Главным культурным событием этой недели стала презентация российского кино на международном уровне. Фильм-притча «Левиафан» Андрея Звягинцева получил «Золотой глобус» как лучший иностранный фильм. Впервые почти за 50 лет критики оценили российский кинематограф, который снова приоткрыл миру русскую душу.
Как будто не фильм смотришь, а разборки в собственном дворе
За основу взят сюжет из Библии про Иова, переложенный на современный лад. Напомню, Бог проверял терпение и веру праведника, лишив того богатства, здоровья и родных.
Ключевая тема – конфликт маленького человека и государства. Человек неказистый, бедный и скучный. Типичный упрямый ватник, который пьет водку из горла, стоит на своем до последнего и работает руками. Государство – корыстное и продажное. Как будто не фильм смотришь, а разборки в собственном дворе.
 Любой фильм, так или иначе, работает на пропаганду – такова уж его идеологическая судьба (фото: Reuters) |
С одной стороны, мы понимаем, что без наличия национальных штампов и прикрас на международный конкурс посылать фильм нет смысла. Ценна инаковость и непохожесть на другие ленты.
И в этом смысле картина сделана качественно, раз удостоилась премии от гигантов мирового кинематографа. Другое дело, почему американские критики на фоне «холодной войны» отдали предпочтение именно «Левиафану»? Казалось бы, ничего плохого в этом нет. Но дьявол кроется в деталях.
Любой фильм, так или иначе, работает на пропаганду – такова уж его идеологическая судьба. Правда, кинокритики чаще подменивают понятие «пропаганда» словом «идея», но сути это не меняет.
А в силу своей неоднозначности и разностороннего прочтения российский фильм легко можно сделать оружием пропаганды против страны-создателя. Неприглядный визуальный ряд для нас понятен, но не факт, что его правильно интерпретируют в мире. Даже в картинках в последнее время ищут скрытые знаки, что же говорить о кино.
И надо сказать, что в последнее время в киноиндустрии этих знаков более чем достаточно. Начиная от прямолинейных заявлений, что Америка – супернация («Интерстеллар», «Завтра», фантастика киностудии «Марвел»), заканчивая вывернутыми наизнанку смыслами о том, что зло лучше добра («Дракула», «Малефисента»).
Все это – бомба замедленного действия, заложенная Голливудом.
И если раньше пропагандистская идеология фильмов США, воспевающая военную мощь страны, била в глаза («Повелитель бури», «Цель номер один», «Солдат Джейн»), то нынешняя американская кинокультура фильм за фильмом подводит мирового зрителя к идее, что без супергероя-американца мир не спасти. Картина апокалипсиса – герой решает эту проблему – вышла из рамок города и приобрела мировой масштаб.
В контекст удачно ложится разница между глянцевой картинкой чистеньких Запада и Европы и «реальной» Россией без дорог и нормального жилья. Название фильма тоже на руку.
Сравнение всепожирающего государства с библейским Левиафаном дал еще Томас Гоббс, так что синонимы уже въелись в подсознание даже неискушенного зрителя, а сравнение с Россией неоднократно использовалось в иностранных СМИ.Мы привыкли к жестким фильмам Балабанова, углем рисующего гримасы российского дна 90-х. Мы понимаем внешнюю безэмоциональность Звягинцева, минимализм диалогов и отсутствие ярких эмоций, не навязанных дополнительно фоновой музыкой. Американцы – нет.
Они знают, что нужно смеяться там, где смеется закадровый голос, и плакать, где звучит пронзительная музыка, поэтому смотрят на «Левиафана» как на инопланетное творчество.
