Много дискуссий вызвало самосожжение удмуртского профессора Альберта Разина, который не смог смириться с «умиранием» родного языка. Для тех, кто за неделю забыл, о чем речь, напомним: несчастный профессор требовал от депутатов сделать изучение удмуртского языка обязательным, рассылал письма, стоял в одиночном пикете, и в итоге решился на последний шаг. Он отчасти добился своего: о нем и о проблеме удмуртского языка заговорили.
В 2018 году был принят закон о добровольности преподавания родных языков. Родители получили возможность выбирать язык, который будут изучать дети в школе в качестве родного. Это, видимо, и подкосило Разина, боровшегося за обязательность изучения удмуртского языка уже много лет.
- Эксперт: Самосожжение в Удмуртии со здравой точки зрения очень сложно объяснить
- Рада едва не признала Крым частью России
- В России зазвучали последние отголоски «парада суверенитетов» 90-х
- «Духовный каркас всей нашей многонациональной страны»
Еще в 2014 году Госсовет Удмуртии принял решение о необязательности изучения удмуртского языка в школах, позднее организация «Удмурт кенеш», в которой состоял Разин, предложила все-таки ввести его как обязательный, но госсовет снова проголосовал против. Когда в 2018-м обязательное изучение родных языков в школе решили отменить, Разин умолял депутатов из госсовета не поддерживать этот закон, однако не нашел понимания. Разин небезосновательно счел, что для удмуртского языка это станет гибелью.
Да, региональные языки и региональная культура в России постепенно умирают. Исключением являются республики, где национальные меньшинства меньшинствами не являются – ну, например, Чечня. А вот, к примеру, на карельском языке практически никто не говорит.
Нечего и говорить про малые народы – например, саамов и вепсов. Их языки, носителями которых сейчас являются считаные сотни человек, можно безжалостно назвать мертвыми, а население – по большей части ассимилировавшимся. Чего-то такого, видимо, и боялся профессор Альберт Разин. Хотя удмуртскому народу такая судьба пока не грозит – ближе пока вариант карелов, которых все еще остается достаточно много, но большинство из них уже давно носители русской культуры, а не карельской.
По сути, конечно, все это отчасти шаг к глобализации – к тому фантастическому будущему, в котором останется некий единый галактический (для начала хотя бы общеземной) язык; футурологи сейчас изощряются в догадках, будет ли это английский или китайский – идея с эсперанто, очевидно, себя не оправдала.
То, что в России при необязательности изучения региональных языков молодежь будет выбирать русский, – это не какая-то государственная политика, это естественный процесс. Никто не будет жертвовать часами русского языка в школе ради условного удмуртского, значит, условный удмуртский надо будет изучать в дополнительные часы, то есть жертвовать свободным временем. Русский язык понадобится для поступления в университет, русский язык понадобится на работе и в случае переезда, практическая же надобность условного удмуртского довольно невелика – эта надобность лежит в иной плоскости, не практической...
Медленно сдвигаются тектонические плиты культуры. Мы наблюдаем сейчас этот сдвиг, потому что закон о региональных языках – только отражение этих процессов, зафиксированное в правилах, в регламенте. Спорить нужно не с законом – спорить нужно с историческим процессом; это и попытался сделать несчастный Альберт Разин, фигура, безусловно, героическая и трагическая, как всякий герой, бросающий вызов явлению подобного масштаба.
Если бы он спорил, скажем, с удмуртскими депутатами, или даже с Государственной думой – он бы остался обычным несчастным активистом, каких множество. Он, однако, вступил в борьбу с вековыми процессами глобализации, и этот конфликт разрешился единственно возможно – его страшной и трагической смертью, ничего на самом деле не изменившей.Принудительное изучение региональных языков, которое имело место, к примеру, в СССР, было возможно в 20-м веке и отсрочило умирание региональных культур, многих, но не всех. В 21-м веке это возможно лишь в исключительных случаях – тогда, когда есть сильная внутренняя национальная повестка, когда вопрос национальной идентичности стоит перед большинством жителей географического региона.
В конечном счете вопрос сводится к следующему: нормально ли удмуртам, карелам, хантам, манси ощущать себя в первую очередь русскими? Это неудобный и неприятный вопрос, потому что у нас многолетний комплекс вины национального большинства. Мы Империя Зла, мы Мордор, мы покорители народов и угнетатели. Дискурс этот местами до сих пор жив, и потому вдвойне странно, что именно русскую культуру и русскую идентичность все чаще выбирают в России.
Выбирают, потому что это нормальный процесс для любой империи, пусть и Империи Зла. Пусть мы Мордор, но Мордор, пропитанный русской кровью, стал в конечном итоге домом для живущих в нем. Процесс обрусения, размешивания национальных культур начался не сегодня и не вчера, и никакая героическая жертва этого не отменит.
Тем не менее забывать национальные языки и культуры нельзя. Пусть они действительно теряют практическое значение, но сохраняют значение культурное и эстетическое. Это не значит насаждать принудительное их изучение; это значит – изучать в университетах на специализированных кафедрах (как минимум). Ну, потому что, во-первых, это красиво.
А с комплексом национального большинства пора завязывать, он контрпродуктивный. Ну и если уж сами нацменьшинства выбирают русский язык и, как следствие, русскую культуру – то что уж нам-то против этого возражать?
Пора привыкать в этом быть.
