Коронавирус занял наши умы: основы пирамиды Маслоу впервые лет за двадцать сотрясаются так основательно. Стадии отрицания, гнева, торга, депрессии и принятия все проходят с разной скоростью и в зависимости от положения дел в их странах. Хотя по своим последствиям для экономики лечение имеет все шансы оказаться страшнее болезни, попасть в число малого, но печального процента невезунчиков на ИВЛ не хочется никому.
Мы до сих пор не можем быть уверены в том, что эпидемия началась с Китая, где открыли штамм вируса; вполне возможно, что с этой заразой мы некоторое время уже сосуществовали, пока нам не сказали, что так жить нельзя (по крайней мере, на это намекают и прошлогодние вспышки пневмоний). А когда оказалось, что так жить нельзя, выяснилось, что жить по-другому мы не готовы. Реальность меняется куда скорее нас.
Этот феномен можно изучать и по совершенно другим сюжетам: скажем, когда СССР рухнул, мы по инерции еще судорожно пытались цепляться за его обломки (а многие пытаются и сейчас). История нужна не для того, чтобы жить прошлым, а для того, чтобы извлекать из него уроки. Хотя и уроки урокам рознь: сексуальный харрасмент на Западе был до поры до времени в порядке вещей, а потом внезапно оказался преступным, породив жуткий «новый порядок» в межгендерных коммуникациях.
Любое насилие над личностью омерзительно, но обычным для прогрессивного человечества образом борьба за справедливость в глобальном масштабе оборачивается насилием еще худшим. Что можно наблюдать на примере практически всех революций: к сожалению, никакое царство на справедливости не строится, а механизмы власти у каждого одни и те же. Так что вопрос оказывается лишь в идеологическом оформлении очередного аппарата насилия: хотели как лучше? Нате!
Единственная мысль, которая в связи с известной мудростью В. С. Черномырдина возникает по этому поводу – «чтобы не получалось как всегда, не надо хотеть как лучше». Обустраивать надо собственную жизнь, а не счастье человечества. А пока наши люди решают глобальные вопросы (например, нужен стране карантин или нет), они дружно отправляются на шашлыки и в результате – так же дружно – в инфекционные больницы.
С коронавирусом почти ничего еще не понятно, и даже работающие через раз тесты никакой ясности не вносят. Хотя довольно очевидно, что попасть в больницу на пике заболевания не сулит никакой радости, человек все равно знает, как лучше и как надо. Если запасаться продуктами ему велит генетическая память, то не высовываться – в данном случае – оказывается мудростью совершенно недоступной, хотя в других (скажем, побороться с несправедливостью на работе) используется им на всю катушку.
Мы, конечно, уже далеко ушли от чумных бунтов, но алгоритмы нашего поведения мало отличаются от средневековых. Даже интеллигентные люди большей частью убеждены, что знают, как надо, когда речь идет о политике и экономике (не говоря уже о медицине), хотя в своей жизни мало кто из них управлял хоть каким-нибудь проектом. А ведь еще В. И. Ленин писал: «Мы не утописты. Мы знаем, что любой чернорабочий и любая кухарка не способны сейчас же вступить в управление государством».
- Мир после пандемии будут менять по новым правилам
- Коронавирус меняет преступность
- Ужесточение мер в России может стать спасением от коронавируса
Но зачем при наличии априорного знания учиться управлению? Хотя управленческий талант – результат не столько образования, сколько наличия системного мышления в совокупности с навыками согласования интересов. К сожалению или к счастью, никакое прекраснодушие их заменить не может. Тут вот Дмитрий Быков* изрядно повеселил очередным лайфхаком на тему «Как захватить власть, не привлекая внимания санитаров»:
«Все в растерянности, это понятно. Но хотя бы незначительный шанс взять власть сейчас имеют те, кто будет ярко и убедительно действовать в этот период хаоса, когда выживание страны в целом зависит только от нескольких настоящих лидеров. Врачей. Волонтеров. Водителей. Профсоюзных деятелей. Учителей. Экономистов, в конце концов. А потом, когда они опомнятся и начнут присваивать победу, надо просто ее не отдать. Всего лишь сделать то, что не удалось в российской истории ни разу – но все когда-нибудь бывает впервые».
Только тяжелые склеротики не помнят, как еще недавно «несколько настоящих лидеров» учредили Координационный совет оппозиции, история которого напоминает лишь о бессмертной басне И. А. Крылова «Квартет». Это не власть превратила оппозицию в вечных маргиналов – это или головы не из того места растут, или место проклятое.
Проблема в том, что, в отличие от стран, которые наши оппозиционеры видят для себя образцом, оппозиция у нас – элитный междусобойчик, который одновременно и против власти, и против народа (поскольку этот народ эту власть поддерживает). Соответственно, ее риторика может быть только революционной: «весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем...». Российская власть, какой бы она ни была, волей-неволей должна стараться понравиться своему электорату. А оппозиции достаточно нравиться самой себе: так можно и о «затем» не задумываться.
Плохо ли это? Трудно сказать. Возможно, в этом есть великая сермяжная правда, потому что несистемная оппозиция и в «цивилизованных странах» маргинальна: ну где там, предположим, коммунисты? А эволюция каких-нибудь «зеленых» в Германии – от маргиналов до партии власти – наглядно демонстрирует преимущества системы, которая готова приютить и тех, кто хочет как лучше. Вопрос ведь всегда в том, лучше для кого? Даже голосуя сердцем, думать стоит тем местом, которое для этого предназначено.* Признан(а) в РФ иностранным агентом
