Можно верить или не верить в магию и святость Вавилова дола, но, по крайней мере, одно чудо, свершившееся в тех местах, бесспорно, ибо зафиксировано сухим языком милицейского протокола. Дата 18 июля 2001 года надолго останется в памяти сыщиков из города Балаково (Вавилов монастырь находится от него в 80 километрах). В этот день на порог милиции шагнул самый дерзкий авторитет города - Насыпкали Хасанов. На груди голове бандита красовались несколько икон и крестов. Кроме молитв, связно произносил он только одно: «Я пришел каяться в своих грехах». Об удивительном месте на Заволжья пишет «Наше время» .

С тех пор как в Самарской и Саратовской губерниях заговорили о таинственном подземном Вавиловом монастыре, сопернике Китеж-града, в пустынный, заросший лесом овраг под Балаково стали стекаться тысячи паломников. За последние несколько лет в тех местах было зафиксировано немало чудесных и даже почти паранормальных явлений.

Могила неизвестного монаха

В 1929 году в Вавилов дол пришли части ОГПУ. Церковь и входы в пещерный монастырь взорвали, часть иноков и старцев расстреляли на месте

Само название оврага – Вавилов дол, так же как и название одного из ближайших сел – Горелый гай, связано с именем и проделками одного из самых жестоких атаманов в Поволжье – некоего Вавилы. Его шайка обосновалась во времена царствия императора Петра I в лесу по течению реки Большой Иргиз. Разбойники грабили без разбору и купцов – торговцев солью, и местных крестьян. Дерзость и масштаб их «озорства» вынудили государя направить в те края войска. Выкуривая разбойников из логовищ, солдаты подожгли лес, порубили большую часть лихих людей, а сам Вавила был схвачен и ослеплен – «чтобы не видел он больше ни дорог, ни проезжих». После экзекуции Вавилу бросили умирать наедине с дикими зверями и лесным пожаром. Но, как гласит предание, сердца разбойника, потерявшего телесные очи, коснулась благодать. Спасаясь от огня, слепец вышел к дикому оврагу, на место своих будущих духовных подвигов. Близ ручья Вавила вырыл пещеру и оставшуюся жизнь посвятил покаянию, плачу и молитвам.

Прослышав об отшельнике, к нему начали приходить искатели строгой жизни. Пещер становилось все больше, и монахи соединили их галереями. Так возник пещерный монастырь. Вроде бы, еще сам Вавила заложил подземный храм, соединенный потаенными ходами с катакомбами монастыря. А в 1914 году на одном из холмов у оврага была построена Никольская церковь. Но она простояла недолго: в 1929 году в Вавилов дол пришли части ОГПУ (позже эта «организация» была известна как НКВД). Церковь и входы в пещерный монастырь взорвали, часть иноков и старцев расстреляли на месте.

Единицы ревностных христиан продолжали посещать монастырский родник и развалины церкви и проводить тайные богослужения. Однако с годами Вавилов дол приобрел славу места колдовского и страшного. И то сказать: над могилой старца Вавилы, которую нынче политкорректно называют «могилой неизвестного монаха», не раз видели сияние, из-под земли слышали пение невидимого хора, звон колоколов. В стенах оврага, якобы, замечали щели, откуда струился свет и доносился запах ладана. Существует поверье, что подземный монастырь тайно действует до сих пор, но населяют его исключительно святые, бессмертные монахи.

Из бандитов – в отшельники

Вавилов Дол. Колодец святителя Николая

Можно верить или не верить в магию и святость Вавилова дола, но, по крайней мере, одно чудо, свершившееся в тех местах, бесспорно, ибо зафиксировано сухим языком милицейского протокола. Дата 18 июля 2001 года надолго останется в памяти сыщиков из города Балаково (Вавилов дол находится от него в 80-ти километрах). В этот день на порог милиции шагнул самый «отмороженный» и дерзкий авторитет города – Насыпкали Хасанов. На голове бандита красовались деревянные четки, на груди – несколько икон и крестов. Кроме молитв, связно произносил он только одно: «Я – сын божий. Я пришел каяться в своих грехах».

