Очищение России от «эксплуататоров» стало историческим казусом

Не увидеть в тексте Декларации странностей может только тот, кто следует азбучному советскому подходу к истории: «Ленин великий нам путь озарил» и повел народы к социализму, отняв собственность у буржуазии. Но это крайне упрощенный взгляд на вещи. В реальности Ленин своеобразно относился к революции и даже осенью 1918 года продолжал твердить:

«Да, революция наша буржуазная... Это мы яснее ясного сознавали... никогда этой необходимой ступени исторического процесса ни перепрыгнуть, ни декретами отменить не пробовали».

Смотреть на этот вопрос иначе вождю мирового пролетариата не позволял марксизм. «Ни одна общественная формация не погибает раньше, чем разовьются все производительные силы, для которых она дает достаточно простора», – писал автор «Капитала». В России буржуазный этап к 1917 году явно не достиг уровня европейских стран, и в таких условиях революция могла быть только буржуазной.

Но что делать, если народные массы настроены социалистически, а буржуазия не способна завершить революционный процесс? Ленин нашел выход в том, чтобы взять власть и силами пролетарского правительства довести буржуазные преобразования до конца, тем самым подготовив почву для перехода к социализму. В этом смысле Военный коммунизм был не попыткой форсированного построения коммунизма (это с марксистской точки зрения вообще невозможно), а мобилизационной экономикой военного времени. Точно так же и НЭП 1920-х годов стал не отступлением от большевистской политики, а закономерным ее развитием.

Более того, до начала широкомасштабной Гражданской войны Ленин всеми силами противился национализации, и первые советские шаги в этом направлении оказались вынужденными. Так, банки стали государственными в связи с тотальной забастовкой кредитных организаций, дестабилизировавшей экономику. То же касалось брошенных хозяевами предприятий, а равно тех заводов и фабрик, которые довел до разорения стихийный рабочий контроль.

Ленин не отбирал предприятия у бывших владельцев, наоборот, вел с ними переговоры о возвращении и восстановлении производства. А представителю бакинских коммунистов, который поздней весной 1918 года привез на согласование в Москву принятый местным Советом декрет о национализации нефтяной отрасли, заявил:

«Спасибо, мы уже денационализировались. А кто у нас будет работать?.. А кто руководить-то будет?.. Нет, не можем, это значит погубить нефтяную промышленность».

Однако в Декларации прав трудящегося и эксплуатируемого народа, проект которой был написан лично Лениным, почему-то звучит программа форсированного построения социализма:

«Ставя своей основной задачей уничтожение всякой эксплуатации человека человеком, полное устранение деления общества на классы, беспощадное подавление эксплуататоров, установление социалистической организации общества и победу социализма во всех странах... Подтверждается советский закон о рабочем контроле как первый шаг к полному переходу фабрик, заводов, рудников... (и т.д. – прим. ВЗГЛЯД) в собственность Советской Рабоче-Крестьянской Республики».

Эти очевидные противоречия объясняются тем, что изначально Декларация была адресована Учредительному собранию. В силу специфики самой идеи созыва УС велик был шанс, что оно вновь предпримет попытку передать власть Временному правительству, сделав его уже постоянным. Собственно, Временное правительство вело активную подготовку именно к этому, разработав для УС и формы предполагаемых законов, и структуру новой власти, и даже конституционный проект. Предполагалось, что Собрание просто утвердит эти документы, легитимировав сложившуюся систему своим авторитетом народных избранников.

Оказавшись у власти, большевики пошли аналогичным путем. С той лишь разницей, что времени у них было гораздо меньше. Уже перед самым созывом УС Советы предприняли попытку реализовать собственную стратегию его контроля, сведя полномочия Собрания к легитимации уже действующей власти. Не будь обстановка в стране столь напряженной, кто знает – возможно, эти планы удалось бы реализовать. Но в реальности цейтнот не давал шанса для тонкой политической игры, и Декларация была вынесена на рассмотрение УС без предварительной подготовки. Она начиналась со строк «Россия объявляется Республикой Советов Рабочих, Солдатских и Крестьянских Депутатов. Вся власть в центре и на местах принадлежит этим Советам».

На эту тему
• Реальная история Гражданской войны принесена в жертву политике
• Версия об «украденной у России победе» в Первой мировой не учитывает важных обстоятельств
• Буржуазия получила власть из рук «восставших зверей» и мечтала о пулемете

Решение о республиканском строе в России было принято еще Временным правительством, а о переходе всей власти к Советам заявлено на Втором всероссийском съезде Советов в октябре 1917-го. Единственный смысл декларировать эти моменты еще раз – утверждение их Учредительным собранием.

Аналогичным образом обстояли дела с пунктами о социализации земли и о мире – соответствующие декреты были приняты в октябре и являлись действующими. Учредительному собранию предлагалось просто солидаризироваться с уже принятыми решениями Советской власти, чтобы не проходить один и тот же путь по кругу. В том числе признать уже свершившуюся национализацию банков и советский закон о рабочем контроле (который стихийный рабочий контроль как раз сворачивал), а также еще раз подтвердить свою приверженность праву на самоопределение народов, согласившись с уже свершившимся признанием независимости Финляндии.

При этом полная национализация фабрик, заводов, рудников, транспорта и т.д. была отнесена в неопределенное будущее.

Но главным в Декларации было другое. «Учредительное собрание полагает, что теперь, в момент решительной борьбы народа с его эксплуататорами, эксплуататорам не может быть места ни в одном из органов власти». Именно под такой формулировкой было предложено подписаться депутатам УС из социалистических партий, которые однажды уже передали власть буржуазии в феврале 1917 года. По итогам межпартийной борьбы в среде марксистов Советы решили поставить в этом вопросе окончательную точку.

А в качестве завершающего штриха УС должно было утвердить следующее положение: «Поддерживая Советскую власть и декреты Совета Народных Комиссаров, Учредительное собрание признает, что его задачи исчерпываются общей разработкой коренных оснований социалистического переустройства общества». То есть отойти в сторону.

Таким образом, Декларация прав трудящегося и эксплуатируемого народа не являлась ни конституционным актом, ни декларацией прав. Она была предложением к эсеро-меньшевистскому большинству Учредительного собрания признать верность большевистского курса, пролетарскую власть и ее декреты.

Собрание отказалось одобрить Декларацию. Его судьба известна. А большевикам пришлось искать другие формы получения народной поддержки своим тезисам – документ был вынесен на обсуждение съезда Советов, где и был принят.

Таков исторический казус – текст, подготовленный Лениным для УС в качестве предложения о партийном примирении, вошел в историю как текст, оформленный от имени III Съезда Советов. Все упоминания УС из него убраны, и теперь уже III Съезд постановлял, признавал и соглашался. В том числе и с пунктом о недопустимости передачи власти буржуазии, что явно не имело к нему ни малейшего отношения.

Революция оставила нам много документов, буквальное прочтение которых способно породить неверные интерпретации тех или иных событий и политических мотивов. Декларация прав трудящегося и эксплуатируемого народа – один из них. Понять его истинный смысл можно, лишь погрузившись в контекст эпохи, споров о которой нам хватит еще на век вперед.