Почему коммунисты на некоторое время почти победили в России христиан, а потом христиане обратно победили коммунистов?
Дело в том, что коммунизм – это псевдоним.
Это такая маска.
Человеческая цивилизация устроена таким образом, что для энергичной реализации простого мотива часто требуется придумать мотив сложный, высокий.
Простым мотивом и реальным содержанием русской революции была обвальная урбанизация, убийство-самоубийство вечного, как всегда казалось, аграрного мира со скоростным переходом в мир индустриальный и городской.
Но чтобы этот переход состоялся, понадобилось создать специальную религию обретения земного рая промышленности и прогресса с богами Марксом, Лениным и Сталиным, сакральный языческий культ необходимых для этого рая паровоза, электричества, завода etc., жрецами которого выступали разночинные интеллигенты и карьеристы-авантюристы с окраин бывшей империи, а верующими – русские, или, шире, славянские крестьяне, стремительно перестававшие быть крестьянами и за жизнь одного поколения переходившие в космически иную реальность.
Христианство в десятые–тридцатые годы прошлого века уничтожалось этой религией как конкурент. Как помеха. Как символическое приложение к вечному миру избы, земли и прежних иерархических отношений.
Этот процесс вытеснения, конечно, не был статичным, как ничто в мире не бывает идеально равномерным.
В двадцатые он был мягче, в тридцатые – намного жестче, в сороковые – под влиянием известных обстоятельств – опять смягчился, а во второй половине пятидесятых снова ужесточился до уровня двадцатых.
Но в шестидесятые–семидесятые годы историческая роль «коммунизма» была сыграна.
Бывшие крестьяне стали военными, партработниками, инженерами или просто рабочими в многоквартирных домах.
Деревня из поля страшной битвы за хлеб стала местом депрессивной экзотики и ностальгии, а простой русский человек стал городским.
И как только этот уникальный по своему темпу и дикой жестокости переход состоялся – коммунистическая религия умерла.
Оказалось, что лампочки горят, заводы работают и поезда ездят – но вся эта цивилизация не нуждается в экстатической вере в себя, в человеческих жертвоприношениях, в уничтожении конкурирующих с ней конфессий и их служителей.
И, больше того, оказалось, что технический прогресс приносит много удобств, но совершенно не означает спасения и земного рая.
На эффекте этого разочарования и опустошения – который был в чем-то похож на увядание имперской России в прозе Чехова – основан эмоциональный мир прозы Трифонова, который как никто другой сумел показать горение и затухание советской религии.
Иными словами, примерно сорок–пятьдесят лет назад выяснилось, что новому горожанину, который уже не может верить в коммунистическое язычество, по-прежнему нужны ответы на очевидные вопросы о жизни, смерти и воскресении.После этого возрождение христианства стало неизбежным – и стало делом самой ближайшей перспективы.
Нам повезло, что мы живем в двадцать первом веке, когда наивная и нелепая вера в технически конструируемое счастье, в материальный абсолют и железную вечность – умерла, как можно надеяться, навсегда.
Мир ее беспокойному праху.
А Бога по-прежнему трудно, но и необходимо искать.
С Рождеством Христовым!
