Американские и британские структуры по всему миру где-то тайно, а где-то и вполне явно финансируют НКО, которые занимаются популяризацией темы «нацбилдинга». В России это не очень заметно, так как подобные НКО здесь давно прикрыли.
Но по другим странам эта активность отлично видна. В каких-то государствах это завязано на «деколонизацию», в каких-то приправлено либерализмом. Но как бы то ни было, нацстроительство является основой «англо-саксонской» пропаганды. При этом ни Великобритания, ни США этот самый «нацбилдинг» сами не прошли и даже не собираются этого делать.
Считаем ли мы, что Америка и Англия бескорыстно заботятся о счастье народов по всему миру? Я, конечно, знаю некоторое количество простаков, которые до сих пор в этом убеждены, но их ряды в последние десятилетия как-то поредели. Если «партнеры» так активно финансируют тему «национального строительства», значит, это работает в конечном итоге на их интересы.
Как и во всех остальных случаях, чтобы понять явление, надо дать ему четкое определение. Что такое нация? Придется начать издалека. Есть такая вещь, как первичная, вторичная и третичная идентичности. Вы спрашиваете человека: «Кто ты такой в первую очередь?» Ответ – это и есть его первичная, или базовая, идентичность. Дальше вопрос: «Кто ты еще?» Так же и в третий раз (не исключаются четвертый, пятый – и так до бесконечности). Так вы узнаете вторичную и третичную идентичности.
На протяжении столетий базовой идентичностью у сотен миллионов людей была их религиозная конфессия. Вторичной – принадлежность к определенному клану, группе, иерархии, в которой человек занимал какое-то место. Мужик, например, относился к клану своего барина. А барон относился к «вертикали» короля, которому он служил. И третичной была профессия или сословие. Никаких наций не было в помине. Даже ничего близкого. Нация – это, вопреки распространенным представлениям, явление новое. По сути, оно окончательно оформилось только в XIX веке.
Это легко доказать. Берем какую-нибудь Екатерину Вторую, которую в действительности звали София Августа Фредерика Ангальт-Цербстская. Никто не сомневался в ее легитимности. Потому что: 1) она перешла в православие; 2) по иерархии была второй после своего мужа, пока не скинула его; 3) по профессии была императрицей. То же и с татарскими мурзами, которые составляли чуть ли не половину русских дворянских фамилий. Все, что от них потребовалось для продолжения карьеры после покорения и включения в новообразованную империю, – перейти в православие.
Так что же такое нация? Вот вам пример. Франция, 1863 год. Вы подходите к прохожему и спрашиваете его: «Кто ты?» Он говорит, что он бургундец. Кто-то, возможно, ответит, что он католик. В этом году была проведена перепись, которая установила, что из почти 38 млн жителей Франции 7,5 млн не знают французского. Остальные говорят на самых разных диалектах, не всегда друг друга понимая. Теперь перескакиваем в 1913 год. Нет больше никакой Бургундии, Нормандии, Шампани или Прованса. Все теперь поголовно французы, за исключением корсиканцев, которые отсиделись на острове. Все говорят на одном парижском диалекте с легкими региональными различиями. Никаких больше бургундцев! Вот это и называется национальным строительством. Когда в обществе у всех одна, написанная в паспорте, идентичность.
Как французы этого добились? Прежде всего через школу. Увольнение учителей, если они хоть раз произнесут местное словечко. Все преподавание строго на парижском диалекте. Никаких отличий в программе по всей стране. Государство общается с тобой тоже только на парижском французском. Через три поколения удалось достичь полного единообразия, все приведены к общему знаменателю. Казалось бы, успех. Но когда Франция стала пытаться распространять потихоньку тот же опыт на Алжир, который воспринимался как заморская территория, а не колония, началась жесточайшая, в сути своей гражданская, война. Ответьте честно: сильно ли была успешна Франция после того, как превратилась в нацию?
Франция – это пример нацбилдинга медленного, почти без насилия. Есть примеры быстрого. Османская империя. Столетиями в ней жили представители сотен этносов, множества вероисповеданий. Да, не без проблем и трудностей, но как-то находили способы сосуществовать. А потом Османская империя превратилась в Турцию. По сути, однажды было объявлено, что с завтрашнего дня все – турки. Кто не согласен, добро пожаловать на выход. Кто не выедет, будет убит. Дальше началась резня. Появились криптоармяне и криптогреки. То есть люди, которые притворяются турками и в документах у них так написано, но тайно они продолжают себя считать кем-то иным. Ну а Мустафа Кемаль, вообще-то албанец, стал «отцом турок», Ататюрком. После 80 лет жизни в национальной парадигме, как известно, жителей Турции стало тянуть обратно в ислам, на чем и сыграл Тайип Реджеп Эрдоган. Они устали быть нацией. Считать ли подобный опыт успешным?
