Одно из любимых развлечений в новых независимых государствах на постсоветском пространстве – подсчет этнического состава населения. Интерес этот понятен. Большая их часть в современных границах возникла только в период СССР.
Сегодня идет болезненный и порой кровавый процесс конструирования нации, как правило, с опорой на какое-нибудь прошлое. Адепты новых политических наций с максимально возможным пафосом «доказывают», что эта территория всегда была... нашей, а вас совсем не было. Вот нас тут было. И было больше, чем не нас.
Особенно приятно делать такие подсчеты на территории соседнего государства. Не минула сия участь и Дальний Восток. В какой-то момент в соседней стране возник изящный троллинг: наш он, Дальний Восток – украинский.
Основанием для такого утверждения было массовое переселение украинцев в «Уссурийский край» в конце XIX века. То, что поток, прибывающий кораблями из Одессы, был не единственным (не менее интенсивное переселение шло из сибирских губерний, из северной Руси), адептам территориальных притязаний не интересно.
Не особо интересовало их и то, что «Зеленый клин», как политический проект, оказался еще менее популярным, чем даже идея Семенова и Унгерна о синтезе русской и монгольской культур и возрождении империи Чингисхана. В последнем случае результатом была, по крайней мере, независимость Монголии, возникшая на штыках семеновцев, и переводы русской классики на монгольский язык.
Впрочем, эта история со всеми своими перипетиями прервалась году в 1926-м или 1927-м, когда после подавления антибольшевистского восстания началось массовое бегство крестьян «за речку», в Китай.
Дальний Восток, оказавшийся после этого «пустым», заселяли совсем другие люди. Среди них, конечно, тоже было много выходцев с Украины. Ведь регион заселяли «всем миром». Но существенно больше было этнических русских.
Немало было татар, белорусов, армян, азербайджанцев, таджиков, узбеков. Свой вклад в заселение Дальнего Востока внесли евреи, которых к началу 30-х годов переселилось почти 100 тысяч человек. После расстрела руководства ЕАО в 1936 году и сворачивания проекта «еврейской страны» многие из них, бежав из области, остались в регионе. И, конечно, оставались коренные народы Приамурья, корейцы, проживающие здесь уже столетия.
Педалирование этничности (любой) здесь не увеличивало шансы на взаимоподдержку, а снижало, без чего выжить здесь было совсем непросто. Потому и возникает особый тип самосознания: мы – дальневосточники. Вместе с ним формировался и основной социальный навык: умение договариваться с другим человеком, не похожим на тебя.
Конечно, в годы СССР основой для этого умения выступал образ «простого советского человека», который, по крайней мере, здесь был отнюдь не мифом. Дома ты разговариваешь так, как тебе нравится. Можно на украинском, можно на английском, а, при желании и возможности, и на китайском языке. Можешь создать кружок и вместе с единомышленниками изучать родную культуру. Вот в публичном пространстве, не только на службе, но на улице, на рыбалке или в бане – лучше на русском.
Это, конечно, можно назвать русификацией. Но при всем желании не получится назвать «насильственной русификацией». Так поступали потому, что это было удобнее. Так тебя лучше поймут, так проще договориться.
- Дальневосточный гектар создает новые истории успеха
- Путин обсудил с Тарасенко развитие Приморья
- Магадан придумал проект развития «колымского туризма»
То, что фамилия человека оканчивалась на «ко» или на «чук», в минимальной степени осознавалось и осознается как его характеристика. Показательно, что у большинства носителей этих фамилий русская самоидентификация. Немало среди них убежденных «имперцев». Но даже вполне украинская самоидентификация того или иного дальневосточника осмысляется, скорее, как его не очень значимая особенность, типа цвета волос, разреза глаз, выговаривания тех или иных звуков речи.
Даже последний поток беженцев от боевых действий в Донбассе вполне вписывается в эту логику. Те, кто приехали получать льготы, рассказывать о своей «злой доле», оставались недовольными, возмущались и, в конечном счете, уехали. Кто обратно, кто в более теплые регионы России.
Те, кто приехал жить, очень быстро становились своими, становились дальневосточниками. И совершенно не важно, как именно новый дальневосточник выговаривает звук «г».
