Через высокогорный проход по ущелью движется измотанная долгой неудачной кампанией армия. Вечером ее внезапно атакуют горцы. Арьергард отрезан от основных сил, которым в ущелье не развернуться, и в итоге перебит полностью. Обоз разграблен, нападавшие, прекрасно знающие местность, растворяются в ночи.
Дело происходит ровно тысячу двести сорок лет назад, 15 августа 778 года. Войска ведет король франков Карл, пока еще не получивший прозвище Великий; ущелье французы называют Ронсево, испанцы – Ронсеваль. Напавшие – баски, они не просто грабят обоз, но еще и мстят за разрушенные стены Памплоны, которую Карл, отправляясь в Испанию, решил не оставлять в тылу.
Поход был бесславным: геополитическая схема Карла развалилась, осаду с Сарагосы пришлось снять и тронуться в обратный путь. Тут-то баски и вырезали замыкающий отряд франкской армии со всеми знатными командирами: Хродиландом, маркграфом Бретонским, королевским майордомом Эггихардом, палатинским графом Ансельмом и т.д.
Историю эту – историю единственного воинского поражения Карла Великого – рассказывает в первой половине IX века биограф императора Эйнхард. По его словам, гибель отряда «наполнила болью сердце короля».
Пройдет еще два столетия, и песчинку, ранившую королевское сердце, начнет обволакивать перламутр легенды, превращая ее в истинную жемчужину – «Песнь о Роланде».
В этом героическом эпосе, посвященном вторжению Карла Великого в Испанию, исторических басков-христиан заменят мусульмане-мавры, и поход франков сам собой превратится в крестовый, из попытки военной экспансии – в богоугодное дело; причиной гибели арьергарда окажется предательство, а маркграф Бретонский Хродиланд – или, как его начнут называть отныне на латинский манер, Роланд – станет героем, в котором с гордостью увидит себя нарождающееся рыцарское сословие.
Роланд безупречно верен королю, благороден, доблестен. Но главное – Роланд бьется не только ради славы и короля, он сражается ради Франции, «милой Франции», как ее постоянно называют в «Песни о Роланде». Называют не только сами франки, но и мавры: средневековая оптика неизменна, Франция во французском тексте будет «милой», кто бы о ней ни говорил.
Национальный герой Франции Роланд покорит всю Европу. В Германии статуи Роланда будут ставить на площадях в знак того, что город может вершить правосудие, то есть над ним нет суверена. В Италии о Роланде станут писать истории-продолжения (сейчас мы бы, наверное, назвали их фанфиками), в которых непреклонный рыцарь влюбится и лишится ума от любви. Позже подтянутся сочинители опер, фэнтези и разработчики компьютерных игр.
Так понемногу легенда вытесняет изначальную историю, и когдатошнее поражение превращается в уже вечную славу. Мы никогда не узнаем, о чем думал маркграф Бретонский Хродиланд, умирая в ночи от ран на камнях Ронсевальского ущелья. Но мы точно знаем, что доблестный Роланд, не сумев разбить о камни, чтобы не достался врагу, легендарный меч Дюрандаль, лег лицом в сторону Испании, чтобы враги боялись и мертвого – и душу его вместе с рыцарской перчаткой, протянутой в знак новой присяги, принял архангел Гавриил. Погибшему маркграфу это не поможет, но есть еще и живые.
Что им остается, когда битва проиграна?
Хоронить павших и пытаться объяснить себе, что произошло. Искать в поражении смысл, толковать его и пытаться освоить. Попробуйте спросить у десяти случайных людей, победой или поражением для русской армии была Бородинская битва. Уровень познаний в военной истории и аргументация у всех будут разными, но одно точно вспомнят все: «Скажи-ка, дядя, ведь не даром Москва, спаленная пожаром, французу отдана…». Не даром, конечно – и недаром.
Победа говорит нам, что мир на нашей стороне – чувство прекрасное, но преходящее. Поражение заставляет задуматься, ради чего мы сражались. Есть ли у нас сейчас та условная «милая Франция», за которую стоило бы биться до последнего? Поражение подносит нам зеркало, в которое больно смотреться, но нужно смотреть, чтобы заново понять: кто мы?
И как бы звонко ни пели трубы победы, тишина поражения всегда будет слышнее, его молчание будет говорить нам больше, чем славословия победителям.Вспоминая героев, мы умолкаем.
Триста спартанцев. Сжегшие город вместе с собой, чтобы не сдаваться римлянам, жители Нумансии. Роланд и Оливье со своим отрядом. Защитники Козельска. Этот ряд легко продолжить примерами из новейшей истории: вспомним хотя бы Шестую роту Псковских десантников. И если, говоря о них, мы спорим до хрипоты, до драки – значит, поражение плавится в нас, чтобы стать в итоге частью нашего представления о самих себе, уточнить нас и определить.
У победы, как известно, множество отцов; поражение – всегда сирота.
Но дети у поражения часто оказываются любой победе на зависть.
