Пламя, вознесенное под аккорды Стравинского легендарными Родниной и Третьяком в олимпийскую чашу над Черным морем, шло сюда долгим и не всегда легким путем.
С одной стороны, волнительные и впечатляющие 123 дня эстафеты олимпийского огня по всей огромной России, с другой – долгие 34 года ожидания после исторического триумфа Москвы-80.
И между двумя этими разновеликими отрезками времени – конкретный и одновременно тягостный семилетний период интенсивной подготовки – период, прошедший с памятной июльской ночи 2007 года, когда настигла такая выстраданная новость из далекой Гватемалы: у нас вновь будет Олимпиада.
Лично выбирая место для предстоящих Олимпийских игр, Владимир Путин соединил идею, существовавшую в упомянутые 1980-е, с утилитарной задачей формирования в стране полноценного горноклиматического курорта.
Он дал старт этому мягкому пути национальной консолидации – пусть не мгновенному и не гарантирующему понятного результата, но очевидным образом сближающему и позволяющему делать достижимый результат по-настоящему общим. А рассказав мировому сообществу в лице Международного олимпийского комитета о мечте миллионов россиян, он сделал его свидетелем развития принципиально созидательной модели общественного самоосмысления. И надо отдать должное МОК: его члены захотели поддержать новую Россию.
Процесс подготовки к главному для России событию десятилетия вызывал определенные споры и внутреннюю динамику, однако взятые на себя страной международные обязательства требовали оставаться в конструктивном русле и не позволяли ни разругаться окончательно, ни утонуть в изобилии мнений: помимо слова, должно было свершаться дело. И речь не только о сочинской стройке – все общество прониклось логикой работы на результат.
По разным причинам у людей многие годы копились упаднические настроения: «там лучше, где нас нет»; «ничего русские не могут построить»; «все наши достижения в прошлом, теперь только разрушение»... И «венец» пессимизма: «пора валить».
Оглядываясь на столь беспробудное самокопание и, казалось бы, фатальный перфекционизм, трудно не согласиться с оценками Путина: главным соперником России является она сама. Только самостоятельно преодолевая установленные самим себе препятствия, мы вырабатываем иммунитет от актуальных и будущих общественных «инфекций» и выходим на незнакомые высоты, неведомые ни себе, ни другим – тем другим, которые вроде как ориентируют нас на вроде как высокие и порой завидные для нас стандарты.
В этом, возможно, и заключается потенциал спорта вообще и организации крупных спортивных событий в частности – их потенциал как философии, ориентирующей общество на установление рекордов, то есть движение к новым точкам – вместо предлагаемых традиционными глобальными институтами стратегий догоняющего развития, гонки за лидером, то есть движения к точкам, уже занятым.
Объединяя и вдохновляя, олимпийская мечта несет в себе, в общем-то, и вполне простой тест на патриотизм, а по большому счету, и на гуманизм. Любые выискивания огрехов и попытки злорадства по поводу Олимпиады изначально обречены на мелкость и маргинальность: в лучшем случае они будут выглядеть детскими пакостями в песочнице. С древних времен традиции олимпийского духа ассоциируются только со светлыми чувствами и высокими идеалами.
Каким бы красочным, успешным, закономерным ни был праздник спорта, к которому пришла Россия, нужно понимать: он не является конечной точкой выбранного пути. Этот результат – начало движения к последующим целям, свою готовность к которым люди научились артикулировать.
Не только XXII зимние Олимпийские игры открылись 7 февраля 2014 года – взору всего мира открылась настоящая Россия. Россия сегодня, а не ее отражение в кривых зеркалах постмодерна. Россия завтра, а не карикатуры на ее непростое прошлое. Птица тройка продолжает свой путь.
