Игорь Караулов Игорь Караулов Русские за рубежом тоже выбрали Россию

Люди, уехавшие из страны в последние годы, проходят трудную школу, в которой проясняется их отношение и к загранице, и к родной стране. Собственно, мы все проходим такую школу, но у них это прямо-таки интенсив.

2 комментария
Ирина Алкснис Ирина Алкснис На выборах президента ценится каждый голос

В силу феноменальной активности граждан, благодаря очередям на избирательные участки в самых разных уголках света, выбор России неоспорим – и для нас самих, и для остального мира. На таком фоне западные заклинания о непризнании их результатов выглядят просто жалким лепетом.

0 комментариев
Сергей Миркин Сергей Миркин Для Донбасса это были необычные выборы

Выборы для многих жителей Донбасса подобны именинному пирогу на день рождения. Мой товарищ из Донецка сказал, что, проголосовав, окончательно почувствовал себя полноценным гражданином России – хотя паспорт получил в 2020 году.

3 комментария
2 февраля 2018, 08:08 • Общество

«Русские офицеры мне нравились больше»

Оскар Фриберг: Русские офицеры мне нравились больше

«Русские офицеры мне нравились больше»
@ Георгий Зельма/РИА Новости

Tекст: Светлана Белоусова

«Зимой грянули такие морозы, что руки не слушались. Правда, обмундирование нам выдавали теплое. А немцы одеты были плохо. Ну так ведь война шла на выживание», – рассказал газете ВЗГЛЯД Оскар Фриберг – единственный в мире швед, награжденный медалью «За оборону Сталинграда». Сейчас он живет Эстонии, но к русским офицерам относится лучше, чем к эстонским.

Ровно 75 лет назад завершилась Сталинградская битва. Корреспондент британской газеты Daily Telegraph напишет по этому поводу: «Здесь, на самой окраине Европы, несколько замечательных гвардейских дивизий и отрядов местного ополчения, ставшие могучим, кровоточащим сердцем всей России, спасли европейскую культуру, а тем самым, может быть, и нашу Англию».

В честь Сталинграда в европейских столицах называли улицы, площади и станции метро. Многие из них сохранили это название до сих пор, встретив время, когда попытки пересмотреть историю Второй мировой войны и вклад России в Победу воспринимаются как нечто обыденное. Тем более живых свидетелей тех событий почти не осталось. И все же они есть.

В связи с юбилеем столь важной для России и Европы победы газета ВЗГЛЯД поговорила с 99-летним ветераном Великой Отечественной войны Оскаром Фрибергом – этническим шведом, проживающим сейчас в Эстонии. В 1942–44 годах он проходил службу в 27-м отдельном батальоне связи РККА под Сталинградом.

ВЗГЛЯД: Вы родились на острове Вормси, в Эстонии. А как так получилось, что попали в Красную армию?  

Оскар Фриберг: Все просто. В 1939 году я хотел в Швецию уехать, но не успел – меня призвали в эстонскую армию, стрелком в скаутский батальон. А потом, когда Эстония вошла в состав Советского Союза, нас расформировали и меня направили в Выру, в стрелковый полк.

ВЗГЛЯД: То есть жизнь развернулась на 180 градусов?

Оскар Фриберг (фото:Андрей Лазурин)

Оскар Фриберг (фото:Андрей Лазурин)

О.Ф.: Нет. У нас даже обмундирование осталось эстонское, а каски немецкие. Мы прикрепили, конечно, к гимнастеркам советские знаки различия, с нами начали работать политруки, а больше нового ничего не было. Многие из нас, конечно, не понимали, почему мы воюем не за свой дом, не за Эстонию, а отходим вглубь России. В общем, время тогда было такое.  

ВЗГЛЯД: Наверное, находились и те, кто дезертировал...

О.Ф.: А где их на фронте не было!

ВЗГЛЯД: Вас, если не ошибаюсь, ранили под Старой Руссой?

О.Ф.: Точно. В правую ногу, осколком. Лежал в госпитале в Костроме, а когда выздоровел и закончил курсы связистов, меня направили в 27-й отдельный батальон связи.

ВЗГЛЯД: Вы к тому времени уже хорошо говорили по-русски?

О.Ф.: Какое там! И понимал далеко не все, и сказать мало что мог. Чаще всего объяснялся жестами.

ВЗГЛЯД: Но ведь вы должны были обеспечивать бесперебойную связь штаба с подразделениями, так? Как же без языка-то?

О.Ф.: Ну, во-первых, я там такой был не один. Узбеки и казахи, что со мной служили, вообще ни слова по-русски не понимали. Во-вторых, нашей задачей было тянуть провода. Делать это приходилось и под обстрелами, и на минных полях.

