
Джордано Бруно – настоящее лицо нашего века, идеальное его выражение. Странно, что он не стал иконой современных европейских левых. Хотя не факт, что большинство из них вообще знают, кто это.
18 комментариевДжордано Бруно – настоящее лицо нашего века, идеальное его выражение. Странно, что он не стал иконой современных европейских левых. Хотя не факт, что большинство из них вообще знают, кто это.
18 комментариевУходит идеологическое противостояние и настойчивое желание принудить всех к гей-парадам и «смене пола». Консервативная Америка будет гораздо менее склонна лезть во внутренние дела других стран. Это уже хорошо.
4 комментарияПокидая Россию, червь кричала изо всех сил: «Мы – культура, и у вас не будет другой!». Но прошло три года – и слухи о смерти культуры оказались преувеличены. Новая культура уже на пороге.
26 комментариевИран может перенести столицу из-за Израиля и сепаратистов
Комитет планирования меджлиса Исламской республики Иран принял решение о переносе столицы государства из Тегерана в неназванный пока город. Учитывая уровень принятия этого решения, не вызывает ни малейших сомнений, что смена столицы является не рядовой парламентской инициативой, а реализацией воли верховного руководства исламской республики, в частности рахбара Али Хаменеи.
Никакой автономии, забудьте навсегда о воссоединении с Севером, вместо гнезда сепаратистов – оплот верховной власти
Более того, Хаменеи считают одним из авторов этой идеи или как минимум горячим сторонником оной. В специальную комиссию парламента, прорабатывающую вопрос переноса столицы с 2011 года, входили его личные представители. А сама вероятность перевода отдельных властных учреждений в другой город открыто обсуждается в иранской печати уже давно, в том числе на основании рекомендаций Совета политической целесообразности.
Причин для переноса столицы несколько. В первую очередь в парламенте отмечают перенаселенность Тегерана. Сейчас там (точнее, в агломерации Большой Тегеран) проживает более 16 миллионов человек, то есть каждый пятый иранец. За последние десять лет население города выросло почти втрое. Следствие этого – серьезные транспортные и инфраструктурные проблемы, включая настоящий коллапс на дорогах в часы пик.
Вторая причина вытекает из первой – преступность. Тегеран – центр притяжения не только для внутренних мигрантов, приезжающих в столицу в надежде улучшить свое материальное положение, но и для иностранных граждан, в том числе беженцев из регионов острых военных конфликтов – от Афганистана до Сирии.
Третья причина – экология. Город бурно развивается, и дошло до того, что отдельные районы столицы часто окутывает смог, а легочные заболевания горожан были осознаны в качестве национальной проблемы. На ситуацию накладывается описанный выше транспортный коллапс: метро покрывает далеко не все пространство Тегерана, использование огромного количества личного автотранспорта для горожан вынужденная мера, и в дни транспортных заторов город буквально задыхается.
Наконец, причина четвертая: сейсмоопасность. Имеются исследования компетентных в данном вопросе японцев, согласно которым расположенность Тегерана на территории многочисленных сейсмических разломов чревата риском землетрясения силой до восьми баллов. Их иранские коллеги, в свою очередь, констатируют учащение подземных толчков в окрестностях столицы. Очевидно, что сильное землетрясение в таком мегаполисе, как Тегеран, приведет не только к значительным разрушениям, но и к многомиллионным жертвам.
#{interviewpolit}Желание обезопасить политическое руководство страны и разгрузить город само по себе исчерпывающее, однако имеется основание предположить и наличие пятого фактора, о котором в Иране по понятным причинам не говорят вслух. Это причина политическая. Учитывая перенаселенность города, оппозиционные выступления и народные волнения, которые Тегеран пережил, в том числе совсем недавно, она также является весомым доводом в пользу переноса столицы в более спокойный и компактный город. Но тут многое зависит от того, в какой именно город переедет руководство исламской республики.
Вариантов несколько, благо многие города Ирана в разное время уже успели побывать столицами. Если новым «главным городом» станет Исфахан (столица при сельджукском государстве и династии Сефевидов), прекрасный и наполненный памятниками Шираз (многократная столица Персии при многих династиях) или священный для шиитов Мешхед – это один разговор, и можно ограничиться написанным выше. Однако, судя по иранской прессе, наилучшие шансы сейчас у Тебриза – четвертого по численности населения города страны и административного центра провинции Восточный Азербайджан. А это уже совсем другая история, возможно, проливающая свет на истинный замысел верховного руководства исламской республики.
Тебризу также приходилось быть столицей, причем неоднократно – начиная от древнего государства Атропатена (кстати, из этого названия и возникло современное «Азербайджан»), заканчивая уже упомянутой выше династией Сефевидов (всю первую половину XVI века, то есть с момента своего воцарения, эта шахская династия проживала именно в Тебризе). Для иранцев это очень важный город, он исторически «свой», персидский, хотя в свое время персы и оказались частично оттеснены на юг тюркоязычными народами. С тех пор Тебриз и поминают как центр азербайджанского сепаратизма.
Азербайджанцы – второй по численности народ Ирана после персов. Общее их количество в среднем оценивается в 14–18 миллионов человек, то есть в Иране азербайджанцев вдвое больше, чем в самом Азербайджане. Собственно, появление современного Азербайджана – следствие русско-персидских войн и территориальных завоеваний Российской империи, в конце концов оформившихся в недолговечную Азербайджанскую Демократическую Республику, а потом и в Азербайджанскую ССР.
