не подходите к людям, если не хотите для них проблем. Не они такие, жизнь такая.

* * *

В четверг стало известно, что общественный совет самоорганизации утвердил Андрея Шевчика в качестве главы Энергодара. Первое постановление – упразднить Энергодарский горсовет. Второе – уволить Дмитрия Орлова и других начальников, оставивших город без руководства. Третий – набор в новую администрацию Энергодара «путем собеседования», утверждение ее структуры. Видимо, уже не анонимной.

«12.00, очередная партия бензина уже в Энергодаре» – всплывает на экране. По-прежнему только за наличные, «принимается любая валюта». Но уже на двух заправках – то есть в любом случае топлива из Крыма больше, чем 24 тонны за несколько дней до того. И по 55 гривен, не по 60.