А теперь немного политической аналитики по итогам прошедших губернаторских выборов – чуть более сложной, чем злорадные или отчаянные вопли «Кремль обречен!».
В 2004 году через несколько месяцев после уверенного переизбрания Владимира Путина президентом России правительство анонсировало крайне непопулярную реформу, оставшуюся в истории под названием «монетизация льгот».
Не будем возвращаться к вопросу, насколько обязательным был тогда этот шаг. Просто примем за данность, что руководство страны считало его совершенно необходимым и неизбежным – и ради его совершения вполне сознательно пошло на все репутационные издержки. Которые не заметили проявиться – рейтинг доверия Путину просел тогда до 42–43% (данные ФОМ).
Главным же следствием инициативы правительства стало радикальное усиление уличной активности, которая местами тянула на социальный взрыв. Все уголки страны многие месяцы были охвачены протестами. Причем на улицы вышла наиболее политически активная часть общества – пенсионеры. Но имели место случаи протестных выступлений даже со стороны военных.
Власть села за стол переговоров с обществом, результатом чего стал ряд уступок по реформе. Но в целом монетизация льгот была реализована, как и задумывалось.
Спустя семь лет в отношениях власти и общества возник очередной кризис, вызванный претензиями к результатам парламентских выборов 2011 года. Рейтинг Путина тогда снизился до менее чем 50%.
Но основные события вновь развернулись на улицах. Политический сезон 2011–2012 годов ознаменовался масштабными акциями протеста, в которых приняли участие сотни тысяч человек. Правда, активность – в отличие от событий 2004–2005 годов – оказалась сосредоточена в основном в Москве и Петербурге. Также прошли протестные митинги в ряде крупных городов, но там все было куда слабее, а глубинка и вовсе не была затронута этими процессами.
В результате те события так и остались протестами рассерженных столичных жителей.
Что касается власти, то она вновь села за стол переговоров с обществом и запустила масштабную политическую либерализацию, включая реформу электоральной системы. Уже в марте 2012 года Владимир Путин вновь уверенно победил на президентских выборах, а к концу года «болотные протесты» превратились в маргинальное явление в российской политической жизни.
Спустя еще семь лет – и опять через пару месяцев после очередной победы Путина на выборах – правительство анонсировало повышение пенсионного возраста в стране.
Не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы спрогнозировать рост общественного недовольства по данному поводу.
Опять же не будем спорить, насколько данный шаг властей был необходим, но очевидно, что они не видят другого выхода в сложившейся ситуации – и с открытыми глазами шли на неизбежные рейтинговые потери. Сейчас показатель одобрения деятельности президента – 64,0% (данные ВЦИОМ).
Однако уличные протесты против планов правительства оказались откровенно слабыми, на пике собирая до 20–30 тысяч человек в совокупности, а в последнее время опустившись до вовсе неприличных – для столь животрепещущего вопроса – значений.
Правда, общественное недовольство проявило себя в другом ракурсе. Вряд ли это стало ключевым фактором, но, скорее всего, сыграло существенную роль в бурно обсуждаемых ныне результатах прошедших губернаторских выборов: в трех из 26 регионов «кандидаты от власти» потерпели поражение или сошли с дистанции. И федеральные власти, не колеблясь, признали данные итоги народного волеизъявления. Еще в одном регионе – Приморье – по рекомендации ЦИК назначены перевыборы.
Что же касается пенсионной реформы, то ее ждет некоторое смягчение по результатам общественно-политического обсуждения, однако нет сомнений, что в итоге она будет реализована.
Какие выводы можно сделать из вышеизложенных фактов?
- Хабаровск помог Москве с обновлением губернаторов
- Высокую явку во Владимирской области назвали показателем доверия к выборам
- Малочисленность «антипенсионных» митингов оказалась закономерной
Вывод первый. Приблизительно каждые семь (плюс-минус) лет Россия сталкивается с общественно-политическим кризисом. Иногда его причиной становятся непопулярные решения властей, иногда – накопившееся общественное напряжение. При этом наблюдается отчетливая тенденция – раз от разу преодоление подобных кризисов проходит все легче и быстрее.
Вывод второй. В стране происходит радикальное снижение уличной протестной активности, особенно ее экстремальных и несистемных форм. Российское общество переключается на законные и парламентские способы выражения своего недовольства.
Причины этого можно обсуждать, но можно предположить, что это прямо связано с повышением благополучия и благосостояния российского общества за прошедшие годы. Когда в 2004–2005 годах даже в глухой глубинке люди многими тысячами перекрывали магистрали и устраивали потасовки с правоохранителями, это было проявлением их отчаяния. Они воспринимали планы правительства по монетизации льгот как желание отнять у них последнее и превратить их очень тяжелую жизнь в совершенно беспросветную. Но последующие годы показали, что это было ошибочное восприятие и с тех пор жизнь даже самых уязвимых социальных слоев значительно улучшилась.
Сейчас даже при самых непопулярных решениях властей большая часть россиян полагает, что это не станет для них невыносимым ухудшением жизни, а возможно, даже будет компенсировано позитивными сдвигами в других моментах. Ничего удивительного, что они не видят необходимости прибегать к радикальным формам протеста, когда вполне можно ограничиться законными методами.
Вывод третий. Российская государственная и общественно-политическая система демонстрирует свою гибкость и способность меняться в соответствии с требованиями времени. Государство готово принимать непопулярные решения, если видит в них объективную необходимость. Однако при этом оно сохраняет диалог с обществом и способно слышать его. Со своей стороны российское общество расширяет свои методы взаимодействия с государством, активно переключаясь на парламентские формы и отказываясь от уличных методов.
Таким образом, устойчивость и жизнеспособность российской политической системы растут, что, в свою очередь, дает надежду на дальнейшее развитие страны без потрясений и катастроф.
Остается последний маленький вопрос. Если Россия регулярно сталкивается с общественно-политическими кризисами, то можно предположить, что следующий придется на середину 2020-х годов. Это, в свою очередь, заставляет задаваться вопросом: а сможет ли Россия достаточно мягко справиться с неким новым вызовом (в чем бы он ни заключался) в деликатный момент смены власти в стране?
Ответ, разумеется, даст только время. Но кое-что можно сказать уже сейчас.
Как стало известно на прошлой неделе, общий объем финансирования для реализации национальных проектов и комплексного плана модернизации и расширения магистральной инфраструктуры РФ на следующие шесть лет – на период 2019–2024 годов – предусматривает выделение 13,11 трлн рублей. Данная цифра, уже согласованная правительством, вызвала потрясение даже у экспертов и чиновников, чьи самые радужные надежды были намного превзойдены решениями российских властей. Более того, члены правительства уже намекают, что цифры могут быть еще увеличены.Эти средства будут потрачены на такие сферы, как демография, здравоохранение, образование, жилье и так далее, а также на грандиозного размаха инфраструктурное строительство.
Это, в свою очередь, дает надежду не просто на поступательное развитие, а на мощный рывок страны вперед в последующие годы – и, как закономерное следствие, на то, что жизнь людей за это время станет лучше.
А, как показывает практика, когда люди в России видят изменения к лучшему и чувствуют их на себе, потрясения стране не грозят, с какими бы вызовами ей ни пришлось столкнуться.