Завоевание Северного Азербайджана русскими и позволило Ирану стать в первую очередь персидским. Сложись история иначе, не исключено, что азербайджанцы в нем доминировали бы. Однако последние два века вопрос ставится принципиально иначе – о культурной дискриминации азербайджанцев и концепции «разделенного народа», воссоединить который в одних границах предлагала местная интеллигенция XIX века и по сей день предлагают «горячие головы» в Баку и – несколько реже – в Анкаре.
После воцарения династии Пехлеви была принята концепция единой нации, и азербайджанский язык был полностью запрещен к использованию в образовании и прессе, а этнические азербайджанцы фактически не допускались на существенные государственные посты, в том числе в Южном Азербайджане. Исключением были регионы, населенные курдами, где азербайджанцев, напротив, привечали. Такая ситуация – очередное следствие борьбы с сепаратизмом и национальной идентичностью, но только с курдским сепаратизмом и курдской идентичностью: отношения между курдами и азербайджанцами по сей день весьма напряженные. В итоге политика шаха, как это часто бывает, дала обратный эффект: рост национального самосознания азербайджанцев и оппонирование Тегерану – когда публичное, а когда и партизанское.
В конце Второй мировой войны территорию Южного Азербайджана заняли советские войска, фактически вопрос о воссоединении народа был поставлен четко и прямо, найдя поддержку среди иранских азербайджанцев. Такая перспектива, разумеется, не могла понравиться Западу, и под давлением Лондона и Вашингтона СССР вывел своих солдат с иранской территории. Были основания надеяться, что демократическое правительство Моссадыка возьмет курс как минимум на ликвидацию этнической и языковой дискриминации (все предпосылки к этому были), но Моссадык был свергнут англосаксами (в первую очередь ЦРУ), недовольными национализацией нефтяных месторождений и изгнанием из страны американских и британских компаний. После этого окрепший Реза Пехлеви вернул Иран на «западный курс» и продолжил свою дискриминационную политику в отношении азербайджанцев.
Неудивительно, что именно азербайджанцы в итоге стали авангардом Исламской революции, а Тебриз – ее колыбелью. Азербайджанцы тогда боролись не столько за исламское государство*, сколько за национальную автономию, во всем ориентируясь на великого аятоллу Мохаммада Казема Шариатмадари, азербайджанца по происхождению. Однако новый Иран подразумевал принцип наднациональной – исламской солидарности. И хотя азербайджанцам позволили иметь собственные СМИ, а в школах появились предметы, преподаваемые с использованием азербайджанского языка, никакой автономии – ни политической, ни языковой, ни культурной – азербайджанцы не получили. Выступления азербайджанцев возобновились, а отношения между Хомейни и Шариатмадари резко испортились. После серии уличных столкновений между азербайджанцами и персами великий аятолла был объявлен заговорщиком и заключен под домашний арест вплоть до своей смерти. Подавлять же азербайджанские восстания исламской власти пришлось с особой жестокостью и с применением тяжелой техники. В первую очередь – как раз в Тебризе.
Остается добавить, что широкомасштабные акции протеста в Тегеране по итогам президентских выборов 2009 года тоже имели национальный окрас. Это была не просто борьба реформаторов Мусави против консерваторов Ахмадинежада, сюда был примешан и национальный вопрос, благо Мусави – азербайджанец (согласно ряду слухов, Ахмадинежад – тоже азербайджанец, но это ничем не подтверждено, а сам бывший президент никогда не позиционировал себя подобным образом). Неудивительно, что у несостоявшейся революции было два ядра – либеральное и азербайджанское. Причем у азербайджанцев еще были живы в памяти массовые демонстрации 2006 года в Южном Азербайджане, связанные с оскорбительной карикатурой на азербайджанский язык, опубликованной в воскресном выпуске одной из полуофициозных газет.
Разумеется, публичное обсуждение азербайджанского вопроса и исходящей с севера угрозы сепаратизма находится в Иране под негласным запретом. Но если новой столицей (а на подбор города парламенту выделено два года) станет именно Тебриз, можно будет с высокой долей уверенности утверждать, что именно азербайджанский вопрос сподвиг верховное руководство на подобный шаг, тогда как мотивы экологии, перенаселенности и безопасности во многом вторичны.
Перенос столицы в Тебриз не только приведет к значительному усилению служб безопасности города и сокращению доли этнических азербайджанцев в пользу персов (как верховных чиновников, так и рядовых мигрантов, ибо внутренняя миграция в новую столицу неизбежно увеличится), но и выбьет у сепаратистов почву из-под ног. Никакой автономии, забудьте навсегда о воссоединении с Севером: в Тебризе утверждается Исламская республика Иран как она есть. Центр Южного Азербайджана станет центром всей страны – страны исламской и в первую очередь персидской. Вместо гнезда сепаратистов – оплот верховной власти.
Кстати говоря, рахбар Али Хаменеи – сам азербайджанец. Ввиду этого он неплохо разбирается в мотивации соплеменников, однако в корне не разделяет их устремления. Он – сторонник единого, унитарного, державного, наднационального исламского Ирана, ввиду чего его собственное происхождение не имеет для Хаменеи ни малейшего значения.
Наконец, стоит отметить и геополитический фактор. То, что перенос столицы в Тебриз существенно сократит возможности Азербайджана и Турции влиять на тюркоязычное население северного Ирана, очевидно (а это влияние есть, причем с каждым годом оно только усиливается). Но, кроме того, это отдалит иранскую столицу и от Персидского залива, где расположены американские авианосцы, и от Израиля, возможность военного противостояния с которым пока никто не отменял.
* Организация (организации) ликвидированы или их деятельность запрещена в РФ