Помню, однажды восстановил обрыв, иду обратно. Вдруг слышу из кустов: «Стой!» «Что такое?» – думаю. Остановился. А это, оказывается, саперы кричали: «Посмотри под ноги!» Я глянул – вокруг тоненькие проволочки... Те ребята меня с минного поля, конечно, вывели. Но это мне, считай, повезло. Пехота могла хоть в окопах укрываться, а мы-то нет. Поврежденную связь надо было восстанавливать, несмотря ни на что, а мы ведь воевали под Сталинградом – представляете, что там творилось?

ВЗГЛЯД: Мясорубка?

О.Ф.: Не то слово! Летом – ни одного дождя, а жара такая, что гимнастерки ломались. Мы же потели, не мылись, вот форма и просаливалась до того, что ткань не выдерживала. А сколько вшей у нас было! Время от времени всю нашу одежду забирали и сжигали. И стригли всех обязательно наголо.

Потом пришла зима, и грянули такие морозы, что руки не слушались. Правда, обмундирование нам выдавали теплое: хорошее нижнее белье, ватные штаны и куртки, шапки-ушанки, варежки. Но все равно толком было не согреться. Ночью же спали в окопах. Устроишься кое-как, шинелью прикроешься, шапку на уши натянешь, а ноги, чтобы не отмерзли, приходилось землей прикапывать. Так и дремали... 

ВЗГЛЯД: А как те морозы выдерживали немецкие солдаты, у которых были только тоненькая шинель и пилотка?

О.Ф.: Это да, одеты они были плохо. Ну так ведь война шла на выживание.

ВЗГЛЯД: Вы боялись смерти?

О.Ф.: Другого боялся. Все думал: а вдруг меня серьезно ранят, покалечат – что делать? Вернусь домой инвалидом, кто ж меня на работу-то возьмет? Я ведь был до войны матросом, мы ходили в море за рыбой, а кому без руки или без ноги буду на судне нужен? Но думай не думай, надо было держаться, все знали: или они нас, или мы их.

ВЗГЛЯД: Что с вами было после Сталинграда?

О.Ф.: Четыре месяца пролежал в госпитале, потом получил направление в Ростов-на-Дону, а мае 44-го меня как эстонца направили в эстонский стрелковый корпус.

ВЗГЛЯД: Но вы же не эстонец, а швед!

О.Ф.: Ну и что? Родился же в Эстонии, а по приказу всех уроженцев республик направляли в национальные части. Меня зачислили в 27-й стрелковый полк 7-й стрелковой Эстонской дивизии, но не связистом, а обычным стрелком. Боец – он же как собака, что прикажут, то и выполняет.  

ВЗГЛЯД: В эстонском корпусе вам было комфортнее, чем с русскими?

О.Ф.: Пожалуй, что и нет. Во всяком случае, русские офицеры мне нравились больше – они не ставили себя выше других, а у эстонцев такое было сплошь и рядом.

ВЗГЛЯД: Сегодня на Западе многие говорят, что решающую роль в победе над фашизмом сыграло открытие второго фронта. Вы тоже так считаете?

О.Ф.: Ну, вообще-то, мы этого ждали, хотя не сомневались, что и сами победим.

ВЗГЛЯД: Какими медалями вы были награждены?

О.Ф.: «За оборону Сталинграда» и «За победу над Германией».

ВЗГЛЯД: А в каком звании демобилизовались?

О.Ф.: Как ушел, так и вернулся обратно рядовым. Кстати, когда в 1943 году ввели погоны, все наши, кто помнил старое время, говорили, что форма стала похожа на царскую.

ВЗГЛЯД: Вас в 1945 году демобилизовали?

О.Ф.: В 1946-м. Когда вернулся домой, сразу начал ходить в море, тогда были большие уловы. И занимался я этим до 1949 года, пока мне не запретили рыбачить.

ВЗГЛЯД: Кто запретил? Почему?

О.Ф.: Не мне, конечно, одному. Всем шведам. А почему это сделали – понятно. Боялись, что уплывем в Швецию... Вот и пришлось устроиться работать маячником. Я проработал на маяке целых 55 лет.

ВЗГЛЯД: Это до какого же возраста вы работали?

О.Ф.: Так считайте: я родился в 1919-м, а на пенсию меня отправили в 2004-м...

ВЗГЛЯД: Можно только позавидовать! Скажите напоследок, господин Фриберг, вы вообще войну часто вспоминаете? Хочется рассказать о том, что пережили?

О.Ф.: Честно говоря, в последнее время – не очень...

..............