Ну и самый хрестоматийный пример стремительного нацбилдинга – Германия 30-х годов прошлого века. Германия подотстала от соседей в формировании национального государства, решила поднажать, поддать газу. С присущей тогда еще немцам педантичностью они начали причесывать всех под одну гребенку. И задымились трубы Бухенвальда, заработали камеры Освенцима. Таким образом обнажилась суть явления. Слова «национальный», «националистический», «нацистский» совсем недаром являются однокоренными.
Заманчивость нацбилдинга по-своему понятна. Кажется логичным, что если все станут одинаковыми, то в обществе исчезнет поле для конфликтов. Но это самообман. Чем сложнее общество, тем оно продуктивнее. Переход к нации – это в действительности регресс. Это возврат в первобытные времена, когда мораль распространялась только на «своих», а с «чужими» можно было обходиться как угодно – они же не люди. Эти первобытные порядки предполагали минимум контактов с «чужими». Разве что обмен молодыми женщинами, а на позднем этапе осторожную торговлю.
Сторонники наций говорят, что от дикарей их отличает то, что нация строится не на кровном родстве, а на общности культуры. Которая к тому же должна быть письменной, а не устной. Почувствуйте, что называется, разницу! Это выглядит как довольно жалкое упражнение в софистике. Право на жизнь имеют только те, у кого есть письменная культура. Приехали.
Какова альтернатива? Есть вариант империи. Как устроены империи, рассказывать долго, для этого нужна отдельная статья. Но одно точно: империя – это не нация. Это нечто вообще другое, довольно хрупкая конструкция, требующая постоянной подкрутки и подстройки. Однако этот вариант намного-намного лучше. Превращение империи в нацию всегда сопровождается потерей территорий и кровопролитием.
Есть также вариант идеократии. Хороший пример такого рода – положение папы римского и церкви в Европе до Тридцатилетней войны. Устроено это так. Реальной властью над умами на территории обладает некий орден. Поступая в этот орден, человек лишается своего этноса, племени. У него остается только служение ордену. На местах как бы правят герцоги, короли. Но все критически важные вопросы завязаны на орден. Герцог, король, кто угодно еще с любым титулом не обладает абсолютной властью.
- Вступление в НАТО отвращает шведов от службы в армии
- Глава НОМ призвал не допустить националистическую и мигрантофобную риторику на выборах
- Иноагенты и «грантоеды» стали главной ценностью киевского режима
У нас тоже есть короткий и не вполне удачный эксперимент, когда использовалась такая модель. Российская империя развалилась на части за считаные месяцы весны 1917 года. Когда позже Ленин собирал территории обратно, он предлагал всем тот же принцип, что у папы. Все тело государства пронизано коммунистами – людьми прежде всего идеологически прокачанными. Кто они по этническому происхождению – вопрос сто десятый. Они высшая каста, могут перемещаться в любой конец СССР, направляя развитие территорий. В республиках же есть свои этнически окрашенные исполнительные органы. Но все они под компартией, орденом и его тамплиерами из ЧК. В силу разных причин Сталин откатил систему управления обратно к имперскому принципу. На то были веские основания в тот момент. Но, возможно, стоит попробовать еще раз. Во всяком случае в 1920-е только благодаря такому подходу удалось частично пересобрать территорию.
И в любом случае любая модель лучше, чем нация.
Вернемся к нашим спонсорам нацбилдинга по всему земному шару. Был проведен опрос на тему того, кем себя считают жители острова Великобритания. Только несколько миллионов, в основном мигранты, живущие в Лондоне, обозначили себя как британцы. Остальные говорят, что они англичане, валлийцы, шотландцы, кто угодно еще, но только не британцы. То же и с языком. Чтобы убедиться, достаточно посмотреть ролик, где ирландцы пытаются куда-то уехать на лифте с голосовым управлением. В этой стране даже близко нет ничего подобного нации. Какие-то процессы ее зарождения начались при Кромвеле, но были очень быстро свернуты. При этом королевство популяризует своего супергероя Лоуренса Аравийского, который немало сделал, чтобы ускорить гибель Османской империи. По итогам Британия получила под свой контроль Суэцкий канал, объявила Египет протекторатом и начала добывать нефть в Аравии. Стоит это осмыслить.
