
Джордано Бруно – настоящее лицо нашего века, идеальное его выражение. Странно, что он не стал иконой современных европейских левых. Хотя не факт, что большинство из них вообще знают, кто это.
18 комментариевДжордано Бруно – настоящее лицо нашего века, идеальное его выражение. Странно, что он не стал иконой современных европейских левых. Хотя не факт, что большинство из них вообще знают, кто это.
18 комментариевУходит идеологическое противостояние и настойчивое желание принудить всех к гей-парадам и «смене пола». Консервативная Америка будет гораздо менее склонна лезть во внутренние дела других стран. Это уже хорошо.
4 комментарияПокидая Россию, червь кричала изо всех сил: «Мы – культура, и у вас не будет другой!». Но прошло три года – и слухи о смерти культуры оказались преувеличены. Новая культура уже на пороге.
26 комментариевЕвропу ждут свои «крымские» референдумы
Назначенный на 16 марта референдум о статусе Крыма вызывает резко негативную реакцию большинства стран Запада. Незаконное, нелегитимное – подобные эпитеты применяются по отношению к предстоящему голосованию жителей полуострова. Между тем именно поддержка Западом нелегитимной власти в Киеве и делает референдум возможным – ведь власти Крыма не признают законность нынешнего украинского правительства и отказываются вести с ним переговоры.
Если бы в Мадриде в результате военного переворота пришли к власти люди, выступающие за испанизацию Каталонии или Страны басков, – односторонний выход этих автономий из испанского королевства не заставил бы себя ждать
Вместо того чтобы подтолкнуть нынешних правителей Украины к возвращению в конституционное русло и созданию коалиционного правительства с участием всех политических сил и регионов, Запад всячески пытается укрепить пришедших к власти в Киеве временщиков, тем самым фактически провоцируя распад Украины. У Запада есть и еще один повод выступать против крымского референдума: во многих странах НАТО проблема территориальной целостности стоит более чем остро. Причем сторонники отделения тоже собираются провести референдумы – и помешать им становится все сложнее. При этом в выгодных для себя случаях Запад использует инструмент референдума в полной мере.
За последние годы несколько государств образовались в результате референдумов – и в тех случаях, когда это отвечало воле западных держав, вопросов о правомочности отделения части территории не возникало.
Еще в 1999 году в Восточном Тиморе, бывшей португальской колонии, которую Индонезия заняла в 1975 году и считала своей провинцией, под давлением ООН прошел референдум, на котором 75% жителей высказались за независимость. И спустя три года Восточный Тимор стал независимым государством.
А в 2011 году от Судана отделился Южный Судан – тоже по результатам референдума, согласие на который центральные власти дали под давлением т. н. мирового сообщества. Ни Тимору, ни Южному Судану независимость не принесла особых выгод – смута как внутри этих государств, так и в их отношениях с теми странами, от которых они отделились, продолжается.
В Европе в этом столетии было одно отделение – Черногория вышла из союза с Сербией, то есть того, что еще оставалось от Югославии. Это произошло уже после того, как НАТО фактически насильно отделило от Югославии Косово, устроив ради этого двухмесячные бомбежки суверенной балканской страны. У Косово не было проблем с признанием на Западе, в отличие от другого отделившегося европейского государства – Приднестровской Республики.
В 1992 году Приднестровье вышло из состава Молдавии, ставшей самостоятельной после распада СССР. Дальнейшие референдумы подтверждали суверенный статус Приднестровья и его курс на воссоединение с Россией, но Тирасполь так и остался непризнанным государством. Воля жителей Абхазии и Южной Осетии, еще до войны 2008 года высказывавшихся на референдумах за независимость своих государств, также не считалась чем-то достойным внимания.
То есть референдум Запад признавал тогда, когда ему это было выгодно, и игнорировал в остальных случаях. Согласие правительства страны, от которой планировали получить независимость те или иные территории, Запад добывал самыми разными путями – от военных действий до санкций и выкручивания рук. При этом Приднестровье, Южная Осетия и Абхазия, отделившиеся от стран, которые сами образовались в результате распада СССР, не признавались Западом, потому что все они стремились к союзу или воссоединению с Россией (которая не шла на их одностороннее признание, не желая ссориться с Западом, пока дело не дошло до военной попытки Грузии вернуть себе контроль над Южной Осетией).
