В чем секрет венгерской аномалии

Было бы неправильно думать, что единственный мотив постоянной фронды Венгрии в отношениях с Европейским союзом – это желание выбить для себя уступки путем постоянных «разменов» и мелкого шантажа. Нам, конечно, весьма симпатична именно такая версия, когда речь идет о странах, доставляющих коллективному Западу головную боль, оставаясь формально в его уже не очень стройных рядах. 

В России даже иногда восхищаются тем, как ведут себя Виктор Орбан или, например, Реджеп Эрдоган, видят в них почти идеал ловкой и предельно циничной политики. Принято считать, что способность этих лидеров держать позиции в отношениях с более сильными партнерами обусловлена исключительно их дипломатическими качествами. 

Но не стоит путать причины и следствия: Венгрия может вести себя самостоятельно внутри Евросоюза только потому, что сохранила суверенитет и национально ориентированную элиту. В других малых и средних странах ЕС или НАТО государственные деятели часто намного более циничны и склонны к торгу. Однако они несамостоятельны по определению, как несвободны их государства в выборе путей развития или конкретных решений. Поэтому на первом месте, конечно, не дипломатическое мастерство, а фундамент, на котором оно основано. 

Это и формирует содержание венгерской в данном случае аномалии – страна остается одной из немногих, кто смог сохранить сравнительную автономность политической системы даже находясь внутри коллективного Запада. Те, кто правит в Венгрии, не видят свое будущее в советах директоров американских фондов или на чиновничьих должностях Евросоюза, что является мечтой жизни для любого главы правительства в какой-нибудь Литве, Болгарии или Эстонии. То есть все просто: Венгрия, в отличие от остальных малых и средних стран Европы, управляется изнутри, а не извне.  

Есть, правда, еще Польша, где у власти также вполне национально ориентированные кадры. Варшава бодро ругается с Брюсселем, Берлином и Парижем по поводу своих ограничений на пропаганду нетрадиционных отношений или нежелания принимать мигрантов. Но эта страна хоть как-то контролируется Великобританией и США. Кроме того, исторически обусловленная ненависть к России и Германии является в польском случае настолько мощным культурным феноменом, что полностью подчиняет себе всю внешнеполитическую деятельность государства.

Что позволило именно Венгрии оказаться исключением в среде безликих и бесполых стран единой Европы? В первую очередь собственная история, где сочетаются яркие победы и жестокие поражения. Отвоеванная у турок австрийцами в конце XVII века, Венгрия стала частью империи Габсбургов, но постоянно доставляла им беспокойство. Венгерское восстание 1848–1849 годов было с трудом подавлено силами всех провинций империи и при деятельном участии русского экспедиционного корпуса. Во Второй мировой войне Венгрия воевала на стороне гитлеровской Германии. В период холодной войны именно там произошло самое серьезное по своей ожесточенности восстание против дружественного СССР правительства. Венгры вообще одна из европейских наций, с которыми за последние 200 лет русские сталкивались на поле боя наиболее часто. Наверное, поэтому у них нет комплексов в отношении России, свойственных менее удачливым полякам, чехам или жителям прибалтийских республик бывшего СССР.

Венгерские события 1956 года хоть и завершились военной победой Советской армии и венгерских коммунистов, но стали уроком, после которого в этой стране уже никогда гайки не закручивались так мощно, как в остальных государствах Варшавского договора. Венгрия вплоть до падения коммунистического режима в 1989 году по праву называлась «самым веселым бараком» социалистического лагеря. Современная венгерская элита сформировалась на культурной основе антисоветского восстания, к этой же категории политиков принадлежит премьер Виктор Орбан. Он сам впервые вышел на большую политическую сцену в 1988 году, когда произошло перезахоронение останков премьера Имре Надя, казненного после событий 1956 года. 

Окончательно Орбан и возглавляемая им консервативная партия «Фидес» приходят к власти в 2010 году и с тех пор бессменно остаются у руля венгерского государства. На всем протяжении своего правления Орбан придерживается политики, ограничивающей внешнее влияние на венгерскую экономику и особенно на общество. На Западе принято называть эту политику популистской. Именно так называют всех, кто не способствует гармоничному встраиванию своих стран в пищевые цепочки, возглавляемые на глобальном уровне США, а в более скромных рамках европейской интеграции – Германией. В современной Европе все наоборот, и популизм – это желание самим управлять своими делами, а вовсе не миллиардные дотации, которыми германское правительство ежегодно заливает собственную экономику и домохозяйства.

Однако для американцев Венгрия слишком мала и неинтересна с точки зрения геополитического положения. Даже отказ Будапешта пропускать через свою территорию вооружения для украинских властей весной 2022 года не менял ничего: под рукой есть готовые на все Польша, Словакия или Румыния. А вот для Европейского союза поведение Венгрии уже много лет является головной болью. Правда, сами Германия или Франция не стремятся публично конфликтовать с венгерскими партнерами, как они это делают, например, с поляками. 

Для этого у них есть Брюссель, традиционно сражающийся с Будапештом по поводу несоответствия Венгрии условным европейским требованиям в области государственного управления или прав различных меньшинств. Представители Европейской комиссии регулярно грозят венгерскому правительству тем, что страна не получит причитающиеся ей средства из европейских фондов. И с не меньшей регулярностью идут на уступки, поскольку не имеющая национальных корней бюрократия и вообще власть так устроена – она наступает только тогда, когда не получает должного отпора. 

Спору нет, Венгрия не может изменить безумную политику Евросоюза в отношении, например, России. Она, собственно говоря, никогда и не пыталась это сделать – начиная с первой конфронтации вокруг Украины венгерские представители в ЕС последовательно голосуют за новые санкции в отношении Москвы. В постоянных конфликтах с Брюсселем венгерские власти Россия вообще интересует мало, как и ее интересы. Поэтому думать, что здесь мы могли бы обрести союзника, или по меньшей мере влиятельного партнера внутри Европы, было бы преувеличением. Это же касается и других политических сил в ЕС, которые выступают против традиционных элит с их нетрадиционными ценностями. 

Так что совпадение венгерских интересов с российскими в каком-то смысле сиюминутно. И не нужно ожидать, что Будапешт станет посредником в конфликте Россия – Запад или сможет оказать влияние на поведение Киева. Хотя Венгрия и вносит какой-то вклад в то, чтобы на Украине перестали гибнуть люди: в числе компаний, вовлеченных в поставки украинским властям вооружений и техники, нет ни одной венгерской. Такое вроде бы маленькое, но в реальности значительное проявление независимости также является следствием особого положения Венгрии внутри западного сообщества государств. И можно сказать, что наше сиюминутное совпадение интересов в действительности отражает их фундаментальную близость – мы все боремся за сохранение своего суверенитета. В этом смысле Венгрия, оставаясь участником НАТО и Евросоюза, также принадлежит сейчас к Мировому большинству – подавляющему количеству стран мира, которые дружественны России просто потому, что не хотят полностью подчиняться ее противникам.