Компартия Китая вернулась к основам

Самая большая партия мира (95 миллионов членов) начиналась с собрания 13 человек – левых образованцев, вдохновленных большевистской революцией в России. Хотя в эту «чертову дюжину» входил сам Мао, а место их встречи теперь превращено в дом-музей, собравшихся тогда в Шанхае не принято чествовать как апостолов или отцов-основателей.

Например, потому, что некоторые из них впоследствии были опозорены как коллаборационисты, пошедшие в услужение к японским оккупантам. А лидер новорожденной КПК – Чэнь Дусю – проиграл внутрипартийную борьбу Мао, был исключен из рядов коммунистов, опозорен, проклят, но хотя бы не убит. Считай, повезло.

С датой съезда тоже получилось нехорошо: когда все документы где-то сгинули, ее просто забыли, пока Коминтерн не порылся в своих архивах и не установил истину. Его представители тоже присутствовали на первом съезде – Китаю предстояло стать частью мировой революции, хотя сами делегаты хотели сконцентрироваться на построении социализма в отдельно взятой стране.

Задача представлялась невыполнимой. Теория Карла Маркса не подходила для вопиюще бедной страны с тотально необразованным населением – в ней не было даже достаточного количества рабочих, то есть движущей силы революции. Но, к счастью для Мао, Ленин уже успел сделать полдела – дополнил марксов концепт крестьянами, так как базовым для России был аграрный вопрос. Мао, которому в кружке образованцев было неуютно и душно, вовсе посчитал рабочих лишним элементом и сделал однозначную ставку на крестьянские массы.

На эту тему
• Отменой "великой реформы" Пекин хоронит миф о "китайской угрозе"
• СССР подарил Китаю сепаратистскую проблему
• Почему Китай не сможет стать главной державой планеты

Для Китая начала XX века этот человек был незаурядной личностью, но для Москвы и Петербурга XXI века Мао – это блогер или хипстер. В отличие от большинства соотечественников, в детстве он не бедствовал, ненавидел физический труд, запоем читал и считал, что творог добывается из вареников. А талантлив был ограниченно – освоил рерайтинг, то есть переписывание чужих (Маркс, Ленин, Конфуций) мыслей под требования момента, а чисто от себя мог дать только хлесткий заголовок-лозунг-экспорт, которые потом вошли в знаменитую красную книжечку.

Ему были доступны только два способа работы в коллективе. Первый: собрать вокруг себя людей поглупее, чтобы они давили числом и слушались председателя – великого на их фоне, но посредственного на фоне других статусных партийцев. Второй: обвинить несогласных с ним в каком-нибудь выдуманном преступлении, а в качестве доказательства использовать всю ту же толпу галдящих миньонов.

Так он боролся за лидерство в период Великого похода. Так проводил Культурную революцию. Так формировал свое окружение ближе к старости. Толпа идиотов – и начитанная заурядность, уверовавшая в свой гений.

Укрупнение КПК крестьянами стало путем Мао к партийной власти, который оказался весьма тернист – на некоторые последующие съезды его вовсе не пригласили, как провалившего работу на местах. Уже тогда, как считается, он стал недолюбливать партийную систему как таковую – с ее сдержками и противовесами, а окончательно укрепился в этой мысли после провала своей программы Большого скачка, в рамках которой китайцы плавили руду в дровяных печах и охотились за воробьями.

Ущерб оказался настолько велик, что Великому кормчему все-таки пришлось отойти на шаг в сторону и уйти с ряда постов под давлением партии.

Чтобы потом вернуться с хунвейбинами, которые выбивали из шибко умных голов «дурные мысли» пластиковыми изданиями красной книжечки.

Это практически уничтожило КПК, организационную структуру которой Мао попросту упразднил, став кем-то вроде племенного вождя для миллионов подростков – хунвейбинов и цзаофаней. Восстановление партии, как и превращение Китая в ведущую промышленную державу, – заслуга уже Ден Сяопина, каким-то чудом выжившего в эпоху Культурной революции, несмотря на опалу.

Процесс против приближенных Мао – людоедов столь темных, что пытались спасти своего покровителя толченым жемчугом – последнее на сегодняшний день «кровавое крещение» КПК. А было их много, возможно, больше, чем у любой другой партии.

Помимо чисток и Великого похода (руководимое Мао предприятие по переходу красной армии через страну стоило этой армии более 90% личного состава), это две с половиной гражданские войны и одна мировая. До них – жестокие расстрелы и расправы, включая шанхайскую резню 1927 года, когда стараниями Гоминьдана, опиумной мафии и американского бизнесмена Фессендена за одни сутки были убиты пять тысяч коммунистов, включая Ли Дачжао – одного из основателей КПК, которого буквально выволокли из здания советского представительства, где ему дали убежище.

Сейчас, в год столетия партии, жизнь китайца стоит дорого, как никогда прежде, и длинна, как никогда ранее – до 75 лет (при Мао – 45 лет). Партия, менявшаяся под жесточайшими ударами судьбы, продолжает меняться, максимально далеко отойдя от идеала Великого кормчего.

Хотя крестьяне по-прежнему крупнейшая страта в ее рамках, их уже менее трети – как и в целом по стране (при Мао на селе жили более 80% китайцев). Теперь, как в первые дни КПК, туда привлекают «умников» – интеллигенцию и средний класс, а с 2002 года еще и бизнесменов, которые отдают партии до 2% доходов.

Это, как считается, является необходимым условием для превращения КНР в «сильное, демократическое, цивилизованное, гармонизированное и современное социалистическое государство» – такую задачу партия поставила реализовать к 2049-му, столетнему юбилею уже самой КНР.

По сути это возвращение к истокам – к идеализму времен Чэня Дусю и молодого Мао (который пришел к своим «твердокаменным идеалам» лишь в период борьбы за партийную власть) с поправкой на, выражаясь словами Солженицына, «сбережение народа».

В своей юбилейной речи председатель Си Цзиньпин употребил слово «народ» как минимум 80 раз, отметив и его количество, и качество («сильное чувство национальной гордости», «справедливое мышление», «смелость», «уверенность», «трудолюбие»), и то, что КНР – «это плоть и кровь более чем 1,4 миллиарда китайцев».

Сложилось впечатление, будто он, расписывая «героический путь КПК», как будто зарекается от того, что прежде подавалось как «неизбежные жертвы на пути к светлому будущему» – репрессии и социальные эксперименты. Учитывая, что в его политике прозревают авторитарные тенденции (правление председателя вновь стало бессрочным именно при Си), а в качестве наряда на праздник он предпочел маоистскую партийную униформу, этот тезис, надо думать, обращен к тем самым «новым партийцам», составляющим современное лицо Компартии.

Мао бы не одобрил.