Сам детдомовец, Хасанов в течение двенадцати лет возглавлял в Балаково группировку таких же, как он, бывших беспризорников. Главной чертой его характера оперативники отмечали «абсолютную несгибаемость». На совести парней из Хасановской ОПГ и лично Насыпкали Хасанова было не одно убийство. И вдруг он, мусульманин, вызубрил святые писания о Христе, православные молитвы и покрестился в храме, приняв имя Федор. Дальше – больше: новоявленный Федор выпустил из рук бразды правления криминальной группировкой, в том числе контроль над крупнейшим в Балаково рынком, и уехал на речку Иргиз жить в палатке, отшельником. Там он смиренно помогал прихожанам церкви села Малое Перекопное – чистил с куполов птичий помет. Потом ушел с крестным ходом в Вавилов дол. А потом беспощадный бандит Хасанов вышел на трассу, остановил машину ДПС и, встав на колени, попросил ошарашенного инспектора отвезти его в милицию – каяться.

Во время следствия Федор-Насыпкали сдал всех. На несколько недель балаковские, самарские и саратовские бандиты залегли на дно или разбежались из городов. Психиатрическая экспертиза показала, что Хасанов душевно здоров и вменяем. Приговор Федору Хасанову был 10 лет колонии. В последнем слове авторитет остался верен себе: «Хочу пожелать всем добра, счастья, вечной жизни. Самое главное, что Господь меня простил». Так переплелись судьбы разбойников Вавилы и Хасанова. Говорят, что случай с Хасановым – единственный за всю новейшую криминальную историю России.

«Слышен колокольный звон»

На середине пути к Вавилову долу меня догнали несколько бодрых женщин-паломниц. Одна из них, Валентина Пряхина, оказавшаяся местной, ивантеевской жительницей, на ходу просвещала приезжих: «Свекровь моя была великая молитвенница. И при коммунистах в Вавилов дол с сельчанами ходила, начиная с праздника Николы Весеннего и почти что до самого Покрова. Она рассказывала мне, как они в пещеру лазили: только ползком смогли пробраться. По земляным ступенькам спустились вниз и дальше полусогнувшись прошли. С восточной стороны пещеры, прямо в земляной стене, ниши были вырублены под иконы и под лампадку. С другой стороны – земляная лежанка, уступом из стены: листьями и мхом полуистлевшим покрыта. Небольшая пещерка».

Валентина уверенно подтвердила, что из-под земли часто слышен колокольный звон. «На том месте, где церковь стояла, – уточнила паломница. – Ухо ночью к земле приложишь и слышишь звон колоколов. Моя свекровь часто этот звон слышала. Но, наверное, не всем дано. Церковь-то ушла со своими колоколами под землю, а когда приблизится конец света, поднимется из земли, и в ней паломники будут молиться во спасение. Это одна из тех невидимых церквей, что сокрыты до времени – одна у нас, а другая в Китеж-граде».

Многие паломники уверяют, что встречали на чудотворном источнике в глубине оврага подземных монахов, но старались не вспугнуть их своими расспросами. Иные видели дверь в подножье горы, но считается, что она открывается только праведным.

Сам дол открылся неожиданно – большой лесной массив посреди степи, ниспадающий в овраг. На дне оврага уже собралась довольно оживленная компания паломников. Следуя некоему устоявшемуся обряду, люди потянулись к могиле «неизвестного монаха». Вечером же предстоял поход на холм «Афон», к дубовому кресту, обложенному камнями от фундамента взорванной церкви – слушать в полночь подземный звон и хоровое пение.

На горе народ устраивался вокруг креста поудобнее и замирал, прижимая уши к земле. Я также расчистил палые листья и прилег, правда, без особой надежды на успех. Вслушивался в сырую от росы землю минут десять, и тут услышал из-под земли слабый мелодичный перезвон, напоминающий по звуку не столько колокола церкви, сколько китайские трубочки. Те самые, что подвешивают над кроватками младенцев или на верандах дач. Что это? Журчание подземного ручья в карстовой пещере, или на самом деле колокольный звон?

Внизу, у родника, тихо беседовали две невидимые в темноте женщины. «Вот что я тут узрела несколько лет назад, какую радость: восход солнца, а оно играет и ликует несказанно, – рассказывала одна. – От солнца отходили розовые шары и объединялись в крест, а в другую сторону – голубые шары. Когда голубые шары отошли на малый крест, некоторые наши паломники увидели, что стоит Святитель Николай в светлом облачении, в митре, а по бокам от него два ангела. Я не сподобилась, грешная, не увидела».

Когда большинство гостей Вавилова дола расположилось в палатках на ночлег, кроме тех, что остались на «Афоне» на всю ночь читать молитвы, я побрел по черному оврагу в надежде увидеть светлые двери в его откосах. Увы. Только раз заметил цепочку огоньков, пошел было к ним, но это оказались запоздавшие богомольцы из Самары, бредущие гуськом, со свечами в пластиковых бутылях. Утром ни креста, ни Николая Святителя я тоже не увидел.