В последние месяцы аббревиатура «ГРУ» не сходит с первых полос западной прессы и регулярно проскакивает в заявлениях глав государств. Нам рассказывают о том, как офицеры этой «русской спецслужбы» средь бела дня травят изменников в самом сердце западного мира, спасают опальных президентов, воруют секреты ОЗХО, проникают в химические лаборатории, ведут хакерские атаки (в том числе на критически важную инфраструктуру стран НАТО), взламывают почту иностранных политиков и вмешиваются в выборы по всему миру.
Им угрожает лично президент США, а британские министры хотят «сомкнуть над ними сети». И все равно – спасения нет.
Каких-то 10 лет назад о том, что такое ГРУ (а тогда оно еще действительно именовалось так), знал далеко не каждый россиянин, а ведь 5 ноября военной разведке нашей страны исполнится без малого 100 лет. В ответ на упоминание о Главном разведуправлении вы легко могли столкнуться с вопросами типа: «ГРУ? Что это?». Или еще абсурднее: «Гээрушник – это как-то связано с грушами?».
Что уж тут говорить про другие страны. После развала СССР западные политэлиты и пресса долго не могли разобраться во всем многообразии российских специальных служб, которых за счет распада КГБ вдруг стало значительно больше. Все эти загадочные славянские буквы – ФСБ, СВР, ФСО – вызывали у западников недоумение: чем они отличаются и зачем в эти тонкости вникать, если сама РФ больше не рассматривается не только как угроза, но и как сколько-нибудь серьезный игрок на мировой политической арене?
Даже в последние годы в иностранных СМИ и выступлениях политиков можно было встретить упоминания о том, что КГБ действует так-то и там-то, и неважно, что Комитета госбезопасности в России не существует вот уже 27 лет. Еще чаще употреблялись общие формулировки вроде «русская разведка» или «русская контрразведка», которые – не будем лукавить – и впрямь переживали не лучшие времена еще совсем недавно, так что на эффект неподдельного ужаса, который вызывал КГБ, рассчитывать не могли.
И вот буквально за год, если не меньше, весь западный мир узнал о всепроникающей российской военной разведке. Конечно, западники и тут дали маху, ведь ГРУ уже восьмой год носит другое название – Главное управление Генштаба. Чего в этом больше – нежелания вникать в нюансы или благозвучности «ГРУ» в сравнении с «ГУ» – не так уж важно. Гораздо важнее то, что ГРУ сегодня превратилось в хорошо узнаваемый и вполне устрашающий бренд, причем благодаря усилиям именно западных элит.
Такое в нашей истории уже было. КГБ приписывали множество реальных и еще больше выдуманных операций – ликвидацию людей, кражу секретов, организацию госпереворотов, вербовку политиков и так далее. И вот теперь, после почти трех десятков лет вакуума, место этой всемогущей силы заняло ГРУ, которое в советское время оставалось как бы в тени.
Некоторые «всепропальщики» в нашей стране увидели в этом угрозу – как же так, «даже ГРУ не могут засекретить». На деле засекречивать тут нечего: сам факт существования военной разведки и ее название – секрет Полишинеля. По большому счету даже ее методы не представляют для других спецслужб большого секрета – просто в силу того, что они более-менее едины у всех разведок мира. А вот о реальных операциях ГРУ известно немного: те полуфантастические истории, которыми теперь пестрят западные СМИ, в основном представляют собой спекуляции.
Зато устрашающая сила этого международного «бренда» явно играет на руку российским спецслужбам. И в первую очередь, конечно, самому Главному управлению.
Образ сильной и злой спецслужбы, опутавшей своими щупальцами весь мир, явно может помочь в разведывательной работе. Ведь что такое разведка? Это в первую очередь агентурная работа, то есть вербовка секретоносителей или людей, участвующих в принятии государственных решений.
Есть разные способы (или основы) вербовки. В том числе принудительные – шантаж, угрозы (не насилием, физической расправой или убийством, конечно, но серьезными проблемами – репутационными, карьерными, финансовыми). Чьи угрозы выглядят более весомо – знаменитой и всепроникающей спецслужбы, вроде КГБ, ЦРУ, «Моссада» (а теперь и ГРУ), или же никому не известной структуры с непонятным названием из нескольких букв? Ответ очевиден.
Конечно, принудительные способы – это всего лишь частный случай. Но и при любой другой основе вербовки грозный имидж разведки весьма полезен. Ведь по сути вербовка – это подталкивание человека к совершению предательства, и чаще всего он понимает, что совершает и чем рискует. Следовательно, он должен быть уверен в надежности своего вербовщика и стоящих за ним сил. Да, вряд ли ему назовут эти силы прямо. Но понимание, что он имеет дело с разведкой определенной страны, у него в большинстве случаев будет.
И с чем будет у него ассоциироваться российская разведка? Теперь – с тем самым страшным ГРУ, на которое весь Запад не может найти управу.
- За предательством Потеева проглядывает кризис разведки 90-х годов
- Из уничтожения КГБ нужно вынести несколько важных уроков
- О чем говорит фигура нового начальника ГРУ
Кроме того, спецслужбам иногда приходится прибегать к помощи российских граждан за рубежом – от эмигрантов до дипломатов. И если КГБ они побаивались, а потому – шли навстречу, то после распада Союза все чаще посылали российскую разведку куда подальше. Появление нового «бренда» пусть и не сразу, но способно решить эту проблему хотя бы отчасти.
Есть и такая сфера разведки, как сотрудничество с партнерами – разведслужбами других стран. То есть спецслужбы делятся секретными сведениями, раскрытие которых не нанесет им ущерба, но может помочь партнерам, а взамен получают какую-либо информацию, интересующую их самих. Понятно, что со спецслужбами, имеющими имидж сильной структуры, данными обмениваются гораздо охотнее.
Наконец, не стоит забывать о собственных перебежчиках. Точнее, о тех, кто потенциально может стать таковыми. Теперь они лишний раз подумают, стоит ли идти на подобный шаг, полагая, что даже в случае успешного побега за границу до них может добраться демонизированное ныне ГРУ.
И даже не важно, возможно ли такое, практикуется ли. Главное, чтобы в это поверили.
