Белград обреченный

Старт официальных переговоров – мероприятие формальное и ни к чему существенному не обязывающее, хотя психологически этап важный. В 2008-м был подписан договор об ассоциации между Сербией и Евросоюзом, в конце 2009-го была подана заявка на членство, а 1 марта 2012-го республика официально стала кандидатом на вступление в ЕС. Переговоры – финальный этап, но длиться он может сколь угодно долго. К примеру, Турция взяла эти барьеры в 1963, 1987, 1999 и 2005 годах соответственно, но конца-края переговорам не видно.

Примечательно, что за поимкой и выдачей Младича последовал новый удар: полное оправдание хорватского генерала Анте Готовины, прежде осужденного Гаагой

Вступление в ЕС давно уже объявлено основным стратегическим приоритетом страны. Но если, к примеру, на Украине «европейский выбор» продают колеблющемуся населению посредством мощной пиар-кампании, то в Сербии запрос идет именно снизу. У многих сербов есть обида на ЕС, но нежелание оставаться «задворками континента», «изгнанником Европы» перевешивает, и большинство политических сил Сербии вынуждены подстраиваться под волю избирателей, хотя уровень «евроскепсиса» среди элит довольно высок. В Белграде прекрасно знают, что желающих выйти из ЕС европейцев сейчас больше, чем желающих в него войти, а Брюссель переживает объективный системный кризис. В этих условиях перспективы влиться в «единую европейскую семью» выглядят как минимум сомнительно. Особенно с учетом того, что совсем недавно в ЕС вступила, мягко говоря, недружественная Хорватия, получив право диктовать сербам свои условия.

Но мы имеем то, что имеем. Нынешний глава Сербии – националист Томислав Николич – трижды проигрывал президентские выборы, будучи кандидатом от Сербской радикальной партии, которая и слышать ничего не хотела о вступлении в ЕС (по крайней мере без Косово). Основав собственную Сербскую прогрессивную партию, которая взяла на вооружение те же лозунги, но была ориентирована на евроинтеграцию, он выборы выиграл. При этом выяснилось, что сама СРП без своего лидера (фактического, номинальный – Воислав Шешель – до сих пор сидит в Гааге) стоит немногого: с Николичем она набирала 30%, без него – 5%. То есть националисты смогли прийти к власти и задвинуть либералов в оппозицию только после того, как взяли на вооружение лозунги об евроинтеграции. Еще одна показательная деталь: со стороны Белграда переговоры ведет премьер-министр страны, уроженец Косово Ивица Дачич, по совместительству – лидер Социалистической партии, то есть партии Слободана Милошевича (при Милошевиче Дачич был партийным пресс-секретарем и возглавлял столичное отделение социалистов).

Запрос, как говорится, налицо, а вот зачем сербам нужно в ЕС, они и сами зачастую не могут объяснить. Около 180 млн евро, которые Брюссель готов выделить на евроинтеграцию, не являются сколько-нибудь существенным фактором. То, что экономика страны завязана на экспорт (прежде всего в Европу) и сильно зависит от внешних инвестиций, довод более серьезный, но тоже не определяющий. Возможно, речь в той или иной степени идет о «комплексе нереализованных амбиций». Проще говоря, амбициозным сербам больше не к чему стремиться, у них нет очевидных цивилизационных альтернатив.

Поговорить о национальных экономических амбициях «сербского острова», конечно, можно, но разве что поговорить. В нулевые экономика республики развивалась очень бурно, более того, сейчас можно констатировать постепенное преодоление болезненного кризисного спада (в 2013-м ВВП вырос на 2,7%), однако прорыва не обещает никто. О зависимости от экспорта и инвестиций сказано выше, но гораздо хуже то, что Сербия ощутимо стареет и находится по этому неприятному показателю в числе мировых лидеров, ибо молодежь уже выбрала Европу – ногами. А их родители, оставшиеся на родине, подчас голосуют «за Европу» как за воссоединение семьи.

На эту тему
• ЕС выделил Сербии на евроинтеграцию 178,7 млн евро
• Сербия и Косово достигли соглашения по вопросу о сербских общинах
• Премьер Сербии: Косово больше не является сербским
• ПАСЕ признала в косовском премьере Хашими Тачи босса мафии
• Россия требует закрыть Гаагский трибунал
• Сербов снова хотят ограничить в правах
• Гаага оправдала «албанского палача»
• Максим Юсин: Начнется резня
• Анатолий Эль Мюрид: Эксперимент закончен

С геополитическими амбициями все еще хуже. Восстановление Югославии невозможно. «Большой брат» – Россия – не предлагает никаких существенных для Белграда интеграционных схем (соглашение о свободной торговле действует с 2000-го, а Таможенный союз не рассматривается ввиду отсутствия общих границ). Наконец, главным другом и союзником сербы видят все-таки не Россию, как принято считать, а Грецию, которая является членом ЕС уже давно.