В случае с Крымом, который в условиях отсутствия легитимной власти в Киеве и угрозы своей безопасности решил самоопределиться и взял курс на восстановление самостоятельности (в Симферополе во вторник приняли декларацию о независимости) и последующее воссоединение с Россией (чему и будет посвящен референдум 16 марта), Запад также не будет признавать законности его действий. Но важно не то, что думают жители Вашингтона и Брюсселя, а то, как настроено население Крыма.
С чем столкнулась сегодня автономия? В Киеве произошел переворот, новая власть не имеет легитимности ни в глазах свергнутого главы государства Януковича, ни для жителей Крыма, ни для соседней России. И главное – новая власть настроена откровенно националистически, а значит, языковой и национальной самобытности полуострова угрожает реальная опасность. Отделение и просьба о вхождении в Россию в этих условиях становятся способом самообороны. Можно представить себе, что случилось бы, если бы, например, в Мадриде в результате военного переворота пришли к власти люди, выступающие за испанизацию Каталонии или Страны басков, – односторонний выход этих автономий из испанского королевства не заставил бы себя ждать. Впрочем, даже в мирных обстоятельствах в целом ряде стран Запада сепаратистские тенденции становятся все сильнее.
Уже много десятилетий выступает за независимость от Канады Квебек. Англоязычная федерация не устраивает франкоговорящую провинцию – еще в 60-е годы президент «Родины-матери» генерал де Голль приветствовал жителей Монреаля возгласом «Да здравствует свободный Квебек!». Первый референдум, прошедший в 1980 году, сторонники независимости проиграли – «за» высказались лишь 40% проголосовавших. На втором референдуме, в 1995 году, голоса разделились практически поровну: 49,42% «за» и 50,58% «против».
Остаться в составе Канады тогда помогли голоса эскимосов и индейцев, не желавших расставаться с английской короной, – они даже устроили свои собственные референдумы накануне общеквебекского голосования. Пока что потомки французских и английских переселенцев живут в единой Канаде, и доля сторонников независимости вроде бы даже слегка уменьшилась – по прошлогодним опросам, только 42% населения Квебека выступают за отделение. О новом референдуме речь пока что не идет.
Но если в новом свете от Елизаветы Второй хотят отделится французы, то на самом маленьком острове отгородиться пытаются шотландцы. Все три века нахождения в едином государстве с Англией горцы не забывали о девяти веках своей независимости, а в последние 100 лет движение за автономизацию приобрело и политические формы. Для начала шотландцам нужно было добиться возрождения собственного парламента – и это получилось у них только со второй попытки: итоги высказавшего за это референдума 1979 года не были признаны Лондоном (из-за недостаточной высокой явки), так что парламент был создан только по итогам голосования 1997 года. Через 10 лет после этого встал вопрос о полной независимости – первоначально сепаратисты планировали его на 2010 год, но потом Лондон все-таки смог помешать назначению референдума.
Но сдерживать требования предоставления независимости Шотландии тем труднее, чем дальше заходит процесс евроинтеграции: зачем жить под нелюбимым Лондоном, когда можно напрямую войти в единую Европу? К тому же сторонники независимости из Шотландской народной партии набирали все больше голосов на местных парламентских выборах, и в 2012 году центральное правительство все-таки было вынуждено пойти на соглашение с Эдинбургом о назначении референдума на 18 сентября 2014 года. В случае успеха референдума независимость Шотландии может быть провозглашена уже в марте 2016 года.
Скорее всего, в Лондоне решили, что в их же интересах больше не затягивать с референдумом – пока еще сторонники сохранения единого королевства находятся в большинстве. Если им удастся выиграть, то следующий референдум вряд ли пройдет в ближайшие 20 лет – как говорят в Великобритании, такая возможность должна быть одна на поколение. Но предсказать его результаты сейчас, за полгода до проведения, все-таки невозможно – опросы не дают никакой внятной динамики и показывают очень большой разброс. Например, на конец февраля этого года за независимость высказывались 35%, против – 53%, а 12% не определились. При этом в течение месяца количество сторонников самостоятельности колебалось от 29% до 38%, число противников менялось от 42% до 57%, а доля неопределившихся – от 11% до 29%.
