Конституционная реформа, которая превратит Турцию в президентскую (а вернее – суперпрезидентскую) республику, вступила в решающую стадию. Помимо укрепления личной власти президента Эрдогана, она заставляет задаваться рядом других вопросов. Например, куда заведут страну и весь регион неоосманские имперские амбиции Эрдогана в сочетании со столь широкими полномочиями?

Турецкий парламент одобрил основные положения конституционной реформы, которая предполагает переход страны от нынешней смешанной президентско-парламентской формы правления к президентской.

Перечень грядущих изменений в политической системе Турции сам по себе наглядно объясняет, почему противники реформы обвиняют президента Эрдогана в узурпации власти и создании авторитарной формы правления в стране

Ключевыми пунктами реформы станут следующие:

- президент получит право издавать указы, не вынося их на рассмотрение парламента;

- президент получит право назначать вице-президентов, министров и других высокопоставленных официальных лиц;

- президент сможет назначать 12 из 15 членов Конституционного суда;

- президент получит право передавать на рассмотрение Конституционного суда законы, принимаемые парламентом;

- президент получит право на время пребывания на посту оставаться лидером политической партии.

Помимо расширения президентских полномочий реформа также предполагает увеличение числа членов национального парламента (с 550 до 600) и право стать депутатом с 18 лет (в отличие от нынешних 25). Кроме того, электоральный цикл для парламента увеличивается с четырех до пяти лет.

Следующим этапом станет голосование в парламенте за внесение изменений в основной закон страны. Для успеха потребуется 330 голосов депутатов, что гарантировано, поскольку сторонниками реформы являются провластные Партия справедливости и развития и Партия национального движения, которые в совокупности обладают 355 голосами.

В то же время им не хватает голосов для проведения реформы исключительно через парламент, для чего их необходимо 367. Оппозиционные левоцентристская Народно-республиканская партия и прокурдская Партия демократии народов, представленные в парламенте, выступают категорически против предлагаемых изменений в конституцию. Противостояние в парламенте настолько жесткое, что дело дошло даже до крупной драки.

Таким образом, после голосования в парламенте вопрос о конституционной реформе будет вынесен на всенародный референдум. Сомнений в том, что он будет поддержан гражданами, практически никто не выражает, включая самых жестких его критиков. Президент Эрдоган опирается на реальную и широкую поддержку масс.

Приведенный перечень грядущих изменений в политической системе Турции сам по себе наглядно объясняет, почему противники реформы обвиняют президента Эрдогана в узурпации власти и создании авторитарной формы правления в стране.

Однако помимо усиления авторитарных тенденций конституционная реформа несет в себе не менее, а может быть, даже и более важный посыл. Турция все более масштабно и последовательно отрекается от наследия Ататюрка.

На место светскости, гражданскому национализму и прозападной ориентации все более открыто приходят неоосманизм, исламизм и авторитаризм, воплощением которых является лидер страны.

Текущая модификация стала не первым шагом на этом пути. В 2007 году прошла конституционная реформа, которая среди прочего трансформировала парламентскую систему Турции в смешанную – президентско-парламентскую. Полномочия президента были расширены, а сам он стал избираться на прямых выборах, а не парламентом, как до этого. В 2010 году прошла вторая волна конституционных реформ, главной целью которой стало резкое урезание политического веса армии. Как известно, Кемаль именно армию сделал гарантом светского и прозападного пути развития Турции.

Как показала попытка военного переворота летом 2016 года, Эрдоган совсем не зря опасался военных как самостоятельной политической силы и в последние годы стремился урезать их возможности и политический вес.

Однако помимо множества внутритурецких вопросов конституционная реформа ставит и немало внешнеполитических.

Эрдоган, по сути, никогда не скрывал своих имперских неоосманских амбиций. Именно они, среди прочего, привели к резкому ухудшению российско-турецких отношений во второй половине 2015 года. Если удастся довести до конца конституционную реформу, у президента Турции фактически будут развязаны руки для реализации любых внешнеполитических планов и авантюр, что придут ему в голову.

Вопрос в том, воспользуется ли он этой возможностью.

События последних месяцев показывают, что скорее нет, чем да. Безусловно, у Эрдогана могут быть грандиозные мечты о возрождении имперского величия своей страны. Однако события последних месяцев показали, что ситуация у него – и у Турции в целом – скорее «не до жиру, быть бы живу».

Страну сотрясают теракты, курдская проблема нарастает, а убийство российского посла стало ярким символом того, что Эрдоган по-прежнему не может доверять собственным силовым структурам, даже несмотря на масштабные (и, по слухам, крайне жестокие) чистки, прошедшие после попытки военного переворота.

При этом Турция, безусловно, остается ключевой державой региона, которую активно вовлекают в решение всех проблем и конфликтов, включая сирийский. Вот только уровень внутренней нестабильности с большой вероятностью отводит ей роль младшего партнера.

Соответственно, масштабная конституционная реформа Турции с расширением полномочий президента, скорее всего, окажется направлена на укрепление режима личной власти Эрдогана и удержание внутренней стабильности в стране. На реализацию масштабных внешнеполитических амбиций у турецкого лидера с большой вероятностью просто не хватит ресурсов, даже с максимально увеличенными полномочиями.