Одно время сербы жили мечтой о возвращении Косово, это было их мотивирующим проектом, но многие понимают, что это всего лишь мечты. Пока от мятежного края подавляющее большинство сербов отказаться не готовы, но если поставить вопрос о разделе Косово, когда населенный сербами север вернулся бы в «материнское лоно», ситуация складывается иная: такой вариант сербы уже готовы одобрить относительным большинством. При этом сторонников возвращения всех территорий Косово и Метохии «любой ценой» с каждым годом все меньше. Даже если представить невозможное, представить, что США и Евросоюз позволят Белграду действовать на свое усмотрение (например, ввести в край войска), привлекательнее от этого населенные албанскими мусульманами земли не становятся. Во-первых, сербы устали и больше не хотят воевать. Во-вторых, у республики нет ни финансовых, ни военных возможностей держать в узде полтора миллиона албанцев. Дело уже не в том, кто виноват и кто первым начал. Дело в том, что ненавидящие друг друга народы вовсе не хотят жить «под одной крышей», а на принуждение у нынешней Сербии нет ни сил, ни желания.

Остается ЕС, тем более что сербам ввиду отсутствия альтернатив явно не хочется быть «плохим парнем Европы», живя по соседству со злейшими врагами (раны югославских войн ноют до сих пор). И даже унизительные компромиссы, на которые вынужденно идет Белград под давлением Брюсселя, на уверенность сербов в правильности «европейского выбора» практически не влияют.

Среди таких компромиссов – поимка и выдача Ратко Младича, что в итоге и открыло сербам дорогу к переговорам с ЕС. Отложив в сторону вопрос, прав был Младич в своих действиях или не прав, герой он или злодей, стоит заметить, что само требование его поимки и выдачи выглядело глупо. Радич из Боснии, там он воевал, а к независимой Сербии вовсе не имеет никакого отношения, если не брать в расчет его национальность. Но ряд стран Европы (в первую очередь Нидерланды) считали поимку Младича обязанностью именно Белграда. С Нидерландами в этом смысле все понятно – эхо позора и унижения. Ведь именно голландцы, посланные в Боснию ООН, сперва не смогли предотвратить террор боснийцев против мирного сербского населения в Сребренице, а потом показали себя трусами и никудышными вояками при подходе к городу сербских частей, которые, разумеется, тут же начали мстить.

Примечательно, что за поимкой и выдачей Младича последовал новый удар: полное оправдание хорватского генерала Анте Готовины, прежде осужденного Гаагой за военные преступления против сербов и приговоренного к 24 годам тюрьмы. То, что Гаагский трибунал предвзят в отношении сербов и охотно оправдывает обвиняемых с другой стороны, было очевидно задолго до этого (наиболее показательным стало оправдание албанского полевого командира и криминального авторитета Рамуша Харадиная), но освобождение уже осужденного Готовины стало для сербов настоящим ударом.

Еще одним требованием Брюсселя было урегулирование отношений с Косово, и в апреле 2013-го Белград и Приштина при посредничестве ЕС подписали соглашение о нормализации двусторонних отношений. Многие СМИ как Сербии, так и России подали это как акт национального предательства, хотя в данном случае все как раз неоднозначно. О признании Косово и речи нет: основные положения документа касались косовских сербов, живущих не просто в гетто, а в состоянии пусть вялотекущей, но перманентной войны. Договор в определенной мере урегулировал их статус и вопросы самоуправления, а главное – это был первый шаг как минимум к федерализации, как максимум к разделу Косово, что сейчас является главной надеждой как Белграда и сербов «большой земли», так и косоваров.

Надежды эти, впрочем, призрачны: признание Косово в границах автономии в составе СФРЮ со стороны США и части стран ЕС стало настоящим преступлением в том числе и потому, что почти лишило албанцев мотивов договариваться, хотя раздел края по этническому признаку – абсолютно необходимый шаг в рамках защиты прав и безопасности проживающих в Косово сербов. То есть, несмотря на понимание, что мирное сосуществование сербов с албанцами – это почти утопия, Евросоюз способствовал образованию на севере края спорадически вспыхивающего гетто, а значит, несет ответственность за продолжение этнических стычек. Подчеркнем: тот самый Евросоюз, с которым сербы теперь ведут переговоры о вступлении.

Отсюда следуют две интриги. Первая: обозначит ли Брюссель временные перспективы того, когда Сербия сможет стать полноценным членом ЕС, или же сербы станут «вечными кандидатами», как турки? И вторая: какие еще требования выдвинет Европа несчастливой республике? Зайдет ли речь об обязательном признании независимости Косово в его нынешних границах, и согласится ли на это Белград? В любом случае процесс переговоров запущен официально, и со временем все так или иначе прояснится.

Воспрепятствовать этому процессу Россия не может, да и не особо хочет. Как сказано выше, достойной компенсации сербской экономике, в силу чисто географических причин зависящей от ЕС, она предложить не в состоянии. Кроме того, вступление Сербии в ЕС для нас в определенной степени даже выгодно. Да, в перспективе мы потеряем зону свободной торговли с сербами, но объем взаимного товарооборота не настолько велик, чтобы хоть как-то отразиться на российской экономике. Взамен же мы можем рассчитывать на появление «нашего человека» внутри ЕС. Сербские политики уже не раз заявляли, что готовы взять на себя роль проводника интересов России в Евросоюзе, которую сейчас (к неудовольствию ряда своих партеров) играют Греция и Кипр.