![]() Митинг за независимость Каталонии (Фото: Reuters) |
В любом случае сентябрь станет для Соединенного Королевства временем самого большого испытания за последние 70 лет. В случае развода двух стран им предстоит как выяснить финансовые отношения между собой (останется ли у них единая валюта – фунт стерлингов), так и урегулировать проблему членства Шотландии в международных организациях – Эдинбург собирается вступить в ЕС и НАТО. Лондон делает все для того, чтобы не допустить победы сторонников независимости, премьер Кэмерон приводит даже такой аргумент: «Будучи частью Соединенного Королевства, Шотландия останется частью влиятельного игрока на международной арене». Хотя как раз нежелание быть таким игроком – и нести все связанные с этим риски, в том числе и обладать ядерным оружием, – тем более игроком все более и более слабеющим, и толкает Шотландию к отделению.
Если шансы сохранить Шотландию в ближайшие 20 лет у английской королевской семьи достаточно велики, то испанская монархия рискует потерять Каталонию уже в ближайшие годы. Каталонцы пытались выйти из Испании в 1871 году, провозглашали независимость и в 30-е годы, а все последние годы на фоне все той же евроинтеграции их требования звучат все громче.
Год назад парламент Каталонии даже провозгласил регион «суверенным политическим и правовым субъектом в составе Испании» – и хотя это решение отменил испанский конституционный суд, Барселона не намерена отказываться от борьбы. В этом году запланирован референдум об отделении самого богатого региона Испании, результаты которого Мадрид не намерен признавать. Пока что в автономной области не было общих референдумов – в 2009–2010 годах прошли лишь консультативные голосования во многих муниципалитетах, в которых приняли участие около 30% жителей Каталонии, 94% из которых высказались за независимость. Согласно опросам, сейчас количество сторонников и противников независимости примерно одинаково.
В случае победы на референдуме сторонников независимости Мадрид вряд ли сможет долго упорствовать в своем непризнании его результатов. А признание независимости Каталонской Республики может стать лишь первым шагом к развалу королевства – несомненно, вырастут сепаратистские настроения в другом богатом регионе – в Стране басков, где в 2008 году уже был отменен референдум о начале переговоров с Мадридом о праве баскского народа на самоопределение. Пока что только четверть населения автономии выступает за независимость, а еще треть высказывается за повышение статуса и федерализацию Испании.
Рано или поздно референдум вполне может положить конец существованию и другой монархии, уже имеющей федеративное устройство, – Бельгии. Развод бедных валлонов и богатых фламандцев (фактически французов и голландцев) может стать выходом из долгого кризиса этого искусственно образованного в 1830 году королевства. Но пока что в Бельгии пытаются сохранить единство – как и в Италии, которая стала единым государством всего полтора века назад. Для Рима наибольшую проблему тоже представляют богатые провинции – северные. Сепаратисты из «Лиги Севера», возглавляемой Умберто Босси, еще в 1996 году провозгласили независимость республики Падания, что, впрочем, было чисто пропагандистским шагом. Сейчас лига выступает за федерализацию Италии, чтобы платить меньше налогов в Рим. При этом в северных провинциях: Венето, Ломбардии и Пьемонте, – согласно опросам 2011 года, за выход из Италии высказывались соответственно до 55%, 46% и 37% опрошенных.
Государственное устройство Европы никогда не было устойчивым – и распад СССР вместе с крушением коммунистического проекта в Восточной Европе стал лишь одним из эпизодов передела европейского пространства. Объединение Германии, распад Чехословакии и Югославии уже вроде бы ушли в прошлое, хотя как минимум одно из новообразованных государств – Босния и Герцеговина – явно нежизнеспособно. Ускорение политического аспекта евроинтеграции усиливает сепаратистские тенденции в целом ряде европейских стран, так что референдумы как способ раздела народов и стран будут применяться в Европе все чаще и чаще. При этом европейские элиты будут стремиться к максимально мирному и спокойному разводу – так, чтобы это ни в коей мере не повредило общей управляемости Евросоюзом. Какая для Брюсселя разница, входит в ЕС Испания или Испания и Каталония? Все равно у них останутся общие европейские координирующие и управляющие структуры и центры – финансовые, оборонные, внешнеполитические, – которые уже сложились и от которых никто из сепаратистов не собирается отказываться.
В случае с Украиной речь идет совершенно о другом процессе – образовавшееся в результате развала СССР несамостоятельное государство попытались насильно пристегнуть к атлантическому миру. В результате мятежа и переворота оно треснуло и начало разваливаться. Крым, никогда не считавший себя частью Украины, воспользовался случаем для того, чтобы самоопределиться, – перспектива стать в скором времени базой НАТО русских людей на полуострове категорически не устраивает. Станет ли его пример заразительным для других частей Малороссии, мы увидим уже в ближайшее время.