Минэк вышел с новостью про 14 макрорегионов (экономические объединения по интересам и кросс-региональным связям), и опять пошла морока про планы устроить слияния и объединения всех со всеми.
Вот депутат Гутенев разродился максимой на эту тему, что в регионе должно жить не менее двух с половиной человек, а хорошо бы было, чтобы аж пять–шесть. Потому что «снизятся административные издержки», «повысится качество управления» и будет «меньше бюрократии».
Мягко говоря, это не совсем так. Чушь это, если называть вещи своими именами.
Что делает власть в регионах? Занимается «экономикой»? «Экономика», согласование, бюджетирование и проектирование – это часть функций. Собственно, все любители укрупнения субъектов начинают и заканчивают свои рассуждения, оперируя экономическими KPI.
Но государство – это не только (и не столько) экономические и хозяйственные KPI. Власть работает не с цифирью, не со столбцами, планами, «проектами», а с людьми. Региональная власть, что твой крокодил Гена, буквально «работает властью», представляет государство как таковое за тысячи километров от центра принятия решений. И это важнейшая ее функция.
С нашими расстояниями, плотностью населения государство необходимо «представлять», у государства должен быть «посол» в обществе, в противном случае единственным представителем государства для огромных территорий станет карательный аппарат.
Можно на эту тему много иронизировать, но самый плохой «штатский» начальник, мягко скажем, комфортней и представляет меньшую угрозу для жизни простого человека, чем самый лучший районный прокурор или начальник полиции.
Собственно, в специфике восприятия государства и запроса на представительную функцию государственной власти (ужас политолога, выросшего в западной традиции описания разделения властей) и заключаются проблемы с муниципальным «этажом» власти, особенно в небольших и нестоличных муниципалитетах и со всеми скопом «парламентами» от районных собраний до ГД. («Ты от кого говоришь, кого представляешь, мил человек? Меня? Меня не надо, я себя сам представлю, а вот начальству я бы вопросы задал».)
Большее (спросите, куда уж больше, так есть куда) отчуждение человека от власти как таковой в случае потери крупными (по расстоянию и по населению) субъектами Федерации своего статуса – это огромный риск, а не «уменьшение бюрократии» и «повышение эффективности». Тем более что доступ к решениям только усложнится, а их эффективность неизбежно упадет.
Несмотря на весь модный «технократизм», губернатор вынужден быть политиком. Не в смысле «Карточного домика», а в смысле того, что он и есть государство на территории.
И если экономика себя сама как-нибудь разрулит, в том числе и с помощью центра, а Минфин пропасть или совершить какие-то грандиозные зубодробительные глупости не даст, то задачу общения с людьми никто, кроме главы региона, решить не сможет. Сегодня они выполняют эту задачу по-разному, в основном не самым лучшим образом, но лучше по-разному и даже плохо, чем никак.
Ну и еще одно соображение.
- Россию предложили разделить на 14 макрорегионов
- Путин заявил о невозможности навязывания укрупнения регионов
- Термин «Дальний Восток» изжил себя?
Государственная власть как таковая – часть субъектовой экономики и социальной экологии. И очень существенная. В столице региона действуют государственные социальные промыслы, как прямо полезные – областные больницы, вузы, так и полезные косвенно – присутствия регионального уровня, так и т. н. ТОИВы – территориальные органы исполнительной власти, сотрудники которых платят налоги и тратят деньги в субъекте. Вхождение столицы субъекта районным центром к соседу означает крах всего этого.
Плохо это и экономически – меньше денег физически начинает оборачиваться, и социально – человеку вчера, чтобы попасть в «областную больницу», нужно было 100 км ехать, завтра – 500, и с точки зрения качества человеческого материала. Утрата субъектом статуса есть неизбежная быстрая и серьезная деградация столичного города в первую очередь.
До сих пор самым большим столичным городом, утратившим свой статус, был Кудымкар, если я не ошибаюсь, с 30 где-то тысячами населения. Остальные – Палана, Тура, Усть-Ордынский – поселки со считаными тысячами. Если реанимировать историю с объединениями регионов, то речь пойдет о существенных по населению городах, самые маленькие из которых – Магадан и Биробиджан – в три раза больше Кудымкара. Деградация «средних городов» – это самое очевидное и прямое последствие укрупнения субъектов.
Поэтому энтузиастам следует успокоиться и посчитать реальные последствия, а не абстрактные преимущества укрупненных до 5–6 млн населения субъектов, где в красивых офисах будут сидеть образованные европейски люди и, засучив рукава, реализовывать «проекты развития».И прислушаться к тому самому Минэку, который, кстати, вовсе не предлагает рушить политическую систему страны и разрушать города вроде Костромы или Благовещенска, а всего лишь облегчать межрегиональное взаимодействие по реализации тех самых крупных экономических проектов.
Источник: Блог Глеба Кузнецова
